Железный регент
— Я-то согласна. Но ты не думаешь, что, оглянувшись на вас, некоторые могут впасть в другую крайность и впредь договариваться об одинаковых нарядах? — весело предположила я.
— Я уже хочу на это посмотреть, — после короткой паузы захихикала Тия. — Ну как, ты уже не сердишься, что я вытащила тебя из комнаты?
— Нет, что ты, — вполне искренне ответила я. — Наоборот. Очень приятно, что вы вспомнили про меня сегодня и вообще готовы принять в свой круг.
— У тебя не было шансов этого избежать, — со смехом отмахнулась она.
Тия не обманула, идти действительно оказалось недалеко. Целью нашей был достаточно просторный внутренний двор, укрытый от неба густыми кронами нескольких незнакомых мне деревьев с крупными плотными листьями. Сюда уже прокрался вечерний сумрак, несмотря на то что солнце еще не село, но его разгоняли огоньки светильников.
Посреди зеленого островка шелестел, даря прохладу, фонтан, еще несколько меньших располагалось в разных концах дворика. Незнакомые мне кусты, усыпанные розовыми и белыми цветами, наполняли воздух тяжелым сладким запахом, добавляя уюта и чувства уединения. Последнему помогали и несколько изящных белых скамеек и ширм, разбросанных среди зелени. Не знаю, какому делу они служили обычно, и служили ли вообще, но сейчас оказались очень кстати: на них были развешаны… наверное, те самые парадные одеяния.
Несколько девушек, уже переодетые, оживленно что-то обсуждали, разглядывая наряды. Все вместе они смотрелись… странно.
— А кто придумал именно такие цвета? — спросила я, когда мы поздоровались и моя спутница представила всех друг другу.
— Алый на белом и серебро — цвета кесаря, — ответила Тия. — Тебе не нравится?
— Издалека выглядит жутковато, — честно призналась я. — Просто какой-то пир Агоний. [30]
— В этом и смысл сочетания, — пояснили мне, — что белые одежды кесаря обагрены кровью его подданных, и об этой крови он должен помнить всегда. А серебро символизирует железо, просто железные украшения очень непрактичны. Но согласись, красиво же!
Я согласилась, потому что это действительно было красиво. Простое длинное платье-туника со скромным вырезом-лодочкой крепилось изящными серебряными фибулами на плечах и поддерживалось на талии широким плетеным из серебреных нитей поясом. От плеч вниз спадали длинные, до коленей, рукава-крылья. Снизу вверх по подолу и этим рукавам поднимался алый рисунок — из широкой однотонной полосы вырастали диковинные стилизованные лозы; внизу более плотные, до талии и локтей соответственно они дотягивались лишь одинокими побегами. Такой же узор украшал ворот платья. Издалека создавалось полное впечатление, что белая ткань испачкана свежей кровью, а вблизи, когда это ощущение пропадало, нежной, гладкой ткани так и хотелось коснуться рукой.
Наружность дочери кесаря имели очень разную, характер, насколько я успела заметить, тоже. Но все равно они казались неуловимо похожими чем-то, кроме нарядов, и я все никак не могла уловить, чем именно. Поняла только тогда, когда небо в редких прорехах листвы уже совсем почернело и пришла пора расходиться по комнатам.
Всех их роднило противоречивое внутреннее содержание. На первый взгляд каждая действительно была молодой девушкой с понятными мыслями и устремлениями. Они с удовольствием примеряли наряды, обдумывали прически, болтали о мужчинах, пересказывали дворцовые сплетни. Но если послушать дольше и присмотреться внимательней, открывалась другая грань. Эти девушки с тем же спокойствием и пониманием, что и Тия, готовы были принять свое будущее. Они не витали в облаках и не грезили о несбыточном, они точно знали, что для них спокойное беспечное детство заканчивается, а после предстоит выполнять свой долг и служить Вирате там, куда их отправят после представления наследника.
Они походили на молодых офицеров, оканчивающих обучение и ожидающих приказа. И мне, привыкшей к совсем другой жизни, видеть подобное было дико и даже жутковато.
Несмотря ни на что, моя жизнь принадлежала мне самой, я сама принимала решения и выбирала путь. Да, имелось множество ограничений, но вот такая предопределенность никогда не нависала над головой, и я не представляла, как можно столь спокойно к ней относиться. Ведь эти девушки даже не выглядели смирившимися и подавленными, они просто так жили. Привыкли так жить и не видели в этом ничего ужасного. И это было… странно.
Впрочем, мне хватало здравого смысла не навязывать никому свое мнение. Наивно было бы считать себя умнее этих девушек, которые с раннего детства готовились — ни много ни мало — управлять страной.
Но несмотря на это открытие, знакомство стало прекрасным завершением дня. Дочери кесаря оказались очень интересной и приятной компанией. Они хоть и проявляли любопытство, но делали это так естественно и ненавязчиво, что я очень быстро к ним привыкла и без стеснения участвовала в разговорах; разумеется, в тех случаях, когда понимала, о чем вообще идет речь.
Если до этого знакомства я всерьез боялась предстоящего события, то сейчас осталось лишь легкое опасение. Я была уверена, что новые знакомые не бросят меня и не дадут в обиду. Да, конечно, был еще Ив, на которого наверняка можно положиться, но я с трудом верила, что он действительно будет неотлучно сопровождать меня весь вечер или, вернее, водить с собой. Я плохо понимала обязанности Железного регента, но сомневалась, что у него нет других дел, кроме меня. Тем более сам он ничего по этому поводу не говорил.
Будто в ответ на эти мысли за мгновение до того, как мы все собрались уходить, прихватив каждая свое платье, на краю поляны появился Ив.
— Прелестно. Весь цвет Вираты в одном месте, — проговорил он с легкой улыбкой, с интересом разглядывая девушек.
— Ив, привет! — едва не хором поздоровались дочери кесаря. Кто-то, радостно взвизгнув, бросился обниматься, кто-то возмущенно спрашивал, почему регент пропал и не заходил в гости с момента своего возвращения.
А я стояла чуть в стороне и чувствовала, что ужасно, до какой-то мутной пелены перед глазами ревную. Понимала, что этих девочек он знает всю их жизнь и в какой-то мере заменил им отца, что бы ни говорила о том Тия. Понимала, что не имею права ревновать, по сути, совершенно чужого человека. Понимала — и все равно очень хотела не то расплакаться, не то закричать, не то просто выбежать прочь.
Он сейчас выглядел таким спокойным, таким расслабленным и настоящим — совсем не так, как при посторонних. Тепло и чуть иронично улыбался, пытался ответить всем сразу и никого не забыть. И это вызывало бессильную злость и мучительную, жгучую обиду. Мне говорили, что он относится как-то по-особенному только ко мне, но почему тогда сейчас улыбается всем?
От продолжения мучительной борьбы с этими новыми чувствами меня спас сам Ив.
— Позволят ли благородные дочери кесаря похитить их новую подругу? Рина, можно тебя на несколько слов? — Мужчина вопросительно взглянул на меня.
Я вздрогнула от звука его голоса и торопливо кивнула, опустив взгляд. Казалось, что он услышал мои мысли, и от этого сделалось нестерпимо стыдно.
— Да, конечно, — пробормотала я себе под нос и приблизилась к Иву, даже оперлась о вежливо предложенный локоть.
— Ты только нам ее верни потом, железяка! — весело напутствовал кто-то из девушек, я не сумела определить по голосу, кто именно.
Появилось гадкое чувство, будто все знают, о чем я думаю, и смеются исключительно надо мной. Уговоры, что они для этого слишком хорошо воспитаны и благородны, не помогали, поэтому момент, в который мы покинули дворик, я встретила с облегчением.
— Как прошел день? — нейтрально спросил Ярость Богов, и я была ему сейчас благодарна за эту отвлеченную тему.
— Хорошо. Вот видишь, познакомилась наконец со здешними обитательницами…
— И как они тебе? — с улыбкой в голосе поинтересовался Ив.
Я пересилила вновь попытавшуюся поднять голову ревность и тихо проговорила: