Терранец (СИ)
-Ну, в Арабских Эмиратах облицовывают же стены золотом! – проговорил я. – Я по телевизору видел, там отель показывали, в котором не только стены, но и пол с потолком покрыты золотом. Возможно, кто-то и кучу алмазов потратил на украшение.
-Так. Сейчас нет времени на раскопки. Алексей, верни плиту на место, засыпь и заровняй тут всё. Дня через два я вернусь, мы тут без свидетелей всё раскопаем и осмотрим. Ну а мы пойдём, мне ещё премию нужно успеть выдать. И почему её на карточки не переводят?
*
На следующее утро мы переехали на другое место. На месте находки я всё старательно засыпал и заровнял так, что следов не осталось. Ничего больше не напоминало об этом, только пирамидка лежала под сиденьем моего экскаватора, замотанная в ветошь, да Саня всё подкалывал меня на счёт могилы.
На третий день бригадир мне сказал, что мастер приболел и будет через неделю. И мы втроём пойдём на то место смотреть что там под плитой. И ему, и мастеру очень интересно. что же там такое есть.
Через два дня, проводя профилактику своей VOLVO, я решил достать пирамидку и рассмотреть её поближе. Площадка для техники располагалась между двух сопок, находящихся буквально в пятидесяти метрах от нашего строительного городка, а видно её оттуда не было, так как обзор перекрывала ещё одна сопка. Подойдя к кабине экскаватора и выругавшись на неряшливость второго экскаваторщика, он оставил пустую бочку из-под масла на площадке, между нашими экскаваторами, хотя должен был убрать её в сторону к другим бочкам, я попытался достать пирамидку из-под сиденья, но она не хотела вылезать оттуда. Её как будто раздуло. Так как я после того укола находился в перчатках, хотя даже следа укола не осталось, то перчатки скользили по поверхности пирамидки, и я её не мог хорошо ухватить. Сняв перчатки, схватил пирамидку и тут же отдёрнул руку: пирамидка была очень холодная. Взявшись более аккуратнее и опасливее за пирамидку двумя руками и стараясь не касаться её вершины, с силой потянул её на себя. Неожиданно легко пирамидка вылезла из-под сиденья, и я, не удержавшись, упал на спину, больно ударившись затылком о стоявшую рядом бочку из-под масла. Сознания я не потерял, но голова начала болеть сильно и в ушах шумело. Машинально я приложил к голове, к затылку холодную пирамидку с желанием охладить ушиб, и вдруг почувствовал покалывание и сильный холод под пирамидкой и потерял сознание.
*
О боже, как же только болит голова. Как будто в голову забили тысячу горячих гвоздей и продолжают ещё забивать по одному, не спеша, но тщательно, равномерно нанося удары тук-тук, тук-тук, тук-тук. Мне не было так плохо ещё никогда, хотя это немного напоминала отходняки после студенческой пъянки, когда я учился в институте. Институт я так и не закончил, хоть вышел со школы с золотой медалью и в институте все зачёты и курсовые сдавал исключительно на отлично, но последнюю пъянку не забуду никогда. Как сопливый мальчишка, намешал разного алкоголя и после этого неделю пытался прийти в себя.
Странно, но почему мне именно это пришло на ум? Ассоциации о схожести боли? Ведь напиться я не мог. После той памятной вечеринки я, иногда, выпивал пиво, но только по большим праздникам, да и то понемногу. Наверное, выбрал свою норму.
Попытался пошевелиться и с трудом смог повернуться на бок. Повернувшись, боль понемногу начала отступать, но где я нахожусь, я никак не мог вспомнить. Кругом была кромешная тьма. В руке что-то тяжёлое побуждало что-то вспомнить, но воспоминания никак не спешили почтить меня своим присутствием. Попытался сесть, с большим трудом это удалось, и начал двумя руками ощупывать предмет, находящийся у меня в сильно сжатой судорогой руке. И тут я всё вспомнил - В руке находилась эта злосчастная пирамидка, из-за которой я ударился головой и потерял сознание. Боль понемногу утихала, и с уходом боли в глазах начала появляться резкость, причём такой насыщенности, какой ранее у меня не было. Оказалось, что меня окружает не кромешная тьма, а на небе светят звёзды, и из-за соседней сопки виднеется свет фонарей освещения нашего строительного городка.
Я повернулся немного и облокотился спиной о гусеницу своего экскаватора. Мне надо прийти в себя. Никто сюда ко мне не придёт, все знают, что я люблю свой экскаватор и могу с ним возиться с утра до ночи, а то и с ночи до утра. Меня не пугала окружающая обстановка, не пугало наличие в округе диких зверей - звери боялись техники и близко к нам не подходили. Как сказал приезжавший к нам с инспекцией инспектор по экологии, после нашего вмешательства в окружающую нас здесь природу, дикие звери успокоятся не раньше, чем через полгода. А некоторые уйдут от сюда навсегда.
Вдруг перед глазами мелькнула неясная тень. Я чуть не вскрикнул от неожиданности.
- Джек, - обрадовано позвал я. - как ты меня напугал.
Джек, так звали нашу собаку - сторожа, подбежал ко мне, виляя хвостом и, что меня очень удивило, лизнул меня в нос. Такое он позволял себе делать только своему хозяину - Макарычу, а ко всем остальным он подходил только тогда, когда все ели и выпрашивал себе куски по вкуснее, при этом смешно морщась и этим веселя всех присутствующих. Всех с нашего участка он знал, со всеми дружил, но никогда никому не лизал даже руку, не говоря за лицо. Только своему хозяину. Смесь немецкой овчарки и непонятно кого, он при этом был очень умным псом, много раз будил нас, когда близко подходила стая волков, и каждое утро поднимал нас на ноги своим весёлым заливистым лаем. Будильника не надо - поднимал всегда в одно и тоже время. Мы поначалу даже спорили, на сколько минут он ошибётся, но такого ни разу не было. Очень умный пёс. И теперь он меня лизнул, да не просто в руку, а в нос. Улёгся передо мной на землю и положил голову ко мне на ноги.
Оглядевшись, я, ещё раз удивившись своему зрению, рассматривал окружающую меня обстановку: стоит передо мной бочка, за ней экскаватор Витька, в стороне стоит вагончик на колёсах, в котором хранятся запчасти для экскаваторов и пустые бочки из-под масла. Завтра эти бочки должны отвезти за новой порцией масла, а Витёк свою, о которую я ударился головой, не убрал. Будет завтра один пол дня копать.
Вдруг, привлекла моё внимание пирамидка. На одной из её граней замигала какая-то мешанина из палочек и закорючек, очень напоминающая древнюю клинопись. Всмотревшись в неё, я, неожиданно для себя, понял, что там написано. надпись гласила:
= «Запись информации не была закончена. Поместите малый медицинский бокс на затылок и не отпускайте до полного окончания».
Да что же это делается! Моя рука сама поднялась и приложила пирамидку к затылку. Сознание померкло.
*
В этот раз боли не было. Я лежал на земле и смотрел на розовеющий край неба - значит уже около пяти утра. Джек лежит рядом со мной и не бежит никого будить, впервые за всё время. Странным образом меня ночное происшествие ни капли не волнует, как будто это был самый заурядный случай, происходящий чуть ли не каждый день.
Поднявшись на ноги, я осмотрелся - за ночь ничего вокруг не изменилось. В теле была необычная лёгкость, словно я не провалялся всю ночь в беспамятстве, а неделю отдыхал на каком-нибудь курорте. Мне хотелось бегать, прыгать, казалось, мне хватит сил запрыгнуть на мой экскаватор. Но проверять я этого не стал понимая, что это невозможно. Позвав Джека, я побрёл, не спеша в сторону своего вагончика: надо было привести себя в порядок после проведённой непонятно как, ночи. Идущий рядом со мной Джек глянул на меня и вопросительно гавкнул, словно спрашивая разрешение.
- Беги, буди всех, как ты это делаешь. - сказал я ему, и он, заливаясь своим весёлым, басовитым лаем, побежал по привычному ему маршруту будя всех.
- О, а ты где пропадал? - спросил меня вышедший из вагончика, Саня, - я просыпаюсь, а тебя нет, на часы глянул - пятнадцать минут шестого, Джек не будит - значит проспал. Впервые за всё время! Надо было с кем-нибудь поспорить, если бы знал. Эх, упустил такую возможность, давай на следующую ночь ты его опять удержишь где-нибудь, а я поспорю, что собакин проспит, а?