Эффект шимпанзе (СИ)

— А если бы у меня был огнестрел?
— У него начальная скорость меньше. При определенных навыках тоже отбивается. В конце концов, я мог просто меньше церемониться.
— Да, я думаю, последний вариант был бы гуманнее.
— Ну, еще меч полезен для запугивания. Практика показывает, что люди немного более сговорчивы с мечом у горла, нежели чем с пистолетом у виска.
— Ну ты и… специалист, — пробормотал я.
В похожем ключе разговор продолжался всю оставшуюся дорогу. Оправдания Муна, конечно, звучали странно, но со здравым смыслом согласовывались.
Мне с самого начала хотелось спросить, что здесь вообще делает Непобедимый, но прозвучало бы это крайне нетактично. Биографии этих ребят, все как одна — готовые сценарии для психологических триллеров, если не для хорроров. Каждый пятый уже покончил с собой. А те, кто остался, заслуживают уважения хотя бы за это.
Клиника, расположенная в низком по городским меркам здании, продолжала меня беспокоить. Впрочем, человек, наткнувшийся на нее случайно, ничему бы не удивился. Проблема была не в самом заведении, а в череде «совпадений», которые меня к нему привели. Еще одной долбаной череде долбаных «совпадений». Как же они меня достали.
Входная дверь автоматически отворилась перед Муном, идущим на шаг впереди. Андроид за стойкой ресепшена проговорил одно из стандартных приветствий. Непобедимый, однако, проигнорировал его, сразу свернув в коридор справа, к лифтам.
— Это на девятом этаже, — сказал он. Мои подозрения начали стремительно затвердевать: Мун явно спланировал все заранее, и даже не скрывал этого. Но конкретных причин давать задний ход пока не было. Посмотрим, что будет дальше.
По какой-то причине на панели управления лифтом этажи с нулевого по девятнадцатый были окрашены в зеленый, а все остальные до двадцать пятого — в красный.
Двери лифта сразу выходили в еще один небольшой вестибюль со своим ресепшеном, за которым на этот раз сидел человек.
— О, приветствую… постоянного клиента, — сказал он, причем вторую часть фразы добавил после того, как заметил меня, несмотря на то, что относилась она к Муну, — Что это у вас случилось?
— Очень неудачное совпадение, — невесело ответил Мун, — Это я виноват. Надо бы вернуть, как было.
Я тем временем подошел к стойке администратора и просканировал закрепленную на ней карту подтверждения медицинской лицензии. Так, на всякий случай.
Подошедший спустя несколько секунд инженер быстро осмотрел мою руку и спросил:
— А файлы модели есть?
— Есть, — ответил я, зарываясь в глубины своего облачного архива, — секундочку.
— Предплечье вроде бы не пострадало, так что менять надо лишь кисть и кусок корпуса. Хотя точно я сказать не могу, пока не разберу ее.
Инженер дождался передачи файла, параллельно открутив поврежденную руку от плечевого гнезда, и скрылся вместе с ней в глубине служебных помещений. Нам с Муном не оставалось ничего, кроме как разместиться на диванах в вестибюле: я должен был дождаться руки, а он — выставления счета.
— Сам собирал модель? — спросил он.
— Руки-то? Только внес несколько поправок в стандартную комплектацию, — беспечно ответил я.
— А кто ты, говоришь, по образованию?
— Авиаконструктор.
— Это действительно помогает пасти ИИ?
— Если бы мы только этим занимались, давно бы пошли под сокращение, — недовольно заметил я.
— А что еще делают пилоты ВВС? Я не издеваюсь, мне правда интересно.
— Подменяем ИИ, когда проводка сгорела, — ляпнул я первое, что пришло в голову. Мун сразу же понял, о чем речь, и нахмурился. Снова повисла тишина.
Я откинулся на спину и задумался, набираясь решимости, чтобы подойти к намеченной цели. Все складывалось как нельзя более удачно. Нельзя упускать шанс.
— А начальство нормально к твоим… следственным методам относится? Я имею в виду то, что ты только что делал? — наконец спросил я.
— Если честно, то да, во многом ради этого они меня и наняли. А что?
— Это по поводу ответной услуги. У меня и правда есть один косвенный подозреваемый по нашему делу. Или не по нашему — пока сложно сказать. Но чтобы разобраться, что именно он натворил, надо будет сильно превысить полномочия. Именно в твоем стиле.
— Звучит… заманчиво, — усмехнулся Мун, — я бы все-таки хотел знать, кого ты имеешь в виду, прежде чем соглашаться.
Я не ожидал, что все пройдет так удачно, и даже не знал, как поступать теперь. Не только мне был нужен Мун; очевидно, что и я был нужен ему. Зачем? Его собственное объяснение — ложь, явно придуманная по ходу дела. Никакой связи между мной и той аварией уже нет. Как один из вариантов — его могла заинтересовать моя «сверхспособность», проявленная в бою. Недаром он не спрашивает о ней напрямую. То есть мы снова возвращаемся к теме Винсента. И хорошо еще, если Мун хочет докопаться до истины из личных соображений.
Что ж, я сам создал ситуацию, в которой мне придется рассказать свою историю человеку, который только что нападал на меня с ножом. Пришлось приложить все усилия, чтобы в процессе не дать выползти наружу внутренним страхам и сумасшедшим гипотезам. Мун слушал с явным интересом, периодически посвистывая от удивления.
— Кажется, полная картина ситуации перестает умещаться у меня в голове, — пожаловался он, когда я закончил, — и ведь мы только начали расследование.
— Ну, я не утверждаю, что Винсент как-то связан с нашей авиакатастрофой. Просто хочется копнуть его дела поглубже, — развел руками я.
— Да нет, я отлично тебя понимаю, — посерьезнел Мун, — Но давай так: либо мы сначала заканчиваем с основным расследованием, а потом возвращаемся к этому ответвлению, либо находим веские доказательства, что ответвление — на самом деле прямая дорога к решению. Иначе возникнут проблемы с отчетностью.
— По рукам, — немедленно ответил я, — Конечно, если основное расследование не затянется навечно.
— Вот тут ничего не могу обещать, — признался Мун.
— Ладно, еще раз: чего ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты… составил мне компанию во время всех расследований, связанных с ВВС.
— У вас правда нет других спецов по авиации? — поинтересовался я.
Мун вздохнул, наклонился ко мне, понизил голос и проговорил, глядя исподлобья:
— Я могу попросить ВВС прислать их человека, но где гарантия, что он сам не окажется участником этой оперы? Ты — единственный потерпевший, и, следовательно, единственный, у кого есть алиби.
— По-моему, ты переусложняешь себе жизнь, — нахмурился я.
— Нет. Просто я немного лучше знаю свое дело. Видишь ли, высокая концентрация власти меняет законы поведения социума. Это как относительность. В большинстве задач ее эффектами можно пренебречь, но вблизи черной дыры только она может дать хоть немного правдоподобный ответ. Точно так же, когда расследуешь рабочих из серой зоны, рассматривать гипотезу заговора не имеет смысла; но когда в деле фигурирует серьезная политика…
Мун замолчал, вернулся в прежнюю позу и многозначительно уставился на меня.
— А она фигурирует? — задумчиво поинтересовался я.
— А как же? Мало того, что любой вопрос, касающийся оборонки, неминуемо включает политику, еще и груз самолета был вопросом международных отношений. И не абы каких, а между Европой и Китаем. Поэтому ты его и охранял.
— Ну, я могу охранять его только от врагов, которых вижу…
— Да нет, я тебя не обвиняю. Наоборот, тебя бы наградить надо, и не просто деньгами. Но это, к сожалению, не мне решать.
Я было ухмыльнулся, но мимолетную гордость тут же затмила коварная мысль: а меня ли надо награждать? Чтобы не давать ей ходу, я решил сменить тему:
— Ладно, я понял. Какие наши дальнейшие действия?
— Ждем твою руку, а затем расходимся по своим делам. И, если ты согласен, то приготовься завтра прогуляться.
— Куда?
— Предположительно, в Мальпензу. Ориентируйся на то, чтобы к полудню быть… Да прямо здесь.
— Почему именно здесь?
— Увидишь, — загадочно ответил Мун.