Копия моего мужа (СИ)
Его член всё ещё в моей руке. Твёрдый, горячий, пульсирующий. У меня пересыхает во рту, и я медленно облизываю сначала верхнюю губу, а затем нижнюю. Хочу ли я этого? Я правда не знаю ответ на простой, казалось бы, вопрос. Я запуталась, нахожусь в отчаянье. Хочу сделать всё возможное, чтобы его финансовая помощь для нас с Надей не заканчивалась никогда. До тех пор, пока дочка не восстановится. А так как я больше ничего не имею за душой — это единственное чем я могу ему отплатить.
В голове проносятся яркие воспоминания нашей с Тимуром жизни. Порой мне казалось, что с началом наших семейных отношений мы превратились в лучших друзей. Нам было хорошо вместе — просто чудесно и весело, но некоторые моменты доводили меня до слёз. Например, когда Тимур упорно отвергал мои ласки и касания. Но всё это смягчалось тем, как именно он выражал свою любовь и заботу обо мне. Берег как самое дорогое сокровище в мире, говорил слова любви и дарил подарки. Меня никто и никогда так раньше не любил, и потому я плыла от его заботы. Но втайне мечтала о том, что после родов Тимур вновь меня захочет. Захочет так сильно и пылко, как и до беременности.
Наверное, я слишком долго молчу. Тишина в комнате напрягает. Рустам тяжело дышит и усмехается ещё выразительнее, не отпуская пальцев от моего лица.
— Я так и думал, — произносит он. — Уходи, Лера. Ты не знаешь на что подписываешься.
Он отпускает пальцы от моих скул, предоставляя возможность уйти. Я поворачиваю голову назад, туда где находится дверь и на секунду мне кажется, что в тех местах, где он касался меня, кожа горит и пылает, словно после ожога.
— Я правда этого хочу, Рустам, — произношу твердым голосом, отвернувшись от двери.
Он улыбается дьявольской усмешкой. Откидывается на спинку стула и с упоением наблюдает за дальнейшими моими действиями.
— Подними кофту, — командует он.
Я приподнимаю свитер вверх, открывая дьявольскому взору белый хлопковый лиф с небольшим кружевом по краям. Опускаю вниз ткань, оголяю напряженные соски под его жадный и затуманенный взгляд. А затем вновь закрываю глаза и теперь уже правда касаюсь его плоти губами, задевая сосками ткань его брюк. Обхватываю головку, пробую его солоноватый вкус, привыкаю к объёму. Становлюсь смелее, потому что чувствую — он больше меня не прогонит. Не посмеет прогнать. Чувствую себя порочной, безнравственной. Но между ног почему-то горячо и полыхает.
С закрытыми глазами представляю, что на месте Рустама сейчас сидит Тимур. Что это он тяжело дышит, когда я опускаюсь ниже, что это его я ласкаю с чувством и любовью, до изнеможения. Пока не ощущаю его ладонь на своем затылке и грубое давление вниз. Из глаз катятся слёзы, я едва сдерживаю рвотный позыв. Останавливаюсь, смаргиваю слёзы, которые капают на его живот и начинаю помогать себе рукой. Спустя несколько секунд его член становится просто каменным, а в моём рту теперь ощущается терпкий привкус его семени.
Рустам молча протягивает мне салфетку и всё содержимое я выплевываю туда, не стесняясь. Встаю на подрагивающих коленях с пола, одергиваю вниз кофту и не смотрю на Тахирова. Просто не могу. Мы не говорим друг другу ничего больше. Я просто разворачиваюсь к выходу и ухожу беззвучно закрыв за собой дверь.
Возвращаюсь в свою комнату, снимаю одежду и бросаю её в корзину для грязного белья. Встаю под горячий душ, который бьёт по моей светлой коже до красноты. Тяну руку к зубной щётке. Пытаюсь вычистить его привкус из себя, яростно тру десна до болезненных ощущений в ротовой полости. Успокаиваюсь лишь тогда, когда начинает безжалостно жечь, а крови на щётке становится больше чем белой зубной пасты.
***
Утренний подъём дается мне легко — я поднимаюсь будто и не спала вовсе. Всё потому, что знаю ради чего живу и просыпаюсь. Умываюсь ледяной водой, переодеваюсь в бежевый пуловер и черную юбку до колен. Завязываю волосы в высокий хвост и наношу на лицо немного макияжа. Мне кажется, что в последнее время я себя слишком запустила, а моя дочь должна видеть маму самой красивой и ухоженной.
Спустившись на завтрак замечаю за столом как всегда невозмутимого Рустама. После вчерашней ночи мне стыдно смотреть ему в глаза, но бежать назад и прятаться как-то глупо.
— Доброе утро, — занимаю своё место возле него и благодарю Иру за приготовленную овощную запеканку, которую она ставит рядом со мной.
Она ароматно дымится, и я громко сглатываю слюну, приступая за свой завтрак. Тахиров листает что-то на телефоне. Улыбается одним уголком рта и увлеченно смотрит в экран. Никогда раньше не видела его таким… весёлым. Угрюмость и строгость куда-то исчезают и мне до чёртиков становится интересно кто ему пишет там, в телефоне. Или чьи фотографии он смотрит, испытывая не присущую для него радость.
Я наблюдаю за ним задумчиво и долго. Опускаю в рот небольшие кусочки запеканки и встречаюсь с ним взглядами. Чёрные зрачки тут же становятся чужими, ледяными. Он откладывает телефон в сторону.
— Вчера забыл сообщить тебе одну важную новость, — произносит Рустам негромким голосом.
Тут же краснею, потому что догадываюсь откуда взялась эта забывчивость. И мне отчего-то становится приятно, что именно я являюсь причиной этому.
— Я разговаривал с неонатологом. Спрашивал о перспективах и дальнейшем лечении. Мне посоветовали одну неплохую клинику в Израиле — медицинский центр Зив. Там как раз занимаются такими детьми, — он ненадолго замолкает, а я ощущаю, как сердце внутри меня трепыхается от радости. — Я оплатил месячный курс лечения. Если понадобиться — будем продлять пока девочка не выздоровеет полностью…
— … Надя, — произношу негромко.
Рустам вскидывает брови, будто не знал, что младенцам тоже дают имена.
— Её зовут Надя, — поясняю я.
Он несколько секунд молчит, его челюсти плотно сжаты — предугадать его эмоции просто невозможно.
— Хорошее имя, — наконец говорит он. — Надя. Надежда.
Я киваю и чувствую, как слёзы подбираются к глазам. Тянусь за салфеткой, складываю её в треугольник и промакиваю влагу в уголках глаз.
— Так вот. Осталось только дождаться разрешения врача. Как только он даст добро на вылет — вы с Надей отправляетесь в Израиль, — заканчивает Рустам.
Глава 20
— Так вот. Осталось только дождаться разрешения врача. Как только он даст добро на вылет — вы с Надей отправляетесь в Израиль, — заканчивает Рустам.
Несколько минут мы сидим в полной тишине, пока я наконец не решаюсь её нарушить.
— Спасибо тебе, Рустам… Это даже большее, чем я могла просить, — произношу негромко и беру в руку стакан воды.
Вода холодая и здорово освежает. Заставляет протрезветь несмотря на то, что я не пьяна и успокоиться, потому что в этот самый момент внутри меня творится полнейший хаос и неразбериха. Почему Тахиров помогает мне и моей дочери? Как долго это будет продолжаться? И получится ли у меня когда-нибудь расплатиться за его доброту?
— Собирайся, — произносит Тахиров проигнорировав мою словесную благодарность. — Я подкину тебя до родильного дома.
— Мне нужно пять минут, — отвечаю спокойным голосом и отставляю в сторону пустой стакан.
Под его внимательный взгляд поднимаюсь с места, оставив на столе недоеденный завтрак и направляюсь в сторону лестницы. Мне не нужно время для того, чтобы подправить макияж или сделать укладку. Я возвращаюсь в свою комнату только для того, чтобы взять себя в руки и обрести душевное равновесие. Вдох-выдох. Пульс приходит в норму, сердцебиение тоже. Я оценивающе смотрю на себя в зеркало и впервые задумываюсь над тем… нравлюсь ли я Тахирову? Не просто как вдова его брата, а как женщина? Какие девушки в его вкусе и как часто он меняет их? Вопрос, впрочем, риторический и ответа я на него не жду.
Я спускаюсь вниз и замечаю Тахирова за рулём автомобиля. Он не спешит открывать мне дверцу, поэтому я самостоятельно сажусь на переднее сиденье и думаю о том, почему я вообще согласилась с ним ехать. Почему не с добрым Мишкой-амбалом, а с Рустамом, к которому я до сих пор не понимаю, что испытываю. Страх или влечение? Или же два в одном? Интересно, такое вообще бывает? Я оставляю вопросы не отвеченными, потому что предпочитаю скрывать это внутри себя, чтобы не до конца порочить и марать всё то, что до него было. До того момента, как мы с Рустамом вообще встретились.