Консьерж (Пока ты спал)

Киллиан пришел к выводу, что он может продолжать жить, если сможет управлять чужими эмоциями, чужим горем. Именно этого ему не хватало раньше. Да, это был достойный мотив.
С той самой ночи сама идея выживания приумножилась: он играл уже не с одной-единственной своей жизнью, а с жизнями тысяч людей, которые его окружали. Он чувствовал себя так, будто обрел новое, четвертое измерение.
С тех пор, продолжая каждое утро переживать самого себя, он занялся изучением нового источника своей энергии и радости. Он стал играть с жизнью других.
Смерть бегуна подкинула ему еще одну идею. В голове без конца звучали последние слова погибшего: «„Скорую“… пожалуйста… „скорую“…»
В ту же неделю он записался на курс первой помощи для добровольцев и вскоре уже был в распоряжении одного из главных госпиталей округа. Киллиан избрал простую стратегию: делать не так, как было нужно, а ровно наоборот. Одним словом, ничего не делать. Лучшего результата он достиг, когда «скорая» везла мальчишку двенадцати лет, сильно разбившегося во время катания на скейте.
Киллиан с коллегой приехали на место аварии через несколько минут. У мальчика были кровоподтек на голове и сложный открытый перелом. Бедренная кость торчала на несколько сантиметров, прорвав джинсы. Он никогда не видел, чтобы кто-то испытывал столь сильную боль. Мама бедного ребенка была совершенно беспомощна перед страданиями сына.
Мальчика положили на носилки и погрузили в машину «скорой». Второй санитар сел за руль, а Киллиан остался сзади, с сыном и матерью. Он с удовольствием наблюдал страдание в его чистом, незамутненном виде: физическую боль ребенка и психологическую пытку матери.
Женщина умоляла Киллиана так, будто он был богом: «Господи, боже мой, спасите моего сына, прошу…» И он взял на себя эту роль.
Чтобы облегчить боль, ребенку нужно было вколоть морфин, но он ввел нейтральную жидкость, не оказывающую никакого действия. Мальчишка продолжал пронзительно кричать. Он истекал кровью, потому что Киллиан не затянул жгут как следует. Мать плакала, у нее начиналась истерика. Ребенок потерял сознание от боли еще до того, как его привезли в больницу, но Киллиану было достаточно тех минут, которые мальчик провел в мучениях. Через пару дней он с разочарованием узнал, что мальчика все-таки удалось спасти. Однако он считал, что не зря провел десять минут в машине «скорой помощи» рядом с несчастным ребенком и его рыдающей матерью.
С тех пор ему ни разу не удавалось испытать ничего подобного. Через какое-то время Киллиану надоело быть добровольцем, потому что он не получал желаемого. Он надеялся, что аварии, болезни или человеческая неосмотрительность вновь позволят ему распорядиться чужой жизнью, побыть богом хотя бы несколько минут, но ничего особенного не происходило, и он нашел работу получше.
Он стал консьержем в доме класса люкс в престижном районе Нью-Йорка, и жильцы доверяли ему, не понимая, что их жизни полностью в его распоряжении.
Но что же он сегодня сделает с Кларой?
Когда он снова посмотрел на часы, они показывали 23:40. Квартиру наполняли спокойствие и полумрак, Клара погасила свет в гостиной. Киллиан пытался уловить хоть какие-нибудь признаки жизни из соседней комнаты, но слышал только диалоги, удары и выстрелы: по телевизору шел какой-то фильм — похоже, боевик. Странно, обычно Клара смотрела совсем другие программы. «Издеваешься? — подумал Киллиан. — Ты там что, заснула перед телевизором?»
Он осторожно высунулся из-под кровати, попытался хоть что-нибудь увидеть. Угол зрения стал чуть шире, но это не помогло понять, что делает Клара. Пришлось полностью вылезти из-под кровати и осторожно подняться на ноги. Он осознавал, что сильно рискует: девушка могла находиться в любом уголке дома. Если она его обнаружит, если они столкнутся лицом к лицу, то игра окончится. Последствия будут непоправимы. Киллиан крепко сжал в руке скальпель.
Он бесшумно приблизился к двери спальни и увидел вдали полутемную гостиную, освещенную только экраном телевизора. Клары нигде не было видно.
Легкими, быстрыми шагами он прошел по коридору, оставив позади двери в ванную и в кабинет. Вошел в гостиную. Должно быть, хозяйка уснула, и ее не видно за спинкой дивана. По-другому и быть не могло.
Он сделал шаг. Действительно, голова Клары покоилась на диванной подушке. Еще один шаг. Было видно, что Клара уснула внезапно, не доев ужин, тарелка с которым стояла на полу. Еще шаг… и Киллиан подпрыгнул от испуга, когда раздался звонок мобильного телефона.
Пока сонная Клара поднималась с дивана, он торопливо скрылся в коридоре, вернулся в спальню и снова спрятался под кроватью, заняв свою привычную позицию. Несмотря на испуг, ситуация была под контролем. Ожидание подходило к концу. «Привет, любимый!» — пробормотал он, зная, какие слова сейчас услышит.
Клара выключила телевизор и сонным, но радостным голосом ответила на звонок:
— Привет, любимый! Уже так поздно…
Последовала длинная пауза. Любимый мужчина звонил Кларе каждый вечер, и разговор всегда начинался одинаково.
— Нет… я уже поужинала. Смотрела телевизор и ждала, что ты обо мне вспомнишь.
Клара снова замолчала.
— Да, все отлично! А у тебя?
Загорелся свет в спальне. Ноги Клары приближались к кровати. Киллиан, сам того не замечая, сжал в руке скальпель.
Девушка расхохоталась в ответ на какую-то шутку своего друга:
— Да ладно тебе, ты серьезно?
Она села на кровать, и матрас чуть опустился вниз, к лицу Киллиана.
— Да нет, я уже спать ложусь, ужасно вымоталась. — Ее голос смягчился, стал нежным.
Киллиана раздражали разговоры Клары с ее женихом, особенно потому, что они говорили о каких-то глупостях, и он почти никогда не мог извлечь из этих звонков никакой нужной информации. Похоже, и этот вечер не был исключением.
— Дурак, что ли? Конечно, я одна, — смеялась Клара. — Хотя нет, признаюсь, ты меня подловил. У меня тут вся команда «Гигантов», вместе с запасными… Я подумала, что заслуживаю праздника, пока тебя нет…
Подобные фразы ему тоже не нравились. Киллиан, как и его братья, получил строгое воспитание, и в его лексиконе не было крепких словечек и шуток на тему секса. Подобные слова в устах девушки казались ему неприличными.
Разговор подходил к концу.
— Нет, не ходила… Знаешь, Марк, я не думаю, что это серьезно… Просто устаю на работе.
Это уже было интересно Киллиану.
— Хорошо, ладно, завтра позвоню и запишусь. Но не думаю, что они это серьезно воспримут. Что я скажу? Что мне в последнее время трудно просыпаться? И что?
Пауза. Наконец Клара закончила разговор:
— Спокойной ночи, милый. Люблю тебя…
Киллиан, лежа под кроватью, неслышно прошептал: «Я тебя обожаю, малыш». И через несколько секунд, чмокнув телефонную трубку, Клара нежно попрощалась:
— Я тебя обожаю, малыш.
Наступила тишина. Они были одни. Он и она. Весь мир оставался где-то снаружи, по другую сторону двери, далеко. Киллиан ждал. Свет продолжал гореть. Клара не двигалась.
«Что же ты делаешь сейчас?» — его мучило нетерпение.
Вскоре свет погас. Слышался шорох простыней, Клара поудобнее устраивалась на подушке. Обычно она засыпала примерно за десять минут, и это было ясно по тому, как менялось ее дыхание: оно становилось более глубоким. На всякий случай Киллиан всегда выжидал еще пять минут, а сам в это время готовился: он снова засунул руку в дыру в матрасе и вытащил оттуда маску, вату и небольшой флакон с мутной жидкостью. Посмотрел на часы. Было пятнадцать минут первого.
Стараясь действовать как можно тише, он вылез из-под кровати. Клара крепко спала. Он тихонько поднялся и надел маску. Открыл флакон и пропитал вату жидкостью. Осторожно приблизился к Кларе и приблизил вату к ее лицу на несколько секунд. Девушка сделала вдох, и ее голова чуть запрокинулась. Хлороформ подействовал.
Он тщательно закрыл флакон, убрал вату в карман и только после этого снял маску. Сел на кровать рядом с Кларой и откинул одеяло. Неподвижная, беспомощная, девушка была в полном распоряжении Киллиана.