Ловцы фортуны
Тиффани медленно водрузила на свои гладкие иссиня-черные волосы, давно лишившиеся детских кудряшек, изящную шляпку с широкими полями. Отчужденность между Тиффани и представительницами ее пола отчасти объяснялась их ревностью к впечатлению, которое она всегда производила на мужчин, но еще больше тем, что Тиффани не была и не собиралась становиться такой же, как они. Она не умела, сидя с подругами, сплетничать, болтать о моде, вечеринках и о столь важной проблеме, как поиски мужа. Вообще-то она относилась к этим жизненно важным для других девушек проблемам с тем же презрением, которым она награждала и самих мужчин. То, как они преклонялись перед ней, исполняя все ее прихоти, совсем не возвышало их в ее глазах. Ни один из них не был способен бросить ей вызов, ни один не выделялся хоть чем-нибудь из остальных.
Все они одинаковы, — сказала себе Тиффани, натягивая элегантные белые перчатки, — одинаково выглядят, одинаково разговаривают, получают одно и то же образование и мечтают об одном и том же. Даже дома, в которых они живут, совершенно неотличимы друг от друга. Она приостановилась, нахмурившись. Кто же это сказал? Она порылась в смутных воспоминаниях многолетней давности, и в ее памяти всплыл давно забытый разговор:
— Все, кого я знаю, живут в таких домах. Все они одинаковы.
— Дома или люди? — спросила Тиффани.
— И те, и другие, — ответил безликий собеседник.
Кто же он был? Ах да, теперь она вспомнила. Туман забвения рассеялся, открывая озеро с лебедями неподалеку от дома. Это было в Англии, ее папа стоит у чьей-то могилы, а рядом мальчик с сияющими светлыми волосами и печальными глазами. Но имя его Тиффани не могла вспомнить.
Ну вот, она готова к пикнику или fete champetre как принято говорить в высшем свете. Нужно лишь взять зонтик от солнца и тем довершить картину. Тиффани задорно повертела им и приняла кокетливую позу перед огромным зеркалом.
Она никогда специально не старалась очаровать всех мужчин и тем самым свести на нет шансы всех остальных девушек. Это получалось само собой как почти все, что она делала. Она чаще приказывала чем обольщала, была скорее ядовитой, чем приветливой и терпеть не могла всякие увертки и плутни. Сильная и уверенная в себе, Тиффани Корт везде приковывала к себе всеобщее внимание. Люди дарили ее своей любовью щедро и незаслуженно, но сама она почти никогда не обращала на это внимания и уж, конечно, не отвечала взаимностью.
Но, возможно, обожание, которым ее окружали, не было ею вовсе не заслужено, потому что уже один взгляд на нее доставлял удовольствие. Она была высокого роста — пять футов и десять дюймов, — изящна и стройна, и хотя фигура ее казалась хрупкой, движения были полны силы и энергии. Удлиненные шея, руки и ноги, тонкая талия, узкие бедра, высокая округлая грудь придавали ее внешности особую пикантность. Тем не менее, взгляд стороннего наблюдателя не задерживался на этих прекрасных формах, а с жадностью возвращался к ее: лицу — с жадностью, потому что его черты и краски притягивали мужчин как магнитом. Зимой ее кожа была матово-белой, как цветок магнолии, а летом приобретала оттенок заварного крема. Ее губы были вишнево-красными, волосы иссиня-черными, словно ягоды черники или терновника, и, казалось, не было мужчины, не мечтавшего коснуться их своими губами. На тонком сердцевидном лице выделяюсь огромные фиалковые глаза, оттененные длинными густыми ресницами. Прямой и смелый взгляд этих глаз, в которых сквозили энергия и ум, был лишен какого-либо кокетства.
Тиффани Корт была бы восхитительна и в лохмотьях. Но, имея к тому же возможность носить самые изысканные наряды и драгоценности, она производила такой ошеломляющий эффект, что затмевала самых блистательных дам Нью-Йорка, оставляя их безгласными, со зло прищуренными от зависти глазами. И вот, вновь крутанув зонтик, Тиффани вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице к своим гостям.
— Сегодня у вас хорошее настроение, Тиффани.
На этот раз своим кавалером для пешей прогулки она выбрала именно его, и Фрэнку Уитни казалось, что у него выросли крылья. На его открытом лице застыло выражение полного блаженства.
— А разве у меня бывает плохое настроение?
— Нет, но вы далеко не всегда отправляетесь на пикник пешком, вместо того чтобы ехать в коляске, как все остальные!
— Прогулка поднимет мне аппетит.
Ее глаза, полные лукавства, смеялись.
— Вы что-то задумали, — обвиняюще заявил Фрэнк.
Она не ответила, только опустила свои длинные ресницы и невинно улыбнулась.
Несколько молодых людей решили идти вместе с ними, но подавляющее большинство гостей отправились к месту пикника в колясках. Когда пешая компания приблизилась к месту назначения, до них донесся гвалт женских голосов, среди которых доминировал пронзительный дискант тети Сары. Причина всеобщего возбуждения вскоре стала очевидной. Вместо привычных элегантных столиков, накрытых скатертями и сервированных серебром, они увидели лишь поросшую травой поляну, а единственным намеком на возможный обед были два повара, поливающие жиром жарившихся на вертеле ягненка и молочных поросят, которых они разместили над вырытой в земле ямой, пышущей жаром древесного угля. Один из поваров и принял на себя основной удар взрыва недовольства тети Сары.
— Не стоит бранить слуг, тетя, — мягко сказала Тиффани. — Они лишь выполняют мои распоряжения.
— Тиффани! Где заказанный мною обед? И на чем мы будем сидеть?!
— Я полагаю, будет гораздо забавнее провести настоящий пикник. Большая часть fete champetres ничем не отличается от обычных обедов, только едят люди на улице, — невинно заявила Тиффани. — И я решила устроить маленький сюрприз.
Сара Корт ошеломленно уставилась перед собой, пытаясь осознать тот возмутительный факт, что Тиффани отдала слугам распоряжения, отменившие ее собственные.
— Очень мило, дорогая, но ты же не хочешь, чтобы леди нашего возраста, — она указала на себя и нескольких других матрон, — сидели на земле?
— Но, дорогая, — нежным голоском возразила Тиффани, — я ведь не рассчитывала видеть на пикнике тех, кто по-настоящему стар или болен.
Среди почтенных леди пробежал было мягкий ропот, но тут же они стали смотреть на землю под ногами с гораздо меньшим отвращением, а одна столь далеко зашла в демонстрации своей молодости и проворства, что немедленно опустилась на траву в вихре многочисленных юбок. Тиффани с трудом сдержала улыбку.
— Но мы же испортим платья, — заныла кузина Полина, с тревогой оглядывая розовый муслин, в который была затянута ее пухленькая фигура.
— Вряд ли это должно тебя беспокоить, — проговорила Тиффани. — К тому же я не могу представить, то ты решишься еще раз надеть это платье.
— Но тарелки, — драматично продолжала тетя Сара, — ножи и вилки! Или ты хочешь, чтобы мы ели жареное мясо руками?
— Конечно, нет.
Тиффани подобрала юбки и побежала к густому подлеску на дальнем конце поляны. Там она остановилась и хлопнула в ладоши. Сразу же появился слуга, несший огромную корзину. Тиффани открыла ее и начала раздавать подошедшим гостям тарелки — очень старые, сплошь выщербленные и надтреснутые. Почтенные леди разбирали их неуверенно, с такой смелостью отчаяния, что Тиффани не решилась продолжать этот спектакль. Раздался ужасный грохот, когда она как бы нечаянно уронила стопку тарелок, а затем весело рассмеялась. Ну и лица! Застывшие маски вежливости и смущения, демонстрирующие тот факт — а ведь все эти женщины были богаты и влиятельны, — что они не смеют противоречить ее желаниям. Тиффани не обладала таким состоянием, как Асторы или Вандербильты, но ее красота восполняла этот недостаток. Самые грозные матроны не перечили ей, ведь всякая обида, нанесенная Тиффани, могла свести на нет шансы любимого сына, внука или племянника заполучить самую привлекательную невесту Америки.
Неожиданно охладев к игре, девушка вновь хлопнула в ладоши, и на этот раз из-за деревьев появилась целая армия слуг, несущих столики, на которых сияла серебряная посуда, искрились бокалы и вазы с розами. Слуги доставили огромное блюдо с салатом из омаров, лососину в соусе из кларета и охлажденных цыплят, а также изрядное число бутылок прекрасного вина и фрукты. А еще слуги принесли стулья, встреченные с огромным облегчением и молодыми, и, тем более, пожилыми, которые объявили, что порядком утомились от пятнадцати минутного ожидания на ногах. Но когда дамы расселись, стало очевидно, что все стулья уже заняты, и мужчины остались стоять — вместе с Тиффани. Они с раздраженным недоумением наблюдали, как слуги раскладывают на солнечном склоне, с которого открывался великолепный вид на море, горки ярких пуфов. Тиффани грациозно расположилась на них, окруженная группой молодых людей, среди которых выделялись своей формой несколько курсантов военно-морского колледжа. Две или три девушки сочли, что нельзя позволить Тиффани одной править бал и решили присоединиться к их группе. Однако же оказалось совершенно немыслимым одновременно и закусывать, и держать зонтик от солнца, так что им пришлось признать поражение и вернуться за стоящие в тени столики. Тиффани, защищенная от солнца широченными полями шляпы, насмешливо улыбалась.