Tear You Apart (СИ)

- Грубо говоря - да. - Кивнула Вдова, заставляя шлем погаснуть и вновь открыть верхнюю часть ее лица.
- Почему так важно, чтобы ее убила именно ты? - Хмыкнула Лена.
- Таково требование «Когтя». Что-то вроде визитной карточки организации, когда дело касается работы с предателями. - Снайперша задумчиво смотрела вдаль, прямо на светящийся огнями богатый корабль, где находилась их цель. - Снайперский выстрел в голову, пулей с пометкой организации.
- А что будет, если цель, скажем, умрет по своей глупости? - вдруг начала любопытствовать Лена, покорно следуя за француженкой, когда та последовала прочь от корабля, в противоположную от него сторону. - Ну, знаешь, несчастный случай? Может, она подавится суши, и сама скопытиться.
- В этом случае агент получает лишь половину от уготованной ему платы.
- Платы?… - Лена изумленно остановилась. - Нам платят?
- Чем ты занималась последние три месяца? - Закатила глаза француженка, раздраженно вздохнув.
- Эй, я просто немного невнимательная… - Лена нахмурилась и невольно хихикнула. - Мне просто говорили – «иди и убей», ну, я и шла. Я как-то не обращала внимание на всякие тонкости. Ну и… Сколько нам должны заплатить за убийство Кицунэ?
- Вся информация в коммуникаторе. - Бросила Вдова равнодушно.
- Зануда. - Заключила Лена, уныло отправляясь вслед за снайпершей.
***
Снятый для них номер в гостинице представлял из себя скромных стандартов комнату для двоих с двумя одинарными кроватями. Лена еле удержалась от комментария – «предлагаю сдвинуть кровати и устроить траходром», что невольно удивило даже Вдову, которую англичанка вообще не беспокоила.
Что ж, Лена осторожно прощупывала почву для будущего наступления и отступать от роли «разведчика» она пока не собиралась. Уж больно любопытным это оказалось. Тем более, даже в такой роли можно было насладиться хотя бы одними вещами - видом и непосредственной близостью к Вдове. Та была сама неприступность и подозрительность, да до такой степени, что единственные вещи, от которой она избавилась для будущего сна - был шлем, «кошка» и спусковой механизм, метающий отравленные снаряды и ставящий отравляющие небольшие ловушки. Весь остальной арсенал в виде комбинезона и винтовки - был при ней, что очень удивляло Окстон.
- Ты ее как игрушку к себе прижимаешь? - Посмеялась Лена, и Вдова кинула на нее изничтожающий пылающий взгляд. - Что?
- Будь всегда начеку. - Коротко ответила Вдова и начала проверять свою винтовку на исправность. - Иначе долго не проживешь.
- А ты знаешь это не понаслышке, а? - Хмыкнула Лена беззлобно, на что получила короткий кивок со стороны француженки. - Но нас все-таки двое. Я пока посплю, все-таки, в уюте и обойдусь сном нагишом.
Тактичные и точные движения длинных пальцев, что проверяли оружие на исправность, замерли в воздухе, явив после себя следующий вопрос:
- Ты спишь голой?
- М-м-м, я очень люблю, когда тело дышит. - Подтвердила Лена, демонстративно избавляясь от своего облачения и в первую очередь от пистолетов, маски и хроноускорителя. - - Я тебя, что, смущаю? Ни разу не поверю, детка!
- Это не безопасно. - Лишь пробормотала Вдова, продолжив осмотр винтовки.
- Зато приятно. Да и ты меня охраняешь с винтовкой наготове. - Хмыкнула Лена, начиная избавляться уже от верхней одежды, стоя так, чтобы француженка могла при любом раскладе выгодно посмотреть на нее и узреть ее подтянутую спортивную фигуру. - Как ты принимаешь душ, если миссии затягиваются?
- Они никогда не затягиваются. - Сухо ответила снайперша, игнорируя попытки Окстон привлечь к себе внимание.
- Ты серьезно? - саркастично протянула Лена, закатив глаза и, оставшись лишь в нижнем белье, размяла чуть затекшие от тяжести хроноускорителя плечи. - С тобой трудно будет найти общий язык, дорогуша.
Француженка продолжила свое занятие, а Лена тяжко и глубоко вздохнула, избавляясь от последних тканей одежды и ложась в кровать. Дверь в их номер была закрыта на несколько замков, окна закрыты и задернуты плотной тканью. Если выключить свет, то комната будет в кромешной темноте. Стоит ли говорить о просто невыносимой духоте и гуле огромного мегаполиса прямо за окном?.. Но Лена не спорила с предосторожностями, которые Вдова использовала, поскольку признавала очевидное – она была намного опытнее нее в данных миссиях.
Но было что-то странное в поведении француженки в целом. За целый день наблюдений Лена заметила, что снайперша была очень нервной в понятиях личного пространства. Она не позволяла себя касаться и вообще она не подпускала кого-либо на расстояние ближе вытянутой руки, держа строгую дистанцию.
Не то что бы это было как-то странно, учитывая образ жизни, как убийцы, но самоконтроль, холодность и расчет, коими качествами она славилась, таяли на глазах, стоило подойти ближе или проявить намерение ее коснуться. Обычно холодные золотистые глаза сразу же становились дикими, словно загораясь изнутри яростью и даже Лене, которая открыто храбрилась и нарывалась на подобное отношение, внутри дрожала, когда француженка смотрела на нее таким образом. Она точно была самой настоящей хищницей и если ее потревожить, то в большинстве случаев ты либо труп, либо калека. Лена с усмешкой вспоминала слова Сомбры – «Хотя, учитывая твои способности и напористость – ты проживешь, конечно, больше» - и понимала, что это действительно было единственным, что ее до сих пор спасало, поскольку наглости ей не занимать.
Но Вдова вызывала интерес не только концепцией некой недоступности. Она была странной не только в вопросах личной неприкосновенности. Лена не считала себя экспертом, но она ясно видела, что француженка вела себя в некоторых случаях, словно… робот. Автоматизированный инструмент, лишенный эмоций, мотивации или каких-либо личных предубеждений. Это не могло быть частью ее характера, Лена упрямо отказывалась признавать это.
Конечно, приводить в пример Сомбру не слишком целесообразно, поскольку она больше была хакером и воровкой, действовала из тени и редко убивала, но все-таки делала это и даже иногда могла действовать безжалостно для достижения цели. Но Сомбра оставалось человеком и в моменты, когда она не была занята деятельностью «Когтя» - она была обычной девушкой, которая любила проводить время за видеоиграми и горячим капучино, одновременно с этим увлекаясь поэзией Эдгара По. И знала это Лена не потому что изредка спала с ней, а потому что вне высадок и миссий Сомбра вела себя как простой человек. Как и Лена.
Но Вдова… Черт! А ведь Лена даже не знала ее имени! Несмотря на то, что они пересекались вне миссий и после инцидента с поцелуем – Лена не могла заметить в ней следы… простой человечности. Она была словно статуя. И проявление эмоций у нее было лишь тогда, когда она была охвачена яростью в ее адрес. Вспоминая эти мгновения и сопоставляя то, что творилось сейчас – Окстон осознала, что эмоции Вдовы, были нечто вроде реликта. Но размышления по поводу «нечеловечности» француженки не покидали Лену еще очень долго.
Она даже спала странно: не укрывалась одеялом, лежала на спине, руки даже во сне держали винтовку наготове и на спусковом крючке. Словно эта женщина ожидала опасности отовсюду. И если бы взгляд Трейсер не привык давно к тьме, то она бы и не уловила бы то, как медленно и редко поднималась и опускалась ее грудная клетка при дыхании. О том, что Вдова была физиологически модифицирована – ей было известно, но это все равно поражало. Никакие мотивации с физиологией не могут вытеснить понятия общей человечности во всех проявлениях. Если бы это было так – Лена бы знала об этом сама, испытав непереносимые страдания, когда в ее тело вживили «Якорь».
Вдова была совсем другой и именно оставшись наедине с подобными мыслями в полной темноте и тишине, когда можно было спокойно смотреть на нее, Лена осознала, что… ей было грустно. Окстон могла быть конченной извращенкой, с наклонностями к садизму и даже прослыть настоящей маньячкой, что получала удовольствия от изведения своих врагов и их устранений, но она… оставалась по всем понятиям человеком. И ей стало по-человечески грустно, когда она осознала в полной мере то, что из себя представляла Вдова.