Девяносто семь процентов (СИ)

- Инди блистательно проигнорировал мое приглашение на ужин, - пожал плечами дарк. – Бьюсь об заклад, что он сейчас торчит в медотсеке. На крайний случай общается с кем-нибудь из ласок. Мы же его держали в стороне от тайны столько времени!
- А как же поделиться с любимым папочкой участием в эксперименте и находкой, м? Или мы должны сказать спасибо мирозданию за то, что он все-таки не такой, как мы?
- Подозреваю, что он еще хуже, просто старательно это скрывает, - Крис поднялся из кресла и, обойдя стол, сел за панель управления. – Ну что, посмотрим, что нам внезапно прилетело? Выводы предлагаю оставить на потом.
- Кажется, тебе это интересней даже больше, чем мне. И это ты прекрасно все скрываешь, - тепло проворчал Том, закидывая ноги на подлокотник кресла. Словно ему снова девятнадцать, и он - кадет Академии. – С кого начнем? Или умница Инди выстроил их по хронологии?
- Похоже, именно этим он и занимался, когда был не на вахте, - развел руками Крис, и включил воспроизведение.
Мальчик был красив. Не блестящей яркой красотой истинного омеги. Скорее мягкой и теплой. Сдержанной. Нет, как представитель человеческой расы он бы пользовался бешеной популярностью. Но как дарк все, на что он мог бы рассчитывать – короткие Союзы. Непродолжительные редкие встречи. И рождение малыша. Это неизбежно если ты – один из «оставленного» поколения.
Крис нахмурился. Он догадывался о том, что увидит и услышит. Не готов он оказался к одному: юный омега рассуждал вслух. Комментировал негромким приятным голосом все происходящее, когда никого рядом не было. Размышлял над собственной судьбой и судьбой таких же, как он сам.
Это было горько. Горько и пожалуй даже страшно. Та обреченность и та ярость с которой мальчик думал о… незавидная судьба. Жестокая судьба. Увы, самая реальная реальность из всех возможных. И только странное стечение обстоятельств привело его сюда.
Рука Проведения? Как знать… как знать…
Хэйвен Ларк. Загон 17-90 Вейгар-сити.
Я люблю учиться. Так уж вышло. Я не виноват ни в своей способности быстро и прочно запоминать, ни в умении терабайтами поглощать информацию, ни в навыках ее обрабатывать и усваивать. Такой уж появился на свет.
Кто-то считает это даром, кто-то проклятием. Лично я сам считаю проклятием собственную суть. Но тут ничего не поделаешь. Так же как и в собственной памяти, я, ко всему прочему, не виноват в том, что мой набор хромосом ближе всего в линейке мутации стоит именно к омегам, нежели к альфам. Настолько ближе, что сомнений у тех, кто занимается воспитанием юных бет в детских загонах, попросту не было. С самого моего рождения я был обречен. А значит – стоял в первой очереди на мутацию. И не к стандартным восемнадцати, а к шестнадцати годам.
Иногда мне кажется, будто все это – чушь. Свобода выбора, свобода воли. Эта свобода есть у тех, чья вероятность мутации составляет пятьдесят процентов. В обе стороны. То есть, если после мутации ты рискуешь с одинаковой вероятностью оказаться как альфой, так и омегой. В моем случае вероятность того, что я окажусь альфой – чуть менее трех процентов.
Конечно, в нашем обществе быть омегой – не приговор. Более того, если я докажу что способен дать жизнь, проще говоря – выношу ребенка, я исполню свой гражданский долг и буду волен выбирать сам. Именно что сам, любого альфу, само собой того, который согласится разделить со мной любой из множества Союзов. Но первым… первым будет тот, кто максимально подойдет мне генетически. Тот, кто запустит мой процесс мутации.
О, духи космоса, как же я этого не хочу!
Не хочу и точка. Только меня об этом, конечно, не спросят. Просто через пару дней явится мой куратор, спросит – готов ли я. Конечно же я не готов, но и это не имеет значения. Просто у моего куратора уже есть целый веер генетически сопоставимых со мною партнеров. Мне даже не придется ничего делать. Меня приведут в герметичную комнату, где я проведу несколько дней. С эпизодичностью раз в стандартные сутки в помещение будут впрыскивать взвесь генетического кода «подходящей» альфы. И будут наблюдать на кого из претендентов мое тело отреагирует. Чистая селекция. Нас слишком мало для того, чтобы разбрасываться генами.
Нас – в смысле дарков.
Я люблю историю. Так что довольно много времени проводил за книгами. У нас всегда было неважно с демографией. Особенно после того, как стали стерильными женщины. Ничего не скажу, генетики – умницы. Так оперативно, но так страшно спасти от вымирания расу! Но какой ценой!
Целое поколение каждые тридцать лет подвергаются так называемому «гражданскому рескрипту». Проще говоря – поколение тех, кто с почти стопроцентной вероятностью станут именно альфами и омегами обязаны пройти раннюю мутацию – в восемнадцать и шестнадцать лет соответственно. Альфам проще. Несколько ночей секса и привет. Короткий Союз. Союз Продолжения Рода. Что касается омеги… выноси ребенка, ляг под нож и все это – в неполные стандартные семнадцать. Да у многих дурь в голове еще не выветрилась! Многие еще бредят любовными романами или космооперами. Им не до детей.
Но тем, кто во главе расы – виднее.
На целый год я обречен. Сначала на год, а потом – навсегда. Потому что если я подарю жизнь – моя ценность в глазах общества удвоится. Каждая омега, способная дать жизнь – ценна. С меня станут сдувать пылинки, мне станут платить офигенные пособия, лишь бы только я снова быстренько связался с альфой и срочно обзавелся еще одним отпрыском. А чтоб я не прекращал прекрасного орущего конвейера – моих детей возьмет на воспитание государство. На Бете невиданных высот… или широт получила сеть воспитательных учреждений. Детей забирают и возвращают практически готовыми альфами или омегами. Если родители того хотят.
В общем и целом – древний слоган «семья – ячейка общества» - явно не о гражданах Беты.
Рефлексия, Хэйвен. Рефлексия… Мне всего лишь страшно. А кому, любопытно мне знать, не страшно. Мне только шестнадцать. И я должен стать отцом. Сказать, что меня это до икоты пугает – значит не сказать ничего.
- Аймэ Ларк, вас приглашают в покои Голоса. - Внутренняя связь всегда доводила меня до истерики. Я не могу не вздрагивать. Просто не могу. Кажется, я был слишком наивен, когда рассчитывал еще пару дней провести в удобной, комфортной и не подверженной гормональным скачкам шкурке беты. Обычной маленькой серенькой беты.
За круглым окном светло. Мне нравился вид из моего окна. Изумрудная зелень с проседью. Вокруг нашего загона не стригли траву на много миль вокруг, потому степь казалась изумрудно-серебрянным морем. Бесконечным и прекрасным.
- Аймэ Ларк, вас приглашают в покои Голоса, - повторили для меня. Я не нуждаюсь в повторении. Я нуждаюсь в нескольких минутах покоя, прежде чем привычную жизнь у меня отберут навсегда. Жизнь, которой у меня больше не будет.
Меня никогда не выпустят за пределы Беты. Даже под надзором. Я обречен стать пленником, рождающим себе подобных. Среди изумрудных и серебряных волн родной планеты. А я, проклятие на головы всем этим Голосам, хочу в космос!
Дождя нет. Небо такое пронзительное и высокое, что мне самому хочется плакать. Вместо дождя. За дождь. Отчаянно хочется выбраться туда, за окно, и лечь в траву, раскинувшись звездой. Лежать и чувствовать, как ветер станет перебирать мои волосы. Ласково, как папа, которого у меня никогда не было. Не то чтоб мне этого хотелось… Но всегда чувствуешь себя обманутым на пороге чего-то, что тебя пугает.
Я отключил свой терминал. Убирать пальцы от стертых за годы клавиш не хотелось. Но придется. Кто-то решил, что настало мое время. И мне придется с этим смириться.
В коридорах светло. А людей пока немного. Не все ранние, как я, пташки. Кто-то предпочитает просыпаться позже, жертвуя утренним моционом, чтоб поспать подольше. Мне нравится… нравилось прежде чем попасть на завтрак – поплавать в бассейне и ненадолго задержаться в спортивном зале. Нет ничего круче учебника ядерной физики, но чувство, когда твое тело обнимает теплая вода – не сравнится ни с чем.