Поверишь в любовь? (СИ)

— Так пусть не смотрит! — взвилась Марина, Милана хихикнула и кивнула. — Её вообще не касается, что мы делаем с Ником, а что нет!
— Я как бы ничего с тобой и не делаю, уважаемая, — в раздражении кинул Ник и посмотрел на Настю. Той бы обидеться на Ника, Марину, Алтай, но было так плохо, что, пожалуй, начни Марина сейчас у Ника «причавкивать», Настя бы просто уснула рядышком, и всё.
— Правда, что ли?
— Кривда, что ли, — Ник скрипнул зубами. — Марина, я предельно ясно выразился: «Нет, не заинтересован». Мне не интересны ни ты, ни твои предложения.
— А… — Марина моргала, уставившись на Ника. — Да как ты смеешь?!
— Ты мне выбора не оставила, прости. Ни намёков, ни игнора, ни прямого отказа ты не понимаешь. Говорю прямо: меня не интересуют навязчивые, недалёкие дамочки, с манерами портовых грузчиков, мнящие себя королевами. Так понятней?
— То есть, тебя интересуют истеричные недалёкие малолетки? — подорвавшись на месте, завопила Марина.
— То есть, скорее уж я поимею в жопу Гошку, чем притронусь к тебе, — прошипел Ник.
— Какая честь! — Егор наигранно схватился за ягодицы и заржал, как конь.
Настя нахмурилась, с трудом погасив рвотные позывы.
«Зачем? Зачем, так орать?» — хотелось ей спросить, но она только закрыла глаза и отвернулась. Голова, как же болела голова, невыносимо.
— Ты, ты, ты… — бледная, покрытая пугающими красными пятнами Марина проверещала оскорбление, удивившее видавший виды горный Алтай.
— Марина, — подал спокойный и пугающе холодный голос Влад, Настя, аж глаза открыла от неожиданности. — Ты вещички собери и отправляйся к себе.
— Это на каком основании?
— На основании того, дорогуша, что ты здесь никто, звать тебя никак, пользы от тебя никакой, а шума и грязи много.
— А ты, прямо, «кто»?
— А я «прямо кто». За стоянку здесь заплатил я, за снарягу — тоже я. Стул, на котором ты сидишь, купил я, даже за печенье, которое ты жрёшь, тоже я платил. И за свои деньги я хочу видеть тех, кто, как минимум, в состоянии себя адекватно вести и приятен хотя бы одному из нас, как максимум — интересен мне лично. Ты не подходишь не под одну из этих категорий, так что проваливай.
— А алкоголик этот подходит? — Марина ткнула пальцем на индифферентно молчавшего Зелёного. — Или похотливый дружок, подкатывающий яйца к твоей недалёкой сестричке? — она показала на Ника.
— Бери рюкзак и иди, — всё, что ответил Влад.
Марина потопталась, собираясь ещё что-то ответить, потом схватила рюкзак и отправилась через поле к палаточному городку, где у них с подругой была арендована палатка. Ноги её разъезжались по грязи, голова возмущённо тряслась, руки болтались во все стороны, как лыжные палки у впервые вставшего на лыжню школьника.
Влад отхлебнул бульон и мечтательно закатил глаза.
— Надюшка, волшебница моя, как я тебя люблю, сокровище моё.
— Как ты, Веселов, всё-таки… — неопределённо отозвалась Надя.
— А мы чего сидим? — обратился Егор к Милане.
— Чего?
— Догоняй подружку-то, — Егор усмехнулся.
— Вернуть?
— На хер она тут сдалась, как и ты, собственно. Собирай вещички и иди с богом.
— Егор?!
— Вы вроде собирались на перевал Кара-Тюрек, в долину Кучерлы? Вот и идите.
— Что я сделала-то? — Милана надулась.
— Ничего, — Егор пожал плечами. — Давай без разборок, голова болит после вчерашнего, Стаська — так вообще посинела вся… Иди уже, — раздражаясь, повторил Егор и подтолкнул Милану.
Через несколько минут Милана ушла вслед за Мариной, никто из мужчин не посмотрел в её сторону, Егор налил себе добавки бульона и с аппетитом ел, словно ничего не произошло.
— Зачем ты так? — Настя поморщилась от звука собственного голоса, он звучал в голове гудящим набатом.
— Не придавай значения, невестушка, и запомни — мужчины не уважают тех, кто сразу соглашается. Пользуют и выкидывают. Правда, женщины точно так же: попользовала, получила, что хотела, и слилась. Если хочешь нормальных отношений — не поступай так. Ясно?
— Куда уж яснее, — отозвалась Надя, а не Настя.
Настя прилегла прямо там, где сидела, положив под голову куртку Влада, с которой обнималась всё это время.
Рука Ника на лбу казалась ледяной, Настя попыталась отпрянуть, ничего не получилось.
— Твою мать! — крикнул Ник. — Зуева, градусник есть?
— Есть, — всполошилась Надя и ринулась в палатку.
— Ого! — Влад потрогал лоб Насти. — Тридцать восемь, не меньше.
— Больше, — уверенно заявил Ник. — Стася, посмотри на меня, — он чем-то посветил в глаза Насте, послушал пульс, недовольно хмурясь, заставил открыть рот и тут же заматерился отборно, витиевато и громко.
— Что делать? — Влад уставился на градусник, показывающий тридцать девять и семь. — Что делать-то?
— Лечить, — Настя услышала спокойный голос Зелёного. — От ангины в наше время не умирают, а вот от неправильного лечения и осложнений…
— Если ты сейчас скажешь, что её страховка не покрывает вызов санитарной авиации, лечить её уже не придётся, — жёстко отрезал Ник, обращаясь к Владу.
— Согласовывать надо.
— Так согласовывай! — рявкнул уже бегущему вниз, к спасателям, Владу, там была возможность связаться с миром.
— Зуева, тащи сюда свои закрома, — проговорил Ник, снимая с Насти одежду, протирая влажной тряпкой. — Зашибись, девчата пляшут по четыре штуки в ряд, — ругался Ник, пока Настя засыпала, просыпалась от того, что в неё чего-то вливают, заставляют выпить, проглотить, разжевать. От холода, жара, криков — кто-то ругался, — а потом от того, что её трясло и сводило ноги судорогой, кажется, это было больно, но точно Настя не ответила бы.
Видела она и врачей, почему-то не в белых халатах, а в синих костюмах, как у фельдшеров скорой помощи. Её спрашивали про аллергию, перенесённые ранее заболевания, она вздрагивала от холодящей акустической головки стетоскопа и покорно открывала рот.
В какой-то момент, видимо, Надины «закрома» подействовали, Насте стало лучше, она даже попыталась спорить и отказывалась улетать в больницу, ей попросту стало страшно, в незнакомом регионе, одной.
— Я с тобой, — уверенно сказал Влад.
— И я, — тут же добавила Наденька.
— Господа хорошие, это вам не такси и не тройка с бубенцами, — в раздражении заявил один из врачей. — Одного возьму, родственника. Всё.
— Лети, — отступила Надя на пару шагов.
— Надюшка, — Влад явно растерялся. Он не мог отправить сестру одну, но и свою драгоценность, Надюшку, тоже не мог оставить. Вот так, посередине Аккемской долины и отпуска, который они планировали не один год, и который, наконец, сложился.
— Веселов, не глупи! — Надя нахмурилась. — Что произойдёт? Поболтаюсь тут с Ником, с Зелёным, правда, что? В долину Кучерлы сходим, потом вернёмся пешочком, а нет, там закажем с Егором вертолёт, да, Егор?
— Не вопрос, — друг детства Влада ободряюще улыбнулся и обнял Надю. — Влад, не бойся, присмотрим мы за твоим сокровищем.
— Хорошо, — Влад кивнул. Он уже собирался, когда Ник подошёл к одному из врачей и о чём-то долго говорил, потом согласно кивнул и махнул рукой Владу.
В вертолёт в итоге забрался Ник, Надя сунула ему в руки бирюзовый рюкзак Насти с болтающимся Кузьмой, заскочивший Влад поцеловал сестру в щёку, прижал к себе и горячо извинился, пихая ей в руку пластиковую банковскую карту и наличку.
— Вернёмся в Москву, отвезу тебя на Сейшелы, Бали, Сан-Франциско, в Диснеленд, куда скажешь.
— Всё, папаша, идите, — крикнул тот же хмурый фельдшер. — Сначала тащат детей за сто вёрст клещей кормить, а потом нам покоя нет. Пристегни мальчонку, — обратился он к Нику, рядом с которым сидел перепуганный мальчик лет семи с ногой в лангете. Ник легко успокоил малыша и справился с ремнями безопасности.
— А где мать? — будничным тоном спросил Ник.
— С остальными детьми осталась, — махнул рукой фельдшер вниз, где оставалась Аккемская долина, долина Семи озёр, белоснежная Белуха, показавшаяся из тумана за все дни всего несколько раз, и что-то ещё: сердце ли Насти, её невинность, разочарование в людях, детство или просто запах перегара утром, хлюпающие звуки из соседних палаток, счастливый смех Надюши и флегматичность вечно спокойного Зелёного.