После долгой разлуки

Она твердо решила — после того шокирующего, потрясающегопоцелуя — не браться за лечение Лючио.
Ведь есть множество других арт-терапевтов, говорила она себе. Более опытных и не испытывающих никаких личных чувств к клиенту.
Но разве она испытывает личные чувства? Разумом Аллегра отрицала это, но тело все еще помнило вспышку желания, охватившего ее.
И все же ее тянет к нему, призналась себе она. У нее достаточная профессиональная подготовка, чтобы отделить чувства к Стефано от работы с Лючио, и ей хочется помочь мальчику, трагически молчавшему без малого восемь месяцев.
А еще это возможность не только помочь Лючио, но и вконец расстаться с прошлым.
И показать Стефано раз и навсегда, что она уже не та девочка, которой была тогда. Не та девочка, которая его любила.
Зазвонил телефон, и Аллегра вздрогнула и схватила трубку.
— Я слушаю.
— Аллегра, — отрывисто произнес Стефано, — ты ознакомилась с историей болезни Лючио?
— Да.
Возникло секундное молчание, и Аллегра услышала, как сильно бьется ее сердце.
— Ну и?..
— Да, я возьмусь за этот случай, Стефано. Хотя…
— У тебя есть какие-то возражения?
— Да.
— Насчет нашего поцелуя прошлым вечером? — Он говорил совершенно невозмутимо, и все же Аллегра крепко обхватила телефонную трубку.
— Да, — сказала она после секундного напряженного молчания. — Стефано, мы говорили о том, что я приеду в Абруццо работать. И поэтому не может быть…
— Не будет.
Она заморгала и сглотнула комок в горле, ошеломленная его уверенным тоном.
Затем отрывисто рассмеялась, потому что знала: все не так просто, и Стефано это тоже понимал.
— Ты никогда так не целовал меня, — вырвалось у нее, и она сразу же пожалела об этом. Стефано молчал, и в трубке раздавалось лишь его дыхание.
— Тебе было девятнадцать, — наконец сказал он, и голос его звучал ровно. — Совсем ребенок, как ты сама сказала. — Он помедлил, она ждала. — Но вчера вечером ты совсем не была ребенком. Однако не волнуйся. Больше такое не повторится.
Он произнес эти слова так твердо, что Аллегра поверила ему.
— Хорошо, — сказала она, понимая, что лучше не обсуждать этот вопрос по телефону.
— Мы вылетаем в Рим в пятницу, — сказал Стефано. — А из Рима отправимся в Абруццо.
— Хорошо, — повторила она и повесила трубку.
В течение недели она решила вопросы с детьми, с которыми занималась, — это было нетрудно, потому что Аллегра работала внештатным арт-терапевтом, — затем сдала в субаренду квартиру и собрала вещи в дорогу.
Она удивлялась тому, насколько легко расстается с жизнью, которую с таким трудом, ценою пота и слез, построила для себя за семь долгих лет.
Был хмурый сентябрьский день, лениво кружились желтые листья, было достаточно тепло, и Аллегра стояла на улице, напряженно ожидая появления роскошного черного автомобиля Стефано.
И вот наконец он подъехал к ее дому. Из машины вышел Стефано — в темном костюме, с телефонной трубкой, прижатой к уху. Он вел себя так, будто совсем не помнил о ней, а тем более — о том поцелуе.
Стефано по-прежнему разговаривал по телефону, когда шофер погрузил в багажник ее сумки и Аллегра уселась в автомобиль.
Они отъехали от дома, оставив позади ее улицу, ее жизнь, а Стефано даже не поздоровался с ней.
И только через двадцать минут он закончил свой телефонный разговор.
— Прошу прощения, — сказал он. — Это был деловой звонок.
— Очень похоже.
В его глазах блеснул веселый огонек.
— Я рассказал Бьянке о твоем приезде, и она собралась тебя встречать. Ты возродила в нас надежду, Аллегра.
Она кивнула.
— Но только помни, что я не даю никаких гарантий.
— Конечно, ведь в жизни вообще нет никаких гарантий, не правда ли? — произнес он непринужденно, но она уловила в его голосе нотку горечи. О чем он думал в этот момент? О своих несбывшихся мечтах?
Она приказала себе не думать об этом и отвернулась к окну.
В Рим они вылетели на частном самолете. Аллегра ожидала чего-то подобного, но все-таки была потрясена, увидев наглядное подтверждение богатства и власти Стефано.
— Ты стал богаче, чем семь лет назад? — спросила она с любопытством, когда они расположились на мягких кожаных сиденьях.
Стефано взглянул на нее через край газеты.
— Немного.
— Я знаю, что отец мой был богат, — сказала Аллегра, — но, сказать тебе по правде, я не слишком много видела этого богатства.
— Но тебе жилось хорошо? — спросил Стефано, приподняв бровь, и Аллегра рассмеялась.
— Да, конечно. Я не пытаюсь рассказать тебе историю о бедной маленькой девочке. — Она пожала плечами. — Просто я совсем не видела жизни и, думаю, поэтому потеряла голову, когда увидела тебя.
— Понятно, — сказал он совершенно невозмутимым тоном, не выражавшим никакого согласия.
Аллегра взглянула в иллюминатор. Самолет поднимался над серым туманом, окутывавшим Лондон, навстречу яркому голубому небу.
Ей вдруг захотелось поговорить со Стефано. Но о чем?
 Ты любишь меня? 
Даже если бы их брак и не был деловым соглашением, все равно у них бы ничего не вышло. Она не была бы счастлива. Стефано не любил ее, он рассматривал ее только как некую собственность, которую надо беречь и обеспечивать, положив на полку.
И теперь она, на множестве мелких примеров, убеждалась в том, что он остался таким же.
Аллегра повернулась к нему. Он читал газету, склонив голову и скрестив ноги.
— У тебя квартира в Риме? А где именно?
Он оторвал глаза от газеты и слегка улыбнулся ей.
— В Париоли, возле виллы Боргезе.
— Я никогда не была в Риме, — призналась она, немного смутившись. Ее жизнь в Италии ограничивалась домом и церковно-приходской школой, а каникулы она проводила за городом, возле озера, вот и все.
— Я покажу тебе достопримечательности, если у нас будет время, — сказал Стефано.
— Разве мы сразу не поедем в Абруццо?
— Завтра. Сегодня вечером у меня деловой ужин. — Он помолчал, отведя от нее глаза. — Возможно, ты захочешь пойти со мной.
Аллегра напряглась, и в ней забурлило множество эмоций: волнение, удивление, удовольствие.
— Зачем? — спросила она.
Стефано поднял брови.
— А почему бы и нет? У большинства мужчин есть подруги, а у меня нет.
— Я не подруга.
— Нет, конечно, — согласился он. — Но ты приехала со мной, и нет никаких причин оставлять тебя одну на вилле, не так ли? — Он снова улыбнулся, в глазах его блеснули веселые искры. — Я думал, что мы можем быть друзьями.
— Да, — быстро сказала она. — Только…
Стефано ждал, вопросительно изогнув бровь. Аллегра поняла, что он совершенно запутал ее. Да, она не против, чтобы они были друзьями, но…
Ей хотелось бы забыть об этом поцелуе, об их прошлом, но она не могла. Прошлое надо было проработать, а не стараться о нем забыть.
— Хорошо, — слегка кивнув, сказала она. — Спасибо. Это будет… — она искала подходящее слово и наконец его нашла, — приятно.
— Приятно, — задумчиво повторил Стефано. Он отвернулся к своей газете. — Да, конечно.
Она снова стала смотреть в иллюминатор.
Оставшееся время они провели в молчании. Самолет приземлился в аэропорту Рима, и Стефано помог ей сойти по трапу.
Аллегру сразу же окутал сухой горячий воздух. Такой знакомый. Такой успокаивающий.
Она вернулась домой.
Аллегра сделала глубокий вдох. И воздух здесь другой, и солнце гораздо ярче.
— Ты давно здесь не была? — спросил ее Стефано.
— Шесть лет.
— Последний раз приезжала на похороны отца? — Они шли по взлетной полосе в направлении таможни.
— Да. — Аллегра отвела глаза в сторону. Похороны ее отца. Его самоубийство. Она не хотела бы об этом вспоминать.
— Мне очень жаль, — сказал Стефано, и голос его был тихим и сочувственным.
— На самом деле я даже не думаю об этом, — сказала она, по-прежнему стараясь избегать внимательного взгляда Стефано.