После долгой разлуки

Бьянка подала им спагетти с сыром, но, несмотря на настояния Стефано, сама отказалась есть. Лючио до сих по не сказал ни слова и даже не взглянул на них. Аллегра сказала Бьянке, что Лючио должен сначала привыкнуть к ее присутствию, а затем она начнет заниматься с ним арт-терапией. Бьянка кивнула, хотя в ее темных глазах на миг мелькнуло разочарование.
Аллегра знала, что все втайне надеются на чудо.
Но сможет ли она его сотворить?
Бьянка с мальчиком ушли в свои комнаты, и они со Стефано остались одни.
Аллегра взглянула на него, и он показался ей здесь более раскрепощенным и расслабленным, чем в Лондоне и Риме.
Что это за человек? Он придумал дизайн для этого замечательного дома, обнимался с бедными фермерами, искренне заботился о сыне своей экономки…
Почему семь лет назад она не потрудилась узнать его поближе? Ей было достаточно, что Стефано любил ее, по крайней мере ей так казалось. А теперь, поняла Аллегра, ей хотелось узнать о нем больше.
После завтрака Бьянка отвела Аллегру в ее комнату, а Стефано тем временем отправился в свой кабинет, чтобы заняться работой.
В спальне Аллегры кроме широкой дубовой кровати и шкафа больше не было мебели. Единственным украшением служили белые тюлевые занавески.
Аллегра открыла окно и глубоко вдохнула свежий, пропитанный ароматом хвои, воздух. Где-то далеко в горах одиноко заблеяла овечка.
Слова Стефано, произнесенные утром, снова зазвучали в ее ушах. Ты хочешь поговорить о чувствах? А что ты скажешь насчет своих чувств?
Да, у нее были чувства, как ни хотелось это отрицать. Легче было не думать о них. И ничего не чувствовать.
Ведь она по-прежнему девочка, желающая верить, молить о любви.
Аллегра закрыла глаза. Ни она, ни он не изменились с тех пор.
По крайней мере настолько, насколько бы они хотели.
— Мне хочется тебе кое-что показать, — сказал Стефано. Он стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку.
Аллегра, взглянув на открывавшуюся из окон панораму, раскинула руки.
— Что же еще ты мне можешь показать?
Стефано тихо рассмеялся.
— Тебе нравится этот вид?
— Да, — просто ответила Аллегра.
— Пойдем со мной.
Он подошел к ней сзади настолько близко, что Аллегра почувствовала его дыхание. Она еле удержалась от того, чтобы не прильнуть к нему. Очень смешное желание, сказала она себе, такое же смешное, как ожидание чуда.
Она ощущала, как в пространстве между нею и Стефано возникает некое напряжение. Оно наполнено их мыслями, воспоминаниями, чувствами.
— Хорошо, — сказала она и повернулась к нему.
Стефано спустился вместе с ней по лестнице и привел ее в другую спальню, в южной части виллы.
— Вот, — он открыл дверь и пропустил Аллегру вперед. Она с удивлением огляделась вокруг.
Это была не спальня, а мастерская. Окна в ней выходили на две стороны, и она была наполнена чистым ярким светом. В мастерской было все, что нужно для работы с Лючио: бумага, краски, мелки, кисточки, карандаши, фломастеры… Возле мольберта, залитого солнечным светом, стоял табурет, а в углу — удобный стул.
Аллегра медленно прошлась по комнате. Как замечательно, что Стефано купил все это для нее и Лючио! И вдруг горькая мысль кольнула ее сердце: даже самые лучшие принадлежности для рисования не смогут заставить Лючио заговорить. Это единственное, что не может купить Стефано.
А тот с удовлетворением оглядел мастерскую.
— Ты довольна? Всего хватает?
Взглянув на него и на комнату, которую он так заботливо обставил, Аллегра почувствовала, что сердце ее сжалось.
— Стефано, это потрясающе. — Она привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Спасибо тебе.
Глаза его удивленно блеснули.
— Пожалуйста.
Они стояли так секунду, и Аллегра почувствовала, что ее тело сладко заныло, и ей захотелось оказаться в его объятиях.
Но он не сделал этого шага, не прикоснулся к ней. Стефано смотрел на нее сверху вниз, изогнув губы в улыбке, но глаза его оставались холодными.
Аллегра улыбнулась в ответ и отступила назад.
— Я оставлю тебя здесь, — сказал Стефано, направляясь к двери. — Тебе надо приготовиться к работе с Лючио. Ужин у нас в семь часов.
В оставшееся время Аллегра изучала историю болезни мальчика. По словам Бьянки, Лючио находился на вилле, когда погиб Энцо. Когда мать рассказала ему о несчастье, мальчик очень расстроился, стал горевать, но это была нормальная реакция. Однако постепенно Лючио стал отдаляться от людей — вербально, физически, эмоционально.
А когда до него пытались достучаться, он приходил в волнение, бессвязно кричал и бился головой о стену, либо об пол.
Бьянка была вынуждена забрать его из детского сада, и вскоре с ним стало невозможно ходить на улицу, в церковь или магазин.
Погруженная в свои мысли, Аллегра смотрела в окно — на заходящее солнце, уже касавшееся горных вершин. Сумерки окутывали комнату, бросая на пол тени. Она рассеянно переставляла на столе новенькие кисточки, нераспакованные краски и фломастеры.
Ее охватила тревога. А что, если она не сможет помочь мальчику? Если он на самом деле страдает аутизмом?
А что, если, спросил ее тихий внутренний голосок, она приехала сюда из-за личного интереса? И что это за интерес?
Снова увидеть Стефано.
Аллегра покачала головой. Нет. Конечно, нет.
И все же она не могла отрицать того, что он пробудил в ней нечто, как ей казалось, давно умершее.
Далеко в горах раздался одинокий вой волка. Уже почти стемнело, и Аллегра поняла, что незаметно наступил вечер.
— Аллегра?
Она вздрогнула и обернулась. На фоне света, падавшего из коридора, темнел силуэт Стефано.
— Да, в чем дело? — спросила она.
— Ужин готов. — Он повернулся и пошел, не дожидаясь ее.
Аллегра последовала за ним.
В кухне было уютно и тепло, возле раковины стояла Бьянка, чистившая кастрюлю, за столом сидел Стефано и резал помидоры для салата.
Они болтали и смеялись, словно добрые друзья, а Лючио между тем молча стоял возле окна и методично стучал по подоконнику деревянной ложкой.
Стефано повернулся к Аллегре и пристально взглянул ей в глаза, затем кивнул и продолжил резать помидоры.
Этот взгляд пронзил ее насквозь. Она терялась в догадках, что в нем было: гнев, страсть или что-то другое?
Они вместе поужинали на кухне. Лючио сидел возле Бьянки с отсутствующим выражением на лице. Аллегра, сидя по другую сторону от мальчика, старалась вовлечь его в разговор, улыбалась ему, пыталась поймать его взгляд.
После ужина Аллегра вызвалась помочь Бьянке мыть посуду. А та в типично итальянской манере выставила Стефано из кухни.
— Он нам здесь не нужен, — сказала она с озорной улыбкой. — Женская работа и женские разговоры, а?
Аллегра коротко рассмеялась, решив не замечать фамильярную многозначительность ее тона.
— Я очень рада, что вы согласились помочь Лючио, — сказала Бьянка, вытирая тарелки. — Конечно, это будет нелегко, учитывая…
— Что? — спросила Аллегра, и брови ее удивленно изогнулись.
— Учитывая то, что вы и Стефано чуть не поженились, — тихо сказала Бьянка, склонив голову, и Аллегра испытала легкий шок.
— Я не знала, что вы в курсе нашей истории, — протянула она, помедлив. Голос ее прозвучал спокойно, и она была рада этому.
Бьянка удивленно подняла голову.
— Конечно, в курсе. Я знаю Стефано с детства. Когда умер его отец, мой отец взял его в нашу семью. Стефано для меня словно брат.
Аллегра кивнула. Теперь она поняла, почему Стефано так заботится о Лючио.
— Да, мы чуть не поженились. — Она отвернулась к столу, чтобы забрать тарелки. — Но мы решили забыть о нашем прошлом.
— Легко сказать… — тихо произнесла Бьянка.
Аллегра повернулась к ней.
— Что ты имеешь в виду?
— Я видела, как он смотрит на тебя, — ответила Бьянка, пожав плечами. — Он любил тебя, и думаю, все еще любит.
Эти простые слова вызвали у Аллегры недоверчивый смех.