Метрополис. Индийская гробница (Романы)

— С сегодняшнего дня прошу осведомлять меня о каждом шаге моего сына.
  
ГЛАВА III
 
Фредер ходил по лестницам и коридорам Новой Вавилонской башни и искал Эрнста Геймердинга. Судя по походке этого человека, он не мог успеть далеко уйти.
Действительно, Фредер нашел его перед огромным окном 84-го этажа башни, из которого можно было видеть колоссальный город, освещённый миллионами огней. Он смотрел на Метрополис и думал, что стоит только открыть окно и броситься вниз как через две минуты превосходно обученные члены санитарной полиции подберут его искалеченный труп, на месте которого останется только влажное пятно на асфальте.
— Да, — сказал Геймердинг, обращаясь к самому себе.
Его рука уже потянулась к задвижке, как вдруг он услышал, как его кто-то позвал.
Он оглянулся и увидел перед собой сына Джо Фредерсена.
— Что вы хотите сделать, Геймердинг? — спросил Фредер с бесконечной мягкостью в голосе.
Эрнст Геймердинг горько улыбнулся и пожал плечами.
— Ничего особенного, господин Фредер, — тихо ответил он, — что я могу сделать? Ничего.
И вдруг, прямо посмотрев Фредеру в глаза, он добавил:
— Знаете ли вы, господин Фредер, что значит быть уволенным вашим отцом Джо Фредерсеном.
Фредер молчал.
— Это значит, — продолжал Геймердинг, — быть уничтоженным… Это значит, лишиться всех перспектив…
— Отчего, Геймердинг? — спросил Фредер с выражением испуга и в голосе, и на лице.
— Оттого, что Джо Фредерсен — первый человек на свете… Оттого, что он для своих сотрудников — центр вселенной… От него нельзя уйти: тот, кто лишается его руководства, обращается в ничто… Но вы этого не можете понять, господин Фредер… Вы не знаете своего отца.
Фредер молча смотрел в окно. Но он видел перед собой не бесчисленные огни вечернего Метрополиса. а трогательное лицо просящей девушки. Он глубоко вздохнул и сказал:
— Приходите ко мне, Геймердинг.
Уволенный секретарь посмотрел на него безумными глазами и почти со стоном переспросил:
— Я?..
— Да, Геймердинг, — подтвердил Фредер, в голосе которого слышалась доброта и сострадание. — Приходите ко мне, Геймердинг.
Их глаза встретились. И в го время, как взгляд одного постепенно омрачался скорбью, во взгляде другого снова начинала расцветать надежда.
— Да, — воскликнул, наконец, Геймердинг с каким-то странным восторженным воодушевлением. — Да…
Фредер улыбнулся, как человек, которому сделали подарок.
— Где вы живете Геймердинг?
— Улица Девяносто, дом № 7, сед мой этаж.
— Идите домой и ждите меня, Геймердинг. Может быть, я сам приду к вам, может быть, я пришлю за вами. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь, кого я знаю, и кому я, может быть помешал, провел бессонную ночь.
— Что могу я сделать для вас? — спросил его собеседник.
Фредер улыбнулся и покачал головой.
— Ничего. Идите домой. Ждите. До свидания.
— До свиданья, — ответил Геймердинг и повернулся, чтобы уйти.
Фредер смотрел ему вслед. Геймердинг остановился, оглянулся и поклонился сыну Джо Фредерсена с выражением глубокой серьезности и преданности.
На губах Фредера потухла улыбка.
* * *
Он спускался. Он проходил лестницу за лестницей. Они вели в подземную часть «Новой Вавилонской Башни». Чем ниже он спускался, тем горячее становился воздух в коридорах, которые делались все ниже, все теснее.
Внизу под башней стояли машины, откуда все мощное здание черпало необходимую для своего потребления энергию.
Лестницы и ходы были пусты. Все, кто спешил — а в Новой Вавилонской башне спешили все — пользовались бесчисленными лифтами, которые непрерывно прорезывали здание снизу до купола. Никого не встретил сын Джо Фредерсена на своем пути.
Воздух давно перестал быть прозрачным, он был насыщен парами. Электрические лампочки висели на невидимых потолках, как злые красные глаза.
Наконец, он дошел до машинного отделения. Хотя там было без конца лампионов, казалось, что в помещении полутемно. Оно было бесконечно длинно, но потолок спускался низко. Люди, которые двигались там, казались плавающими в тумане тенями. Резкий шум сразу оглушил Фредера.
Через сотни вентиляторов в комнату врывался воздух, которым дышали уже миллионы жителей Метрополиса. По другую сторону помещения сотни других вентиляторов с ревом отсасывали воздух. Приятный холодок упорно, но безнадежно боролся с мучительной жарой. Жара исходила из стен, куда были вделаны печи. Запах масла пронизывал воздух. Даже вода испарялась, насыщенная парами масла.
Фредер оглянулся, он отер рукою пот со лба. Его взгляд упал на человека, который стоял возле огромной, мамонтообразной машины. Человек этот был в общей для всех рабочих Метрополиса форме. От шеи до щиколоток — темно-синий полотняный рабочий костюм, на голых ногах жесткие ботинки, на голове — черный капюшон.
Человек держал руку на рычаге. Его взгляд был прикован к часам.
Фредер ощупью пробирался к рабочему. Он в упор смотрел на него. Сколько ему было лет? Тысяча? Или не было ему и двадцати? Напряжённое внимание сделало лицо его похожим на лицо мумии.
Фредер протянул руку и осторожно дотронулся до рабочего.
Тот вздрогнул. Его рука оставила рычаг. Он испуганно оглянулся на Фредера. Никто не обращал внимания на них обоих. В густом тумане и дыму они оба были как бы отрезаны от остальных. Фредер на удачу сделал пару шагов по направлению к стене и подошел к узенькой двери. Он тянул рабочего за собой и отворил дверь. Пред ним находилось помещение для инструментов. Фредер уселся на один из ящиков и посадил туда своего нового товарища.
На него посмотрели глаза без выражения. Теперь Фредер увидел, что лицо, которому они принадлежали, было лицо мальчика, который, конечно, был не старше его самого.
— Как тебя зовут? — спросил он невольно.
Глухой голос ответил:
— № 11.811.
Фред еру показалось, что чья-то рука сжимает его горло.
— Я хочу знать, как называла, тебя твоя мать.
— Георг.
— Ты знаешь, кто я, Георг?
В тусклых глазах рабочего мелькнула сознательность.
— Да, — сказал он, — вы — сын Джо Фредерсена.
Он быстро вскочил.
— Машина! — воскликнул он. — Помилуй Бог, моя машина!
— Оставь свою машину, Георг, и послушай меня.
— Но за машиной должен быть Георг, но не ты.
— Кто же?
— Я.
Никакого ответа.
— Я, — повторил Фредер. — В состоянии ты выслушать меня? Запомнишь ты, что я скажу тебе? Это очень важно.
— Да, — ответил Георг, точно парализованный.
— Мы переменим нашу одежду. Ты возьмёшь мою, а я твою. Я займу твое место за машиной. В моем платье ты спокойно уйдешь отсюда. Никто не заметил, как я входил. Никто не заметит, как ты уйдешь. Но ты должен владеть своими нервами и оставаться спокойным. На этом листочке я напишу тебе адрес: Геймердинг, улица 90, д. № 7, 7-ой этаж. Покажи эту записку моему шоферу, который ожидает меня у подъезда Новой Вавилонской башни. Мой автомобиль весь белый, номер его MX 3759401. Шофер хорошо дисциплинирован, он не обернется, не посмотрит на тебя. Ты велишь ему ехать по указанному адресу, пошлешь его домой и пойдешь к Геймердингу. Скажи ему, что я посылаю тебя. Ждите меня или известия обо мне. Ты понял меня, Георг?
— Да.
Через немного времени сын Джо Фредерсена в костюме рабочего стоял за машиной. Вместо белого шелка, плечи его покрывало грубое синее полотно. На голых ногах его были жесткие ботинки. Черный капюшон, где был напечатан номер 11.811, закрывал его волнистые светлые волосы.
Он стиснул зубы. Он думал.
— Испытай-ка, каково стоять в адском жару и не сметь сомкнуть глаз… Почувствуй на себе, что испытывают эти люди, по коже которых стекает едкий пот, у которых горят и болят глаза. Узнай, как чувствуют себя те, которые должны работать непрерывно для того, чтобы наверху, в чудесном городе Метрополисе праздные люди легкомысленно разбрасывали деньги, которые зарабатывают их отцы своим мозгом и руками рабочих.