Алый листопад (СИ)
— Выходит, что все мы оказались здесь не от счастливой жизни. — сказал опечаленно Свэн.
— Если нам посчастливиться остаться в живых, я, наверное, открою лавку в Элвенстеде. Ко мне пришло осознание того, что нужно следовать своей мечте до самого конца. Несмотря на обстоятельства. Преодолевая трудности и возражения окружающих. Пока ты сидишь здесь, в кандалах и ожидаешь смерти, понимаешь: что все твои проблемы оказывается были решаемы. — Эренвин чувствовал глубоко сожаление к самому себе.
— А у вас, друзья, есть мечта? — спросил он.
— Прямо сейчас, я мечтаю о горячих банях и лучшей выпивке Дунгорада! — выдавил из себя Сарэн хрипящим голосом.
— А у тебя Фаргон? — продолжил Эренвин.
— С чего это тебе это стало интересно? — ответил тот вопросом на вопрос.
— Я много раз замечал, что на смертном одре люди думают о том, чего не успели, но очень хотели сделать… — подчеркнул Эренвин. Фаргон на минуту замолчал.
— Да, у меня есть мечта. Но я не хочу говорить об этом. — отрезал он.
— Что ж… Не мог бы ты тогда рассказать о Рофданхеме? — попросил светлый эльф. Мне так и не довелось ни разу там побывать.
— Хм… Ладно. Как ты знаешь, Рофданхем — замок, вокруг которого воздвигнут одноименный город. На его улицах всегда идет снег. Представь себе, Эренвин: гномы, эльфы и даже орки — живут в мире и гармонии в стенах нашего королевства. А сердце города — роскошный замок — стоит на самой вершине утеса и смотрит балконом на море Холодных огней. А ещё, на наших улицах есть тридцать пять магазинов с самой разнообразной утварью. Я не говорю уже и о самой площади, усеянной мелкими лавками. А статуя «Рогареса» из камня в центре города? Чего стоит только она одна… Представил себе, Эренвин? Так вот. Это ещё не всё: под Рофданхемом расположен старый причал, к которому ведет каменная тропа из западных ворот города. Темные эльфы торгуют с Пантакой через моего отца, а весь континент, в свою очередь, обменивается товарами с Темнотвердью благодаря посредничеству Рофданхема. — Фаргон перевел дыхание.
— Выходит, что у вашего королевства самый большой торговый и военный потенциал. — заметил Эренвин.
— Этот потенциал уже вскоре должен был реализоваться. — вмешался Сарэн. — Все знают, что главная проблема Пантаки, это дикие орки, обитающие вне стен Железной хватки. Беда в том, что они живут старыми традициями и не признают союзы ни с одной из рас, населяющих континент. В целом, это не создает проблем: свободные кланы злобно воротят носы, но продолжают торговать эбонитом с Железной хваткой и Рофданхемом. И все было спокойно до тех пор, пока не объявился очередной «вождь» Вором Длань Грома и не заявил о своей независимости. Проклятый выскочка… — эльф шмыгнул носом. — Никто сначала не придал этому внимания. Но, вскоре, слухи о том, что некоему орку удалось объединить дикие кланы, дошли до стен Рофданхемского королевства. Вильям отправил к нему на встречу Дармунда с предложением заключить союз.
— Вот так просто? — спросил Эренвин. — А как же безопасность посла? Разве такая миссия не показалась королю самоубийством для Дармунда?
— Вся эта суета началась пару недель назад. — продолжил Фаргон. — Когда Дармунд находился в Трольих горах, армии Ворома были ещё недостаточно сильны. К тому же, орк знал, что Нок’Так Смертехват, вождь Железной хватки, достаточно уважал Вильяма, чтобы стереть с лица земли любого, кто посягнет на жизнь его посла.
— И чем все кончилось? — поинтересовался Эренвин.
— Вором отклонил предложение и Дармунд вернулся в Рофданхем. — ответил Фаргон.
— И что решил Вильям? — спросил светлый эльф.
— Он собирался отправить меня в Элвенстед, договариваться со Старейшинами о союзе с Темнотвердью, но наши планы нарушила атака вампиров. В итоге, отец принял решение послать нас в Черный оплот.
— Кто же тогда поехал в Элвенстед?
— Понятия не имею. Я думаю, что отец все предусмотрел. Возможно, что пока мы находимся здесь, в кандалах, на северо-западе уже идет кровопролитная война. А может быть, что Нок’Талу всё же удалось избежать войны. Вариантов огромное множество. Но, я напомню, что все это — уже не наша забота.
— Да уж… Похоже, мои ноги и руки затекли. — темный эльф изнемогал от боли.
— Сарэн, расскажи, как ты пересек море Холодных огней и оказался на службе у Вильяма Камнезубого? — Эренвин все никак не могу утолить свое любопытство.
— А другие темы для разговора себя исчерпали? — прохрипел Сарэн и выругался: — Сожри меня Акхинал — все равно нам деваться некуда. — эльф вздохнул. — Эренвин, ты, что-нибудь слышал о «Противостоянии»? — поинтересовался темный эльф.
— Ты ведь говоришь о «Северных тенях»? — предположил Эренвин. — Только дурак или невежда не слышал об отряде Противостояния.
Фаргон, тем временем, слушал разговор двоих эльфов в кромешной тьме холодной пещеры. Сарэн расцвел и заговорил воодушевленным голосом:
— Представь себе двадцать известных на весь материк, безумно опасных и смертоносных воинов в самых лучших на севере доспехах. Жители юга называют их, как ты догадался, «Противостоянием». Они отправляются в самые жуткие и недоступные уголки континента, чтобы решать те вопросы, над которыми опускают руки все остальные. О «Северных тенях» слагают легенды. Одну из них я тебе расскажу. Этому ордену больше тысячи лет. Даже самые безжалостные берсерки орков трепещут при одном лишь упоминании солдат в рунической броне. Каждый мальчишка с юных лет мечтает однажды оказаться в строю «Северных теней».
— И ты решил, во что бы то ни было, стать одним из них. — подметил Эренвин. — Я бью снова в точку, да?! — раззадорился эльф.
— Точно! Я с детства слышал о том, как проходил отбор в строй: только самые умные, сильные и быстрые войны Темнотверди рассматривались на десятилетнее обучение. «Противостояние» было личным «Авангардом» Хранителей огня. Особая армия на случай непредвиденных обстоятельств. — Сарэн заговорил так, словно годами отрабатывал эту речь.
— И тебе удалось пополнить их ряды? — удивился Эренвин.
— Не спеши! — попросил тёмный эльф. — Я сотни раз рассматривался в рекруты, вновь и вновь получая отказ. День за днем я тренировался, оттачивая своё мастерство… Я в одиночку уходил на охоту против ледяных троллей. Несколько раз мне довелось убить двоих и даже троих саблезубых тигров! Но, при этом, я не имел ни денег… Ни дома. Ничего! Я приносил трофеи убитых созданий эльфийским рекрутерам, и те каждый раз бросали меня на месяц в темницу, за то, что я их, якобы украл! По той же причине, их не скупали на рынке, боясь правосудия. Из-за этого я часто голодал. Представь, как мне было досадно. Эти зажравшиеся чины упорно продолжали закрывать на меня глаза. А я каждый раз недоумевал, почему мои навыки не хотят оценить по достоинству. Тогда, я начал складывать все свои трофеи в земельные ямы, под корни могучего Коэл’Дрэссела. Каждую ночь, я выходил в дикие земли, зажигал костер в лесах и тренировался владению мечом. Я читал молитвы Рогаресу под искры огня и представлял, как получу рунический доспех, вступив в ряды «Противостояния». Я жил и бредил этим, пока, наконец, не лишился рассудка и не пошел на отчаянный шаг… — Сарэн закашлял.
— И что ты сделал?! — Эренвин был чрезвычайно заинтригован, в отличии от Фаргона, который слышал эту историю уже в десятый раз.
— Я пробрался в Храм Знаний и навязал бой пятерым воинам противостояния! — сказал эльф. — Мне удалось сокрушить их в тяжелой схватке. Когда прибежала стража, я сидел на коленях и ждал ареста. Меня бросили гнить в тюрьму. Тогда, я пролежал без еды целую неделю, но всё ещё не терял надежды. И вот, когда конвой сопровождал меня в суд, весь город вышел на улицы, чтобы посмотреть на эльфа, который в одиночку расправился с пятью солдатами «Северных теней». Они показывали на меня пальцем и говорили: это он! Тот самый, что убил воинов «Противостояния». А я смотрел на них и предвкушал свои последние часы на смертном одре. В лучах такой славы, что навеки вошла в историю Темнотверди. Когда же начался суд, Хранители Огня спросили меня о мотивах убийства, и тогда я рассказал о долгих месяцах попыток привлечь к себе внимание. О высокомерных рекрутерах, не желавших замечать бедняка с холодных улиц. О долгих годах упорных тренировок. Рассказал о шкурах тварей, погубленных моей рукой. После этого заявления, суд отложили на сутки. Когда же эльфы обнаружили Трольи черепа и стальные клыки фростбиров, заседание возобновилось вновь. Но, на этот раз у меня появились последователи. Все таверны Коэл’Дрэссела полнились рассказами об искусном убийце. Влиятельные эльфы потребовали дать мне места среди воинов «Противостояния». Переломным мгновением стала моя последняя речь. Я нагло заявил, что смог уничтожить тех, кто стоял на страже Хранителей огня, а значит, стал самым ценным солдатом, способным встать на их защиту. Толпа начала пропагандировать мое имя, и народ потребовал освобождения убийцы. За меня начали заступаться даже представители самых богатых и властных семей Темнотверди. В конце концов, судьи поддались давлению и отпустили меня на свободу уже на следующее утро. А вечером того же дня, я получил персональную койку в казармах «Противостояния».