Записки бывшего интеллигента
нас как хулиганничать. Но учитывая, что мы и сами прекрасно знали как это делать, наш маленький но веселый отряд, отступил в форме организованного бегства. Вот так, воспетый Гайдаром Старшим Тимур, оказался в реальной жизни Васькой Квакиным (по книжке антагонистом Тимура).
Кстати на счет Васьки Квакина... Наша милейшая вожатая, которая по натуралистам, как то именно Васькой Квакиным меня и обозначила, и из за сущей мелочи... Во время лекции по сбору гербариев, вожатая сказала что надо засушивать и незнакомые растения, что бы потом выяснить что это такое, что будет весьма интересно и увлекательно, на что я с невинным видом поинтересовался, а как мол правильно засушивать ежиков ?"
Боюсь, что на фразу про незнакомые растения, нынешние потомки пионеров отреагировали бы, более цинично.
Телефонная станция, как орудие мести
Кое кто из Вас уважаемые друзья, наверняка помнит мелькавшие в старых фильмах телефонные станции с барышнями шустро втыкающими штекеры в гнезда, причем некоторые из них работали быстрее новомодных реле. Эти барышни еще очень любили визжать, когда на станцию по обыкновению врывались революционные матросы, або контрреволюционные юнкера. Да веселые были и место и время.
Когда я в совсем юном возрасте первый раз поехал в Пионерский лагерь, то к моему восторгу, местные номера обслуживала именно такая станция и пионеры из дежурного отряда на оной дежурили. Естественно, мы с приятелями забили это место дежурства для себя и оттягивались там по полной, благо революционный фильм про бои моряков с юнкерами, был показан по телевизору буквально недавно, программ тогда было меньше чем пальцев на руке, а фильмы показывали так редко что их смотрели практически все телезрители.
Мы с упоением стали разыгрывать захват телефона (ввиду отсутствия в наличии телеграфа, вокзалов и мостов). Юнкерами были поочередно то мы, то смена у ворот (там тоже был телефон) и победители звонили туда, дабы доложить о победе, исходя из очередности, то Дзержинскому, то Керенскому. Красногвардейцами командовал всегда матрос Железняк (тот самый гений логистики, который шел на Одессу, а вышел к Херсону), отличительной деталью Железняка, была настоящая бескозырка (правда без ленточек). Кандидатуры выбирали через элементарные считалочки. Тут как то в разгар игры, на телефонный узел позвонил наш записной юморист-физрук, и спросил не Смольный ли это, в ответ на что, я наивно доложил товарищу Дзержинскому, что юнкера еще не подошли, после чего заслужил в глазах физрука славу, пионера с чувством юмора.
Мне стыдно дальше об этом рассказывать, но увы были даже случаи телефонного хулиганства, но исключительно во благо культуры, образования и популяризации сокровищ мировой литературы...
В нашей лагерной (не пугайтесь, пионерско-лагерной) библиотеке, была достаточно неплохая по советским временам подборка фантастики и даже детективов, но строгая библиотекарша (незамужняя пожилая девушка лет тридцати восьми, по нашим понятиям древняя старуха), блюла нашу мораль, и 90 % имеющейся у неё желанной для нас литературы, выдавала только старшим отрядам. Там была очень интересная книга, "Путешествие на Утреннюю Звезду" Виталия Губарева, того самого который написал "Королевство кривых зеркал" и "Трое на острове", про то как пионеры на мыслеплане прилетели в созвездие "Волосы Вероники", победили космолеты с экипажами из роботов, остановили войну кругляков и треугольников и участвовали в куче прочих интересных нюансов, но нам её естественно не дали, так как там было несколько персонажей не мужского пола, да и созвездие называется двусмысленно, но старшеотрядники дали нам её на день и когда мы с приятелем с восторгом предавались литературному пиршеству, нас засекла библиотекарша, отобрала книгу и устроила скандал старшеотрядникам, но мы друг друга прикрыли...
Мы сказали что нашли книжку на лавочке и хотели отнести в библиотеку, а они, что оставили её на лавочке же, на пять минут. Все обошлось, но мы попали в проскрипционные списки и отныне в библиотеке, кроме Мурзилки и "Детства Темы" нам ничего больше не светило.
Я ничего не имею против такого писателя, как Николай Георгиевич Гарин-Михайловский, но вот скажите, зачем советскому пионеру, духовно вскормленному нетленками о невинно убиенных, Павлике Морозове и Мальчише Кибальчише, читать историю рефлексирующего барчука, который вместо того что бы бороться с фашистами, белыми и Вейсманистами-Морганистами, заламывает руки по пропавшей в колодце собачке и по фрейдистки размусоливает воспоминания об экзекуциях себя любимого отцовским ремнем. Короче, безмерно обиделись мы с приятелем и решили отмстить в свое ближайшее дежурство, на телефонной станции, и мстя наша была страшной...
В этот день, всех кто не мог ясно сформулировать куда и зачем он звонит, соединяли с библиотекой, (кстати тех кто мог формулировать, тоже), саму же библиотеку, периодически соединяли с медчастью, где отбывала домашний арест работница с кухни, находящаяся в неадеквате по поводу дичайшего бодуна. Директора лагеря, который благостно любил подремать в тихий час, звонок из библиотеки будил раз пять, причем последние три раза библиотекарша обвиняла его в хулиганстве и интимных домоганиях. Нас просчитали и разоблачили только к концу дня и больше мы увы на телефонной станции не дежурили, а жаль. Но впереди была "Зарница", но это уже совсем другая история, о Тарзане, обезьянах и боцмане Снайпсе.
Фонвизин, Макиавелли и немного Пушкина
Посмотрел тут я премьеру Недоросля в Театре Геннадия Чихачева и вспомнилось мне, как будучи школяром, в школьном естественно театре, играл я Митрофанушку. А дело было так...
Будучи уже в школьные годы ярым книгочеем, я по молодости, всегда старался делиться с учительницами литературы, своими открытиями, на ниве книгочтения, но увы не всем им это нравилось. И когда я на уроке Литературы радостно процитировал Макиавелли и на вопрос учительницы, мол откуда ты взял эту чушь, назвал оное имя, которое, как я догадался позднее, было ей не совсем известно, мстя её была страшной...
В постановке Недоросля в нашем школьном драмкружке, я получил роль Митрофанушки. Официально, драмкружок вел милейший ветеран сцены, который по его словам играл с Качаловым и Ермоловой, которую он иногда называл Раневской, но бал в драмкружке правила Литературша.
Я уже достаточно смутно помню, как там у нас надругались над сюжетом Фонвизина, но боюсь что Денис бы умер, прочитав данный ремейк, своего бессмертного творения. А получилась некая компиляция первоисточника в одном действии...
Ну типа идет экзамен, я дебильно называю дверь прилагательным к косяку, Маман Простакова говорит, что мол надо жениться, я говорю знаменитую фразу, о приоритете брака над образованием, тут врывается жених Милон и говорит мне -