Святая ночь (Сборник повестей и рассказов зарубежных писателей)

— Вы можете спокойно подняться на Монте Верита, — повторил он Виктору, — и спуститься вниз, но не ваша жена. У них великая сила, у этих жриц. Здесь, в деревне, мы в постоянной тревоге за наших юных девушек, за наших женщин.
Как объяснил мне Виктор, рассказ старика он воспринял, как африканскую сказочку для путешественников о племени дикарей, живущих в джунглях и ворующих женщин.
— Я не знаю, о чем говорит старик, — улыбнулся он Анне, — но, возможно, тут какая-то тайна, связанная с местными суевериями и имеющая отношение к твоей валлийской крови.
Виктор посмеялся, обратив все в шутку, за день они здорово устали и, расстелив спальники перед очагом, пожелали старику спокойной ночи.
Спал Виктор крепко, как бывает после восхождения, но перед самым рассветом его разбудил деревенский петух.
Он повернулся, чтобы посмотреть, проснулась ли Анна.
Ее спальник лежал раскрытый. Анна исчезла…
В доме все еще спали. Лишь сквозь окно доносилось кукареканье петуха. Виктор поднялся, надел башмаки, пиджак и, открыв дверь, вышел на улицу.
Его встретила дышащая холодом тишина, какая бывает перед рассветом. В небе тускло светились последние звездочки. Облака скрывали долину, лежащую в нескольких тысячах футов ниже деревни. Здесь же, у вершины горы, воздух был чист и прозрачен.
Поначалу у Виктора не возникло предчувствия беды. Он уже знал, что за Анну бояться нечего, уверенности в себе ей не занимать. Она не пошла бы на ненужный риск, да и старик сказал, что на подъеме их не будут подстерегать никакие опасности. Его, однако, обидело нежелание Анны подождать, пока он проснется. Она нарушила данное ему обещание, что в горах они всегда будут вместе. И он понятия не имел, на сколько она опередила его. Оставалось только догонять.
Виктор вернулся в дом, чтобы захватить с собой еду на день, Анна об этом не подумала. Рюкзаки они могли забрать позже, перед спуском в долину, и, возможно, им пришлось бы еще на одну ночь воспользоваться гостеприимством хозяев.
Должно быть, собирая вещи, он разбудил старика, потому что тот внезапно появился в дверном проеме. Его взгляд упал на пустой спальник Анны, затем он посмотрел на Виктора.
— Моя жена ушла первой. Я пойду следом за ней.
Старик помрачнел. Подошел к открытой двери, вглядываясь в вершину горы.
— Напрасно вы отпустили ее, этого делать не следовало, — старик печально покачал головой, что-то пробурчал себе под нос.
— Все будет хорошо, — возразил Виктор. — Я быстро догоню ее, и мы, вероятно, вернемся где-то после полудня.
— Боюсь, что вы опоздали, — тяжело вздохнул старик. — Она попадет к ним. И, если такое случится, уже не вернется.
Вновь старик произнес слово «жрицы», упомянул об их могуществе, и его ожидание дурного как-то передалось Виктору, и тот впервые испугался за жену.
— Вы хотите сказать, что на вершине Монте Верита живут люди? Люди, которые могут напасть на нее, причинить ей вред?
Старик заговорил быстро, и Виктор с трудом разбирал смысл обрушившегося на него потока слов. Нет, утверждал старик, жрицы ее не обидят, они никого не обижают, но они заставят ее стать одной из них. Анна пойдет к ним, она ничего не сможет с собой поделать, слишком велико их могущество. Двадцать, тридцать лет тому назад, продолжал старик, к ним ушла его дочь: больше он ее не видел. Другие молодые женщины, и из деревни, и снизу, из долины, слышали призыв жриц. И сразу же уходили, удержать их никто не мог. А потом их уже никто не видел. Нигде, никогда. Так продолжалось уже много лет, во времена его отца, во времена его деда, короче, с незапамятных времен.
Никто не знал, когда жрицы обосновались на Монте Верита. Их не видел ни один из мужчин. Жили они замкнуто, за крепкими стенами, могущественные, познавшие тайны магии. Одни говорят, что сила дарована им богом, другие — дьяволом, но мы этого не знаем, точно сказать не можем. Ходят слухи, что жрицы с Монте Верита не стареют, навечно остаются молодыми и прекрасными и могущество свое они черпают в лунных лучах. Они обожествляют луну и солнце.
Слишком мало почерпнул Виктор из сбивчивой речи старика. Должно быть, то была легенда.
А старик покачал головой и вновь повернулся к вершине Монте Верита.
— Жрицы позвали ее. Вчера вечером ее глаза сказали мне об этом. Не зря я опасался за нее. У них у всех такие глаза, едва они услышат зов. Я видел это раньше. И у моей дочери, и у других.
Проснулись и остальные домочадцы и тоже потянулись в комнату. Казалось, они чувствовали, что произошло. Мужчина, женщина, даже дети смотрели на Виктора с тревогой и состраданием. А того переполняли злость и раздражение. Кошки, помела, ведьмы, о чем только ему не думалось.
Медленно рассеивался туман, покрывавший долину, появились облака. На востоке, за вершинами гор затеплилось слабое сияние, возвещая о восходе солнца.
Старик что-то сказал мужчине и махнул палкой в сторону Монте Верита.
— Мой сын выведет вас на тропу, но к вершине вы пойдете один.
Виктор чувствовал на себе взгляды всей деревни. Люди стояли у окон с закрытыми ставнями, всматривались в него из-за приоткрытых дверей. Как завороженные, наблюдали они за каждым его шагом.
Проводник даже не пытался заговорить с ним. Он шел впереди сгорбившись, не отрывая глаз от земли. Виктор понимал, что лишь приказание старика заставило его выйти из дому.
Тропа, местами разбитая или заваленная камнями, судя по всему, проходила по высохшему руслу ручья. После дождей его переполняла вода, но сейчас, в разгаре лета, подъем не предвещал особых затруднений. Часом позже зелень, кустарники, мелкая поросль остались позади, и вершина горы нависла прямо над их головами, разделившись на две, как пальцы руки. Из долины, да и из деревни два пика казались одним.
Солнце поднималось вместе с ними, и юго-восточный склон уже окрасился нежно-розовым цветом. Далеко внизу клубились облака. Внезапно проводник Виктора остановился и вытянул руку, указывая на скальный уступ, обрезанный словно бритвой, огибающий гору с юга.
— Монте Верите, — произнес он и тут же повторил: — Монте Верите.
Затем резко повернулся и поспешил вниз.
Виктор позвал его, но ответа не получил. Мгновением позже проводник исчез из виду. Не оставалось ничего иного, как идти одному, пройти по уступу в надежде, что Анна ждет его за горой.
Ему потребовалось еще полчаса, чтобы обогнуть гору, и с каждой минутой нарастала его тревога за Анну, потому что на южном склоне подъем становился все круче.
— А потом, — продолжил Виктор, — я оказался в глубокой расселине, перевалил через гребень всего в трехстах футах от вершины и увидел его, монастырь, вросший в скалу меж двух пиков. Монастырь окружала отвесная стена, обрывающаяся в пропасть, а выше не было ничего, кроме неба и пиков-близнецов Монте Верита.
Значит, все это не выдумка! Виктор не лишился рассудка. Монастырь действительно существовал. Анна не разбилась. И привела его в санаторий, в кресло у газового камина, не разыгравшаяся фантазия, но истинная трагедия.
Теперь, рассказав мне обо всем, он казался совершенно спокойным. Напряжение спало, руки его уже не дрожали. Все больше напоминал он мне прежнего Виктора, да и голос его звучал поувереннее.
— Монастырь был очень древний. Бог знает сколько потребовалось времени, чтобы возвести его на голой скале. Я не встречал ничего более лишенного жизни, примитивного, но и прекрасного. Создавалось впечатление, что он парит, подвешенный между небом и землей. Воздух и свет проникали в него сквозь узкие окна-щели. Была там и башня, обращенная на запад, возвышающаяся над обрывом. Мощная стена опоясывала монастырь, превращая его в неприступную крепость. Ворот я не нашел. Как и признаков жизни. Вокруг все вымерло. И я стоял, не сводя глаз с монастыря, а на меня смотрели узкие щели-окна. Мне не оставалось ничего другого, как ждать, когда появится Анна. Потому что я уже не сомневался в правоте старика, я догадался о том, что произошло до моего прихода. Обитатели монастыря увидели Анну сквозь узкие окна и зазвали ее к себе. Она была с ними внутри. Она не могла не заметить меня, стоящего у стены, и должна была выйти ко мне. И я ждал, весь день…