Возвращение рейдера
Брат Херес с детства имел тягу к звёздам, потому и пошёл корабельным капелланом на "Белую звезду", совмещать приятное с полезным. Морозов сначала не хотел брать монаха, сказав, что бездельники его кораблю не требуются, но брат Херес продемонстрировал капитану своё умение обращаться с вибромечом и бластером. После этого впечатлённый капитан задал пару вопросов на философские темы, несказанно удивив монаха. Морозов узнал, что достойный брат немного владеет искусством врачевания и принял его в команду в качестве помощника врача. Брат Херес принимал участие во всех боях антисиссианской армады, а по завершении оных, он по долгу службы давал отпущение грехов умирающим.
Так как монахам-прогрессорам запрещалось иметь личное имущество и деньги в любом наличном или безналичном виде, то доля брата Хереса от общей добычи в полном объёме предназначалась для монастыря. Но пронырливый монах всегда успевал урвать себе энное количество кредиток до прихода монастырского сборщика (и бухгалтера в одном лице). Он тратил эти кредитки по местным кабакам в своё удовольствие и потому был счастлив и вполне доволен такой жизнью. Так продолжалось до того злополучного времени, когда эти сиворожие сиссиане (Господь, наверное, был с похмелья когда создавал их) устроили ловушку для АСА.
Брат Херес был приписан к абордажной команде и во время боя находился без дела. А когда прозвучало объявление капитана, что "Звезда" падает в чёрную дыру, брат Херес впервые за много лет испугался по-настоящему. Двигатели смолкли и искусственная гравитация, поддерживаемая вдоль оси корабля, исчезла. Экипаж закрепился в противоперегрузочных креслах. Монах, стуча зубами, молился.
Он искренне полагал, что Господь наказывает его за все совершённые им прегрешения. Брат Херес истово клялся, что если выживет в этой передряге, а это было крайне маловероятно, то будет вести праведный образ жизни: забудет вкус вина и сигар, перестанет знаться с женщинами и займётся умерщвлением плоти. С каждой минутой молитвы его становились всё горячее, а клятвы страшнее и страшнее.
На общем обзорном экране было видно, как звёзды теряют свой блеск и растворяются в матовом пламени, будто отходящем от бортов яхты. Наконец яркий свет поглотил всё окружающее. Брат Херес подумал, что скоро недостойный сын предстанет пред ликом разгневанного создателя и потерял сознание.
Александр включил систему жизнеобеспечения скафандра только тогда, когда услышал стихающий гул двигателей. Эркин и Тор последовали его примеру. На внешних мониторах было видно изображение уменьшающихся сиссианских крейсеров. Картина задергалась, вновь появилась и исчезла окончательно, только сполохи белого пламени резали глаза. Странно, но внутри корабля не чувствовалось никакого воздействия чудовищной гравитации чёрной дыры. Возможно, новая гравизащита сдерживала её, хотя бортовой компьютер не выдавал данных о повышенном расходе энергии генераторов, как это было во время боя с сиссианами. Странно, должно быть всё наоборот…
Додумать эту мысль Александр не успел: он почувствовал себя так, словно его зажали в мягкие, но мощные тиски, которые сжимают не тело, а дыхание. И даже мысли. Кровь прилила к голове, в глазах заплясали ярко-красные искры, а лёгкие отказывались вдохнуть свежий воздух. Наконец, невидимые тиски распались под напором другой силы, и последнее, что успел подумать Александр, было "Это похуже, чем гиперпрыжок". Все почернело перед его глазами, и он погрузился во тьму.
Голос бубнил, монотонно и не прерываясь. Постепенно стали различаться слова, но смысл был по-прежнему неясен "…у… агар… сивп… о, да, но с другой стороны…"
Наконец, можно хоть что-то разобрать! Вроде бы это не один голос, а два! И они спорят между собой.
"…нет, вы неправы, он станет чудовищно-сильным и должен быть остановлен!…Но как?…Позвольте возразить, мы же видели угрозу… гораздо меньшую… Ну, вы понимаете… нет, я не согласен…".
Тут в разговор вмешался третий голос, такой мощный и глубокий, что, казалось, идет со всех сторон:
- Молчите, недостойные! Ужель в себе почувствовали силу, что осуждаете вселенские законы? Ведь даже я, Оракул, не терзаюсь! Вот вам указ: пускай случится то, чему должно случиться.
И всё. Тишина. Воцарилось молчание настолько полное, какого не бывает даже после контузии. Странным образом, слово "контузия" вызвало за собой целую цепь воспоминаний и ассоциаций: война, враги, друзья, тюрьма, девушка, свобода, космос, война. Круг замкнулся. Александр Морозов снова стал самим собой.
Перед глазами у него стоял молочный туман, но чувствовал он себя сравнительно неплохо для человека, находящегося в чёрной дыре. Или всё-таки плохо? Или не в чёрной дыре? Или-или, потому что на обзорных экранах снова появились созвездия, мало того, те же самые. Морозов по-прежнему находился в рубке "Белой звезды", рядом неподвижными куклами висели в противоперегрузочных креслах Тор и Эркин. Александр взглянул на индикатор - воздух в корабле есть и пригоден для дыхания. Он хотел уже снять шлем, когда в голову закралась мысль: а если это всё бред? И, может быть, в корабле нет воздуха? В таком случае он рискует попросту задохнуться по собственной глупости.
Чтобы удостовериться, что он в здравом рассудке, Морозов подошёл к Кенебу. Тот лежал без движения. Тор тоже. На голосовой вызов друзья не отвечали, тогда Александр постучал им по шлемам и даже попытался растолкать. Безрезультатно. Отчаявшись, он заорал изо всех сил по внутренней связи:
- Эркин, Тор, очнитесь же, чёрт вас возьми!
Веки Кенеба затрепетали, он протянул руку к лицу, но только стукнул ею о шлем. Лишь сейчас Александр заметил, что у друзей идёт кровь носом. Он шмыгнул и почувствовал, что с ним происходит то же самое. Эркин сел и, уставившись безумным взглядом куда-то в угол, сказал что-то вроде "Эники, беники ели вареники".
Александр удивлённо посмотрел на бортинженера, Эркин продолжал что-то бормотать про синусы и жаб.
- Сам жаба! - раздался голос Тора.
Эркин задёргался в противоперегрузочном кресле.
- Компрессионный припадок! Тор, помоги!
Капитан и штурман покрепче скрутили Кенеба, после чего Тор уселся прямо на пол и спокойно отстегнул свой гермошлем. Александр не успел сказать ни слова, как шлем уже стукнулся о пол рубки. Тор неожиданно закинул голову назад и захрипел. Александр бросился было на помощь, но тот недоумённо уставился на капитана.
- Ты чего?
- А ты чего? Плохо себя чувствуешь? Э-э, воздуха не хватает?
- А-а, это. Меня бабушка так научила кровь из носа останавливать. А ты почему ещё в шлеме?
Александр не стал признаваться Тору в сомнениях насчёт своего рассудка, а молча снял шлем. Через несколько минут Эркин пришёл в себя, перестал бормотать про жаб и вареники и удивлённо поинтересовался с какой целью его намертво прикрутили к креслу. Убедившись, что бортинженер снова вменяем, Тор освободил его из заключения.
Двадцать минут спустя в рубке собралась чуть ли не половина команды. Таулер, Борнссон и Лоис остались на боевых постах, а остальные толпились у входа. Из общего гула можно было разобрать "Где мы? Куда делись сиссиане?". Александру это надоело, он встал и поднял руку, требуя тишины. Те, кто стоял впереди зашикали на задних, волна шипения прокатилась по рубке и сдохла где-то в коридоре. Александр помолчал для солидности, откашлялся и сказал:
- Ребята! Я слышал вопросы и, думаю, не открою никакой стратегической тайны, если отвечу вам честно. Так вот: я знаю не больше вашего.
- У-у-у! - прокомментировал экипаж.
- Вкратце, дело обстоит следующим образом: мы свалились прямо в чёрную дыру. То ли из-за новой двойной гравизащиты, а, может, из-за неизученной природы аномалии, но мы остались живы. По-видимому, я очнулся первый, во всяком случае, в рубке. Компьютер выдал данные, идентичные прежним - "Звезда" находилась в нескольких миллиардах километров от системы Рушки, но ни сиссиан, ни патруля, ни наших кораблей уже не было. Между тем, я уверен, прошло немного времени, после того, как мы отключились - кровь ещё бежала из носа и даже не успела засохнуть. Каким образом мы свалились в чёрную дыру понятно, но как мы из неё выбрались… Такого быть вообще не должно! Могу честно признаться, что ничего не понимаю.