Камень третий. Дымчатый обсидиан
Миродержец глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и собрал волю в кулак. Он знал теперь, что тянуло его в Ларгу. И не мог уйти, не сделав все, что в его силах…
Он снял с пояса фляжку с аноком меллеосом.
— Он будет кричать… — сказал Макс старику.
Тот неожиданно шустро для своего возраста метнулся к двери и запер ее. Странно, что не стал задавать вопросов… и хорошо, что не стал…
…Рядом с Айгиром Максимилиан просидел до утра: Охотник метался в бреду, и даже самые сильные обезболивающие зелья, которые знал Макс, помогали слабо. Только на рассвете Айгир затих и беспокойно заснул.
— …Поешь, малой… — это старик толкнул Максимилиана в плечо и сунул ему глиняную миску с рыбным супом.
Макс пил его прямо через край и не чувствовал вкуса. Суп был горячий; грел душу и утолял голод. Добрый, хороший суп…
— Как тебя звать-то? — спросил старик.
— Меня… — Макс помедлил, посмотрел на Айгира. — Хален. Он звал меня так…
— А меня Сальвор… Великий ты лекарь, Хален.
— Нет… — тяжело вздохнул Макс. — Даже не знаю, зачем я это сделал… Глаз ему уже не вернуть. И обезображен он теперь на всю жизнь… такие шрамы ничем не сведешь… Наверное, зря…
— Неправда, — с укором произнес Сальвор, вложив в одно это слово всю мудрость прожитого им века. — Малой ты. Не понимаешь, как ценна она, жизнь… — он смягчился; посмотрел на Макса с улыбкой. — Дай бог, вернется магия, так и глаза ему восстановят… Главное, что живой.
Максимилиан отрешенно кивнул. Улыбаться у него уже не было сил. Едва отдав старику пустую миску из-под супа, он уснул, растянувшись на полу…
Пробуждение было странным. Полная темнота.
Приподнявшись на локте, Макс звонко ударился головой обо что-то деревянное. Чуть позже — нащупал лежащий рядом посох.
Понадобилось порядочно времени, чтобы сообразить, что он находится не где-нибудь, а под кроватью. До смешного просто и обидно.
Выбравшись на свет, Максимилиан встретился взглядом с Сальвором. Тот был невероятно серьезен сегодня.
— Где Айгир? — спросил Макс, обнаружив, что того нет на месте.
— Приходили Охотники, — сказал Сальвор. — Это в город новых семерых прислали, взамен тех. Забрали его. Он на поправку пошел, ты не переживай… — старик внимательно посмотрел на Макса и сказал совсем другим тоном: — Они искали преступника. Вылитый ты, судя по описанию…
Максимилиан незаметно перенес вес тела на другую ногу — так, чтобы посох мог служить уже оружием, а не опорой. Глазами он быстро нашел выход; даже успел прикинуть, что будет делать, если сюда сейчас вломится боевая семерка, и порадоваться, что достать его магией сейчас никто не сможет.
— Успокойся, — велел ему Сальвор, от которого ничего не укрылось. — Я тогда затолкал тебя под кровать… на случай, если они заглянут в дом. Но они мне просто поверили: я сказал, что не видел того, кто им нужен.
— Что?.. — единым выдохом произнес Макс.
— Что слышал, — хмуро отозвался старик. — Может быть, ты и преступник, Хален, убийца, как они говорят… но я не видел, как ты убивал кого-нибудь. Я видел, как ты спас человека. Несмотря на то, что он Охотник. И, знаешь ли, я привык верить своим глазам больше, чем чужим.
Иди. Можешь взять вяленой рыбы в дорогу. Удачи тебе…
…Шел дождь… Максимилиан совсем промок. Но это ничего. Дождь южный, ласковый и теплый.
Ларга мерцала уютными рыжими огоньками вдали. Это чьи-то окна. Там варят рыбный суп и собираются к ужину. А небо над морем вечернее, темно-фиолетовое; первые звезды уже проступают на нем и мерцают меж облаков…
Мир звал. Мир был отчаянно прекрасен в свои последние дни. Но это лишь оттеняло пустоту, зияющую в душе Максимилиана, и ее непроглядный мрак. Он много думал, шагая сквозь нежный дождь, пытался представить свое будущее. Но не видел в нем ничего. Ни собственной смерти, ни вечного царствования… ничего вообще… Мрак. Пустота. И он шел в этот мрак, потому что идти ему было больше некуда.
Быть может, так оно лучше — кануть во мрак, навсегда исчезнуть из памяти мира… Что хорошего он сделал в жизни?.. Пока что все, кто был добр к нему, только страдали от его руки. Вольно, не вольно ли… Он здесь чужой.
Наверное, куда проще добровольно расстаться с жизнью, благо меч всегда под рукой, а вечер так тих и спокоен… Но это как-то не по-человечески. Человек должен пройти свой путь до конца, светлый этот путь или темный. У каждого есть свое предназначение, и оно должно быть исполнено.
Глава восьмая. Кулдаганский мастер
— Что случилось, Надин? — заботливо спросила Астэр, наклонившись к девочке.
Та молча отвела взгляд и вздохнула.
На Надин нельзя было смотреть без улыбки. Маленькая, хрупкая, с копной белоснежных кудряшек на голове, она напоминала Северный первоцвет, что появляется ранней весной и тянется к солнцу, увенчанный пушистой шапочкой поднятого снега… Ни один другой цветок не способен на такое; знахари говорят здесь об исключительной воли к жизни — при правильном приготовлении зелья можно поймать и заключить в нем это природное волшебство, и потом оно даст силы и надежду больному человеку.
…Много тайных сил дремлет в Северном первоцвете; всех наука не знает… Но, несмотря на это, он хрупок. Тонкий стебелек зачастую беспомощно ломается даже в осторожной знахарской руке; будучи же вынут из снега, первоцвет завянет через несколько минут…
Такова и Надин Мианна, юная ученица Астэр: сильная и хрупкая.
Глядя в ее темно-синие глаза, дочь звезд всегда поражалась их глубине и мудрости. Временами даже не верилось, что Надин — всего лишь ребенок, которому недавно исполнилось двенадцать лет…
— Ты ждала меня целый час, пока я разговаривала с капитаном Алой Стражи, — произнесла Астэр с легким укором, — ты ведь хотела мне что-то сказать?
— Да, — решительно ответила Надин и подняла на наставницу взгляд, полный искреннего отчаянья. — Мистра Астэр, я не понимаю, что происходит! Все сошли с ума и это ужасно!.. Я… я вышла в город сегодня и не узнала его! Пройти по улицам — слышен один только звон кузнечных молотов. Оружие, оружие… Страшное, уродливое, сделанное наспех… Его хватают и сразу же выдают людям; многие их этих людей даже не знают, как держать его. А еще… я видела раненых… — Надин всхлипнула и зажмурилась.
Астэр бережно обняла ученицу. Конечно же, Надин знает о том, что грядет война. Разумом она понимает все, но вот с чувствами своими бедняжка не сумела справиться… еще бы… увидеть этих раненых… Даже Астэр, за свою лекарскую практику повидавшая всякого, не могла без содрогания смотреть на эти чудовищные ожоги, оставить которые способна только магия, полыхнувшая прямо в руках…
Большинство раненых были Серые Охотники, хотя попадались и гражданские маги, и просто люди, оказавшиеся в неудачный момент рядом с кем-нибудь из практикующих магию. Раненых переправляли сначала в крытых повозках к стабильной пока Южной границе, потом — на трансволо перебрасывали сюда, в Югу.
…Слепые, искалеченные… многие потеряли рассудок от невыносимых страданий… Лучшие лекари взялись за них, но все имеет предел… а уж взорвавшаяся магия оставляет свои отметины навсегда…
— Надин, милая моя Надин… — ласково приговаривала Астэр, перебирая шелковистые снежно-белые кудри ученицы. — Война — страшная вещь… Я старалась оградить тебя и других юных Слуг Цитадели от нее. Но теперь я понимаю, что вечно так длиться не может. Рано или поздно всем вам придется научиться быть сильными.