На несколько демонов больше

От досады и раздражения у меня даже плечи свело. Я уста­ла, все болит, и мне очень не нравится, что Айви пытается ко­мандовать моими делами. Ощутив внезапный приступ злости, я встала.
Айви подняла голову — овальное лицо в раме  новой стрижки:
—Куда ты собралась?
Я взяла сумку, заранее упакованную разными зельями и амулетами, резким движением насадила крышку на свой кофе.
—Очевидно, в морг. Мне случалось не ложиться достаточ­но поздно.
Но не после такой ночи, как сегодня! Я молча стянула браслет с ножки рыбкиного аквариума и застегнула на руке. Гленн медленно встал, настороженно при­гибаясь. Однажды он меня спросил, как это я живу с Айви при той угрозе, которую она представляет для моей жизни и сво­бодной воли, и хотя я знала ответ, сказать ему правду — значи­ло бы усилить его тревогу, а не ослабить.
—Боже мой, Айви, — ответила я, зная, что он нас анализи­рует и оценивает профессионально. — Лучше я сейчас съезжу. Считай, что это моя сказка на ночь.
Я вышла в коридор, стараясь припомнить, где оставила босоножки. Ага, в прихожей. Айви из кухни сказала:
—  Вообще-то ты не обязана хвататься за любую работу, как только ФВБ пальцем шевельнет.
—  Точно! — рявкнула я в ответ, поглупев от усталости. — А добыть бабок, чтобы церковь освятить заново, обязана!
Шаги Гленна у меня за спиной сбились с ритма.
—Церковь осквернена? — спросил он, когда мы вышли в святилище, где было светлее. — Что случилось?
—Небольшой инцидент.
В прихожей была приятная полутьма, и я вздохнула, влезая в  босоножки и открывая тяжелую дверь. О, боже мой, подумала я, щурясь на пылающее солнце позднего июльского утра. Не удивительно, что я в эти часы предпочитаю спать. Птицы орут так, что в ушах звенит, и уже жара. Знала бы — надела бы шорты.
Я оступилась на крыльце, и Гленн взял меня за локоть. Не закрой я чашку крышкой, сейчас бы расплескала кофе.
—  Не жаворонок? — спросил он меня, сочувственно под­дразнивая, и я выдернула руку.
—  Дженкс! — крикнула я, ступив уже на потрескавшийся тротуар. Накосячил, так пусть со мной едет. Увидев припаркованный у тротуара джип Гленна, я заколебалась. — Давайте на двух машинах поедем, — предложила я, не желая, чтобы меня видели в машине ФВБ, когда я могла проехаться на своей красненькой с откидным верхом. Жарко, и верх можно будет убрать.
Гленн усмехнулся:
—Это без прав-то? Не выйдет.
Шорох моих подошв стал медленнее, я глянула на своего спутника искоса. Мне не нравилось веселье этих темных глаз.
—Черт побери, как ты узнал?
Он открыл для меня пассажирскую дверцу:
—Я же вроде бы в ФВБ работаю? Наша служба наблюдения каждый раз, когда вы выезжаете в магазин за продуктами, ставит помехи. Потому что если вас поймают за рулем без прав, ОВ вас тут же упрячет за решетку, а нам приятнее, когда вы разгуливае­те по улицам. От этого бывает для нас польза, миз Морган.
Я залезла на переднее сиденье и поставила на колени сум­ку. Я не знала, что ФВБ вообще хоть слышало об этом, а не то что отвлекает от меня ОВ.
—Спасибо, — тихо сказала я, и он закрыл дверь, хмыкнув в ответ что-то утвердительное.
Он прошел перед машиной, пока я пристегивалась. Внутри было душно, и я попыталась опустить стекло. Мотор еще не был включен, но я злилась. Кофе я всунула в держатель и продолжа­ла возиться с окном, пока Гленн не втиснулся на водительское сиденье и не глянул на меня. Я как раз хмурила лоб от досады.
—  Так нечестно, Гленн, — сказала я. — Они не имели права отбирать у меня права. Они ко мне придираются!
—  Да пойдите вы снова на курсы и закройте вопрос.
—  Но это несправедливо! Они нарочно осложняют мне жизнь!
—  Подумать только! — Он вставил ключ в зажигание, выта­щил из кармана солнечные очки и надел, мгновенно увеличив показатель собственной крутости раз в десять. На лице отрази­лось облегчение, разгладились морщины прищура. Он посмотрел вперед, на улицу, обсаженную почти восьмидесятилетни­ми деревьями. — А чего вы ожидали? Вы им дали повод, они за него ухватились.
Я вздохнула раздосадованно. Ну, проехала я на красный свет. Так он красным только в последний момент стал! И од­нажды чуть превысила скорость на федеральной дороге. Но тог­да я должна была подставить машину, чтобы мой бывший бой-френд в нее врезался на грузовике, а надо было это, чтобы один вампир мог начать существование в виде нежити. Как-нибудь это стоило нескольких штрафных очков. Кроме вампира, все остались живы — а он сам хотел умереть.
Я снова застучала по кнопке, и Гленн понял намек. Стекло с жужжанием пошло вниз, теплый воздух проник внутрь, заме­няя запах моих духов ароматом скошенной травы.
—Дженкс! — крикнула я, когда Гленн тронул машину с места. — Поехали!
За рокотом большого автомобиля не было слышно стреко­та крыльев Дженкса, влетевшего внутрь.
—   Ты меня прости за то сообщение, Рэйч, — пробормотал он неразборчиво, приземляясь на зеркало заднего вида.
—   Не парься, — ответила я и высунула локоть в окно, не желая, чтобы он углублялся в этот вопрос. Мне самой от брата за такое доставалось не раз, и я знала, что он не нарочно.
Я устроилась поудобнее на сиденье, а Гленн вырулил на пустую улицу. Она так и будет пуста примерно до полудня, ког­да начнет просыпаться большинство обитателей Низин. В этот ранний час пульс у меня бился медленно, дневная жара наве­вала сон. Машина у Гленна была такая же аккуратная, как он сам: ни пятнышка от кофейной чашки, ни клочка бумаги на идеально чистом полу или на заднем сиденье.
—Ну-у, — протянула я, зевая, — так что там в этом морге — кроме того, конечно, что там всегда есть?
Гленн посмотрел на меня, притормаживая около знака «стоп».
— Суицид. Но это убийство.
Уж конечно, убийство. Я помахала джипу ОВ за разросши­йся кустами, потом пальцами показала «заячьи ушки» маленькому вервольфу в камуфляже: посапывая на скамейке, он приглядывал за этим джипом. Вервольфа звали Бретт, его вышибли из стаи, когда он не смог меня похитить несколько месяцев назад, и потому он навязывался в стаю непременно ко мне. Некий извращенный смысл тут присутствовал: я натянула нос его альфе, значит, я сильнее.
Моему собственному альфе дела до него нет — Дэвид вооб­ще не хочет иметь стаи. Вот почему он со скандалом вышел из системы и завел фиктивную стаю с ведьмой, чтобы сохранить работу. Так что Бретт остался прозябать на окраине моей жиз­ни, ища способа в нее проникнуть. Лестно, конечно, чертовс­ки, но и достает сильно. Придется, наверное, поговорить с Дэ­видом. Иметь в своей жизни Бретта с его военизированной упо­рядоченностью — совсем неплохо при моей безалаберности, а Бретту действительно нужен кто-то, на кого равняться. Так обычно вервольфы в стаи и сбиваются. Возражения Дэвида, будто Бретт хочет выслужиться перед своим прежним альфой, шпионя за мной и выясняя, сохранила ли я тот вервольфовс-кий артефакт, что и был причиной похищения, — полная чушь. Все убеждены, что он упал с Макинакского моста, хотя на са­мом деле он лежит у Дэвида в кошачьем лотке.
Дженкс прокашлялся, и когда я посмотрела на него, он по­тер пальцы международным жестом, означающим деньги. Я вслед за ним посмотрела на Гленна.
—Эй, — окликнула я его, повернувшись на сиденье. — Эта работа платная?
Гленн улыбнулся. Я в раздражении повысила голос:
—Я спрашиваю: мне заплатят?
Посмеиваясь, фэвэбешник глянул в зеркало заднего вида и кивнул на Бретта.
—   А что... — начал он, но я перебила:
—   Он хочет в мою стаю, а Дэвид упирается. Так что такого важного в том теле, что я должна на него смотреть? Детектив из меня хреновый, я на другом специализируюсь.
Угловатое лицо Глен на стало резче от не дававшей ему по­коя мысли. Он посмотрел на меня, отведя глаза от вервольфа на скамейке.
—Она вервольф. ОВ говорит — самоубийство, а я думаю, это убийство, которое они хотят прикрыть.
Воздушный поток подбрасывал высунутую в окно руку, ветерок приятно холодил еще мокрые от душа волосы, браслет прохладно скользил по коже. ОВ прикрывает убийство? Тоже мне невидаль, Дженкс был доволен и молчалив, поскольку мы уже работали, и вопрос о деньгах тоже уже возник, хотя еще и не решился.