Рай в шалаше
Анджела осторожно отодвинулась от Клодии, чтобы встать со стула. На пианино стоял большой серебряный подсвечник, но она ни за что не запустит им в голову сводной сестры, ни за что… В этот день она впервые заметила огоньки безумия в глазах Клодии и заподозрила, что та, возможно, в самом деле сумасшедшая.
Тут в дверях появилась Кезия и, увидев разъяренных девушек, прикрикнула:
– А ну-ка прекратите ругаться немедленно! Вы меня слышите? Не то расскажу все миссис Твайле!
– Это необязательно, Кезия, – раздался у нее за спиной голос хозяйки. – Их вопли слышны даже из моей комнаты. – Подбоченившись, Твайла перевела взгляд с родной дочери на приемную. – Ну-у? Что произошло на этот раз? Я до смерти устала от ваших скандалов.
Кезия предпочла поскорее уйти, а Клодия зарыдала что есть мочи:
– Она ломала пианино! Она так барабанила по клавишам, что просто ужас! Я знаю, она нарочно это делала! Когда я попросила ее остановиться, она начала обзывать меня, как обычно! Заявила, что это не мое пианино…
– Этот инструмент принадлежит вам обеим, – заметила Твайла.
– Да, так вот она сказала, что он – ее собственный, что в этом доме моего вообще ничего нет, что я не родная, а приемная, и вообще ни на что не имею права. Еще она заявила, что когда вы с папочкой умрете, то она выкинет меня из Бель-Клера. Это же несправедливо, – всхлипывала Клодия, – а она злая и жестокая, ненавидит меня, хочет сжить меня со свету… – И, заливаясь горючими слезами, Клодия бросилась вон из комнаты, оставив Анджелу разбираться в нагромождении ее вранья.
– Ну как ты можешь быть так жестока с сестрой? Почему ты говоришь ей такие обидные вещи? – запричитала Твайла.
– Ничего подобного я ей не говорила, – пробормотала Анджела.
Твайла сжала пульсирующие виски пальцами. Кажется, этому никогда не будет конца. Пока Анджела живет в Бель-Клере, они так и не перестанут ссориться; мир в доме восстановится лишь с ее отъездом в Новый Орлеан. Конечно, она знала, что Клодия может немного преувеличить вину Анджелы, но ее тоже нужно понять: любимый скоро женится на ее сестре.
– Я так устала от всего этого, – медленно заговорила Твайла. – Если вы не перестанете ругаться, я буду вынуждена попросить Иду взять тебя в дом до свадьбы.
– Нет! – вскричала Анджела. Она должна прожить оставшиеся месяцы в Бель-Клере и хотя бы еще раз встретиться с новым другом, который – что скрывать – очень понравился ей. Подбежав к матери, Анджела крепко обняла ее: – Прости меня, мамочка. Этого больше не будет. Клянусь! Только, пожалуйста, не отправляй меня раньше времени в Новый Орлеан. Мне так хочется оставшееся до свадьбы время пожить здесь, ведь потом я никогда больше не смогу вернуться в Бель-Клер. Прошу тебя, мамочка, не отсылай меня!
Еще раз вздохнув, Твайла слабо улыбнулась и погладила дочь по голове.
– Ну хорошо, – промолвила она, – но обещаю: еще один скандал – и ты уедешь. Кстати, – спросила она, высвобождаясь из объятий Анджелы, – где миссис Рэбин? И что такое ты играла? Отчего Клодия так расстроилась?
– Миссис Рэбин сегодня рано уехала, – пояснила девушка, – а я играла каджунскую музыку.
– Что ж, раз она так не нравится Клодии, то больше не играй ее, – велела Твайла.
Анджеле пришло в голову, что ей в жизни не доводилось слышать приказания нелепее, но она промолчала. Больше она не вступит в спор с Клодией, потому что ее мать слов на ветер никогда не бросает.
Сев за инструмент, девушка стала играть фугу Баха. Послушав ее немного, успокоенная Твайла удалилась.
Мысли Анджелы тут же улетели далеко-далеко. Она представляла себе океан, дальние страны, которые Гатор так живо описал ей. Снова и снова тревожил ее вопрос: что же привело этого человека в Бау-Перо и в Бель-Клер? Он красив, умен, независим… Такому не место на плантациях под жарким палящим солнцем. Впрочем, и ей не место рядом с Реймондом Дювалем. Одному Богу известно, сколько еще всего ей хотелось сделать и повидать до замужества.
Стоя вечером на веранде, Анджела, волнуясь, ждала, когда наконец стемнеет. Откуда-то издалека донесся свисток парохода. Вот с реки подул теплый ветерок, и девушка вновь вспомнила их последнюю встречу с Гатором.
Дрожа от нетерпения, Анджела молила Бога, чтобы парень пришел к ее тайнику под ивой… и в то же время опасалась этого. Когда наконец на землю спустилась ночная тьма, девушка вновь побежала к реке.
Он не пришел к ее иве.
Анджела прождала почти час, с каждой минутой чувствуя себя все несчастнее. В конце концов она подумала, что с ее стороны нелепо желать новой встречи. К чему? Они из разных миров, и он даже успел объяснить ей, что в его мире она чужая. Наверняка Гатор пошутил, сказав, что хотел бы снова с ней встретиться.
Значит, они больше не увидятся. Так тому и быть.
Вернувшись домой, Анджела легла в постель и, глядя в темноту перед собой, все думала и думала о том, как могло случиться, что всего за две встречи этот человек полностью завладел ее разумом? Она не могла заставить себя не вспоминать о нем.
Впрочем, в следующие дни Анджеле удалось отогнать от себя мысли о Гаторе. Она проводила время играя на пианино или читая, но очень быстро и музыка, и книги надоедали ей до слез. Погода стояла великолепная, и девушка не в силах была усидеть дома.
Однажды утром Анджела встала очень рано. Быстро одевшись, она спустилась вниз. Как и следовало ожидать, ее отец сидел за завтраком. Перед ним стояли обычная чашка кофе из цикория, яйца, каша и жареная ветчина.
Увидев дочь, Элтон был приятно удивлен.
– Давненько ты не завтракала со мной, мой ангел, – заулыбался он. – Что случилось? Может быть, сегодня мой день рождения, а? – поддразнил он ее.
– Мне скучно, – заявила Анджела, велев Кезии принести ей сок и тосты. – Клянусь тебе, папочка, если я еще хоть один день просижу дома, то у меня разум помутится. Мне и так после замужества придется жить в городе, так почему же последние свободные деньки я должна проводить в четырех стенах?
– Можно подумать, ты умираешь, – рассмеялся Элтон.
– Так и есть.
В глазах Синклера мелькнула жалость.
– Но ведь Реймонд – хороший человек. Я уверен, он сумеет сделать тебя счастливой.
– Если бы он хотел этого, то согласился бы переехать в Бель-Клер. Лишь здесь я могу быть счастлива.
– Но ты же знаешь – твоя мать не одобрит этого. Ей надо, чтобы ты переехала в Новый Орлеан к Иде и Винсону, потому что там тебе легче будет привыкать к новой семье. Я бы, конечно, не согласился с ней, – задумчиво продолжил он, – но ведь не секрет, что Клодия влюблена в Реймонда, и, честно говоря, если вы обоснуетесь здесь, у всех нас будет немало проблем.
– Я рада, что мы заговорили об этом, – с благодарностью сказала Анджела. – По крайней мере ты не во всем согласен с мамой и не считаешь меня какой-то дрянью.
– Ангел мой, мы же оба хорошо знаем нашу маму, и нам известно, что она уже не переменится. С ней нелегко, конечно, но надо принимать ее такой, какая она есть.
Девушка решила воспользоваться хорошим настроением отца:
– Папочка, можно мне поехать с тобой? Ну пожалуйста! Мы давно не ездили вместе по плантации, а сегодня такой хороший денек.
– Тебе же известно, что мама не одобрит этой поездки, – заметил Элтон.
– Ну и пусть поворчит немного, – продолжала уговаривать Анджела. – Папочка, ты же сам только что сказал, что мы должны принимать маму такой, какая она есть. А мама всегда ругается, что бы я ни делала. К тому же один день ничего не изменит.
Усмехнувшись, Элтон поднял руки, показывая, что сдается.
– Ну хорошо-хорошо, уговорила. Только не жалуйся потом, когда мама придет в плохое настроение. – Наклонившись к дочери, он сжал ее руку. – Я возьму тебя, только ненадолго. На небе ни облачка, так что день, кажется, будет необычайно жарким. К десяти часам ты должна быть в тени. Вчера я слышал, что сын миссис Потт заболел лихорадкой. В это время года, доченька, надо быть особенно осторожной.