Посеяв ветер

Ширина полос составляла два метра шесть сантиметров. Именно такой участок испарился вместе с прилипшим к борту прямоугольником. По всей глубине корабля шёл идеально ровный срез, в который заглянули далёкие звёзды. Из ничем больше не связанных половин корабля валился груз и облака застывшего кислорода. Разрубленные энергомагистрали освещали расчленённые отсеки синими сполохами. Несколько секунд убитый корабль летел ровно. Затем корма начала валиться, открыв взору срез внутренних палуб.
— Хорошо, — повторил Натан. — Соедините меня с президентом.
— Слушаю, — раздался из переговорного устройства с небольшим замедлением ровный голос главы республики.
— Господин президент, испытания прошли успешно.
— Спасибо, Натан. Поздравляю.
Закончив, президент вызвал секретаря.
— Заседание проведём здесь, на острове. Оповестите министров и распорядитесь вызвать адмирала Двински. Госпиталь, конечно, хорошо, но пора браться за дела.
Секретарь молча склонил голову и растворился в дверях кабинета. Президент подошёл к большому, во всю стену, окну. Задумчивый взгляд блуждал по безбрежным просторам океана, но мысли человека, решавшего судьбы многих, были далеки от природных красот. В голове вертелись слова учёного, и губы президента впервые за длительное время тронула лёгкая улыбка.
* * *
Возмущённо-обиженное выражение лица медицинской сестры отрезвило Алексея.
— Прости, родная. — Незаслуженно грубые слова, в запале слетевшие с языка, адресовались не ей. Просто раздражение, копившееся последнее время, требовало выхода, и сестричка первой попалась на глаза. — Нервишки шалят, ради бога, извини.
Алексей приложил ладонь к груди, полагая, что жест подтвердит искренность слов, но реакция оказалась прямо противоположной.
— О вашем поведении будет доложено ведущему врачу. — Правила госпитального этикета приклеили к её губам улыбку, но холодные глаза ясно говорили, что извинения не приняты. — После завтрака явитесь в главный корпус. Вам назначен курс горячих инъекций.
Дама в белом халате, вдруг ставшая совсем не симпатичной, сделав пометки в электронной карте, ещё раз сочувственно улыбнулась.
— Я знаю, последствия отразятся мышечной болью, но это пойдёт вам на пользу.
— Ну виноват, прости.
Алексей состроил невинную гримасу, стараясь смягчить сестричку. Не вышло. Фурия с гордым видом громко хлопнула дверью. Вслед полетела подушка.
— Да пошла ты к коню, кобыла нетёсаная, — прорычал Алексей, ища, что бы ещё запустить ей вслед.
Услышала. Дверь распахнулась, из проёма дохнуло яростью. Глаза побледневшей сестры метали молнии. Хлипкие пуговки с трудом держали тяжело вздымающиеся холмы грудей, готовые при каждом вдохе выскочить из халата. Частое, тяжёлое дыхание разнеслось в тишине палаты.
— У тебя там что, быстрый секс случился? Пыхтишь как при оргазме, — съязвил Алексей.
Слова, готовые сорваться с губ девушки, застряли в горле. В карих глазах мелькнула обида, брызнули слёзы. Неожиданно сестричка привалилась к двери и, спрятав в ладони лицо, расплакалась. Алексей подорвался, встал рядом и, не зная, что делать, погладил сотрясаемые рыданиями плечи.
— Уйди от меня, — расслышал он сквозь всхлипы. — Ты… ты грубиян, — выбрала она самое страшное ругательство в своём лексиконе. — Тебе повезло, инъекций не будет. Через пять минут ты должен быть в центральном корпусе.
Девушка быстро успокоилась, утёрла слёзы. Поправила непослушный локон и гордо зашагала прочь.
— Да что я тебе сделал-то? — крикнул ей вдогонку Алексей, но увидел лишь выставленную за спиной фигу. — Да и пошла ты, — выругался он, — дура.
Где-то на окраине сознания мелькнула мысль, что в чём-то виноват и сам. Но занятый мыслями о внезапном вызове, не принял её к рассмотрению.
— Идите за мной. — Костлявый хлюпик с жетоном дежурного по этажу, шаркая ногами, повёл Алексея по коридорам центрального корпуса. Солнечные лучи, заглядывая в окна, играли бликами на чёрных лакированных дверях. Навстречу протопали четверо пехотинцев в новенькой форме. Солдаты возбуждённо обсуждали предписания, выданные заключительной комиссией. Бойцы направлялись на фронт, в их глазах Алексей увидел твёрдость и готовность отправиться в пекло.
Вернулось раздражение, возникло желание влепить хлюпику пендаля, чтоб шаркал быстрее, но воплотить его в жизнь не успел. Хлюпик толкнул очередную дверь.
— Ждите здесь.
Просторная, стерильно белая комната, с двумя креслами, стоящими друг против друга, встретила пустотой. Зная возможности проекторов, не удивился столь скромной меблировке. Подошёл к окну. Втянул мятный аромат, вгляделся в разбуженный утренним солнцем лес.
К собственному удивлению, покой и красота окружающего мира сейчас только раздражали. Всё портило мерзкое настроение. От грустных мыслей отвлёк щелчок открывшейся двери.
В комнату уверенной походкой вошёл знакомый старик. Не говоря ни слова, он прошествовал к креслу. Алексей отметил чёрную, идеально сидящую на сухом теле форму. Отлично скроенные куртка и брюки радовали глаз отсутствием регалий. Выделялся ворот, серебряная окантовка которого говорила о высоком статусе её обладателя. Адмирал сел в кресло, привычным движением закинул ногу на ногу.
— Удивлён? — Вопрос смыл глуповатое выражение с лица Алексея, но открыть рот он не успел. — Ноги за эти дни я, конечно, не вырастил, это протез, — ответил адмирал на свой же вопрос. — Насколько мне известно, на твоей родине таких не делают?
— А что вам ещё известно?
— Всё, — не обратив внимания на резкий тон, ответил старик. — Заинтересовался расположением российской армии, пришлось навести справки. Вы, молодой человек, весьма интересная личность.
— Ого, — притворно зарделся Алексей, — я становлюсь популярным.
— Судя по тону, известность тебя не радует.
— Да какой радует… — Сокрушённый вздох подтвердил сказанное. — Болтаюсь, извините за выражение, как говно в проруби. Последний пехотинец знает, что и как будет дальше, а я постоянно в подвешенном состоянии. Вот сижу и думаю. Или встречу в этом госпитале старость, или опять очнусь в верхних слоях атмосферы. Что со мной будет завтра, не могу даже предположить. И так постоянно, а это нервирует.
— Однако это не помешало с блеском выполнить задание?
— А куда деваться? — Алексей задрал глаза, призывая в свидетели высокие потолки. — Когда в заднице свербит пожизненная статья, а над башкой висит линкор, который неизвестно по кому шарахнет, тут что угодно выполнишь блестяще.
— Причина только в этом?
— Тогда была в этом, сейчас не уверен.
— Что изменилось?
— Погибло слишком много невиновного народа, это неправильно.
— Ты так считаешь, несмотря на то, что, по сути, войну развязали люди?
— Очень странно они её развязали, — возразил Алексей.
— Согласен, — кивнул старик. — Твоё мнение?
— Вы за этим звали?
— Так сложилось, что ты обладаешь почти полной картиной развития событий. Например, сведения об ударе Шестой эскадры по чужой планете засекречены. Кроме выжившего, кстати, не без вашего участия, экипажа, об этом знают единицы. Скажем так, мне интересно мнение стороннего участника событий.
— Понимаю, — кивнул Алексей. — На Гарде всё прошло гладко. Если отбросить нелепую гибель Ворстона, то нам подозрительно везло. У меня сложилось устойчивое впечатление, что нас вели.
— Кто и с какой целью?
— Вот тут вопрос. У чужих было время вывезти цилиндр с Гарды, но он остался на месте. Почему?
— Планета находилась в плотном кольце флотских соединений.
— Но мы-то ушли.
— Вы ушли благодаря сбою систем наведения патрульного линкора.
— Даже так? — Вскинул брови Алексей. — А вы уверены, что сбой произошёл случайно?
— Опираясь на последний опыт, не уверен. К чему ты клонишь?
— Думаю, база данных изначально предназначалась людям.
— Возможно, — согласился адмирал, кивком пригласив Алексея сесть. — На это указывает многое. Вопрос в том, что с этим делать?