Случайная жена (СИ)
И с этим человеком я намеревалась устроить себе полный отрыв. Если кто и мог отвлечь меня от грустных мыслей, так это Сашка. И я уже заранее предвкушала, как чудесно мы проведём время.
Вика пробыла у меня до позднего вечера и уехала в общежитие на последнем автобусе. А я затеяла уборку. Нелюбимое, выматывающее и, честно говоря, бесполезное занятие. Всё равно через два дня все аккуратно сложенные вещи валялись где попало, и лучшей вешалки, чем спинка стула, не было. А когда груда джинсов, маек, туник и рубашек начинала перевешивать (обычно это происходило в течение недели), приходило время для новой генеральной уборки. Ближе к часу ночи разгребя личную «египетскую пирамиду» из одежды и, устав, как бобик, вырубилась, едва накрывшись одеялом.
Утром проснулась совершенно разбитая от настойчивого писка будильника на телефоне. Помнила, что снилась какая-то ересь: то ли я от кого-то убегала, то ли от меня кто-то убегал… Но подробности ускользали. Неохотно выползла из-под махровой простыни, заменявшей одеяло в летнюю жару, и, шлёпая босыми ногами по полу, пошла на кухню заваривать себе кофе.
Первый глоток слегка примирил меня с необходимостью тащиться в центр города к десяти утра. Но на звонок телефона я ответила ещё сонным голосом.
– Аленький цветочек проснулся? – заржал в трубку Сашка.
– Санчо, дам в лоб, – пригрозила я. – И вообще, я не проснулась, а встала. Это разница. Половина восьмого, несусветная рань.
– А по мне, очень даже доброе утро, – хмыкнул приятель.
– Добрым оно было бы, если бы началось в одиннадцать, – философски заметила я. – А сейчас – несусветная рань. Скажи, друг, товарищ и собрат, ты позвонил, чтобы убедиться в том, что я проснулась и готова выдвигаться в сторону парка с аттракционами?
– Бинго! – Сашка, дурачась, зааплодировал в трубку. – Медаль главного Шерлока и Пинкертона тебе! В десять на остановке.
И отключился. Не успела я положить телефон на стол, как аппарат снова завибрировал.
– Чего ещё? – неласково буркнула я, недовольная, что Сашка снова оторвал меня от чашки с кофе.
– Доброе утро.
Голос был мне незнаком.
– Допустим, – согласилась я, отнимая трубку от уха и взглянув на неопознанный номер. – Человече, ты кто?
– Угадай, – предложил собеседник.
– Ответ неправильный, – я отхлебнула кофе. – Поясняю: половина восьмого утра, я почти сплю. В «угадайку» играть ненавижу с детства. Исключительно из вежливости даю ещё одну попытку, а потом неласково отправлю в то место, куда дед Макар стесняется загонять телят. Мелкими шагами или большими – на твоё усмотрение.
– Это Максим, – собеседник явно проникся моей тирадой. – Друг Влада.
– Чем обязана? – хмуро осведомилась я, мысленно от души пнув Влада пониже спины за то, что раздаёт мой номер всяким своим знакомым.
– Хочу пригласить тебя на свидание, – бархатисто промурлыкал в трубку Максим. – Куда пойдём? Ботанический сад, зоопарк, просто кафе? Или…
– Никуда, – перебила я парня. – У меня на сегодня уже есть планы.
– А завтра? – попытался вновь перехватить инициативу Максим.
– И завтра я тоже занята, – скучным голосом ответила ему. – И послезавтра.
В трубке наступило молчание. Не понять прозрачный и более чем откровенный намёк было невозможно. Я ждала, допивая кофе.
– Я настойчивый, – наконец, вновь активизировался парень.
– Мои поздравления, – меланхолично отозвалась я. – Макс, чтобы сэкономить время, давай я неласково скажу прямо: сразу нет. Вообще нет, чтобы ты понял.
– Ты передумаешь, – заявил он.
– Ну-ну, – хмыкнула я, ставя чашку в раковину. – Блажен, кто верует. Всё, мне некогда. Прощай.
– До встречи, – поправил меня Максим. – До скорой встречи, моя Алина.
И отключился. Пожав плечами, я занесла его номер в «чёрный список» и отложила телефон. Позер! Ну, пусть надеется, надежда умирает последней. Хотя в моём личном рейтинге он только что перешёл в число тех, общение с кем я бы свела к минимуму. Людей-прилипал, не понимающих по-хорошему, я терпеть не могла.
С утра на улице было хорошо, солнце ещё не успело раскалить остывший за ночь асфальт. В автобусе было немноголюдно. Я устроилась у окна и включила музыку, закрыв глаза.
«… возьми моё сердце, возьми мою душу!» – надрывался в наушниках Кипелов. И каждое слово давно знакомой песни сейчас воспринималось особенно остро, ножом било прямо в сердце. Нет, это невыносимо! Я выдернула наушники, прикусила губу, сдерживая непрошеные слёзы. Мне действительно некуда деться. От себя. И это самое страшное. Остаётся надеяться лишь на то, что со временем просто отболит, я сумею забыть фиолетовые глаза моего князя и… и простить себе, что бросила его. Трусливо сбежала именно тогда, когда он поверил мне, открылся. Бросила, выбрав не счастье с ним, а унылое одиночество. Уступила его политически выгодной Сабине без боя. Но счастливей от того, что выбрала личные принципы, не стала. А отстроить сожжённый мост было невозможно.
Чёткий, сухой голос диктора объявил мою остановку, и я встрепенулась. Прочь хандру! Пусть хотя бы сегодня она катится туда, где гнездятся индейцы майя! Тем более, на остановке уже приплясывал в нетерпении Сашка, а Вика, одетая в лёгкий цветастый сарафан, сидела на лавочке, придерживая туго набитый рюкзак.
– Я выиграл, – заявил ей Сашка, едва увидев меня. – Алинка, привет.
– О чём спор? – полюбопытствовала я.
– Она почему-то решила, что ты в кои-то веки изменишь джинсам и наденешь хотя бы шорты, – сдал Вику с потрохами приятель.
– Хотела, – призналась я. – Но вчера наводила порядок и куда-то их запрятала. Поэтому оделась по принципу «что первым выпало из шкафа».
– И помогла мне выиграть сахарную вату! – Сашка расплылся в улыбке.
– Друг мой, ты знаешь толк в извращениях, – меня аж передёрнуло. – Есть сахарную вату в такую жару… Ты же потом выпьешь ближайший фонтан и лопнешь.
– Не завидуй, – приятель погрозил мне пальцем. Потом, приобняв меня за плечи, заявил: – Ну что, погнали в парк! Затаримся билетами, пока нет очередей, а потом устроим себе полный Лас-Вегас!
Подхватил рюкзак и первым потопал к воротам. Мы с Викой, переглянувшись, пошли следом. Очереди к кассам, впрочем, уже были. Не мы одни оказались хитрыми и приехали к началу работы аттракционов.
– О, вата! – громко обрадовался Сашка, обнаружив открытый киоск. – И шарики. Вика, я передумал. Купи мне шарик! Вон тот, в виде вертолёта!
– Двадцатый год человеку, – покачала головой та. – Зачем он тебе?
– Чтобы нести его над собой, а потом отпустить в небо и смотреть, как он взлетает выше, выше… – расхохотался приятель. Но тут же посерьёзнел и надрывно-плаксивым тоном, пока приглушённым, продолжил, наступая на Вику: – Купи! Купи, говорю! А то упаду сейчас на пузо и буду руками-ногами по асфальту молотить и всем рассказывать, что ты меня, такого маленького, обижаешь.
Вика растерянно посмотрела на меня, не зная, как реагировать. Вне университетских стен она почти не общалась с Сашкой, потому его непосредственность сейчас здорово выбивала её из колеи.
– А ремнём по попе? – пришла я ей на помощь. – А-та-та непослушных!
– Как писал известный детский писатель Григорий Остер, «пленных бить ремнём по попе запрещает Красный Крест!» – тут же нашёлся Сашка.
– А кто тебя в плен взял? – хихикнула Вика.
– Я уже давно в плену вашего обаяния и прекрасных глаз, прекрасная Виктория и восхитительная Алина! – приятель отвесил нам шутовской поклон. – Так шарик купите?
– Детский сад, штаны на лямках, – вздохнула подруга.
– Нету у меня лямок, можешь проверить, – Сашка потянул вверх футболку-поло, обнажая загорелый торс. – И пощупать можешь.
– Дурак! – фыркнула Вика. – Прекращай стриптиз, на нас люди смотрят. Какой тебе шарик, вымогатель?
С выцыганенным надувным вертолётом Сашка носился, как дурень с писаной торбой. Устраивал бесплатный цирк возле каждого аттракциона, едва ли не под расписку передавая ценный шарик сотрудникам парка развлечений. Я безудержно хохотала, наблюдая за его дурачествами, Вика делала вид, что она не с нами. Но беззаботным и весёлым мой день перестал быть, когда мы сели в открытую кабинку на колесе обозрения. Вначале мне показалось, что внизу мелькнула знакомая фигура в чёрном, и я, похолодев, так и впилась взглядом в толпу. Но это оказался всего лишь безобидный мим. А следующие замеченные знакомые, точнее, один из них, к моему великому сожалению, оказались именно теми, кого я предпочла бы не видеть.