Сладкое королевство

Движение коляски опять убаюкало малышку, но Адам был уверен, что очень скоро она начнет требовать, чтобы ее переодели и накормили.
«Иди к Мей. Она поможет».
Впереди над деревьями возвышались красные печные трубы Колридж-Хаус. Многие годы он избегал этой части парка, шел самым кружным путем, лишь бы не проходить мимо злополучного дома, при виде которого он чувствовал себя полным ничтожеством.
Да, теперь он легко может покупать и продавать Колриджей. Но все равно ничего не изменилось. Ни их родовитость, ни его жалкое происхождение.
Ему было непросто просить ее о помощи. Но Мей не станет задавать лишних вопросов. Она знает Саффи, знает его. Он хотел ей позвонить, но ее номера не было в справочнике. Ничего удивительного. И может быть, так лучше.
Мей упиралась ногой в дерево и убеждала себя, что тут не очень высоко. Надо только добраться до ветки и немного по ней проползти. Когда она стояла на земле, ей казалось, что это просто.
— Бога ради! Что ты там делаешь, Мышка?
Она поскользнулась, порвала чулок и спросила себя, какие еще неприятности готовит ей этот день. Только один человек мог назвать ее Мышкой.
— А ты как думаешь? — спросила она сквозь зубы. — Любуюсь видом, наверное.
— Оттуда можно увидеть даже замок Мелчестер, — ответил он, как если бы решил, что она говорит серьезно. — Посмотри немного левее.
Но она и без того чувствовала себя плохо.
— Почему бы тебе не подняться сюда и не показать мне замок, — выдохнула она.
— Я бы с удовольствием, но эта ветка слишком тонка для двоих, — пожаловался он.
Адам был прав. В ответ на ее попытку продвинуться чуть дальше ветка угрожающе заскрипела. А котенок, шипящий, испуганный комочек рыжей шерсти, несмотря на все ее усилия, продолжал пятиться назад.
Поздно было раскаиваться в том, что она не стала искать помощи на земле. Она давно поняла, что патетическая фраза «Где же тот сильный мужчина, который поможет мне?» не имела к ней никакого отношения. Она не была ни золотоволосой, ни стройной, ни хорошенькой и потому научилась сама помогать себе.
Именно за то, что она бросалась вперед, не думая о последствиях, Адам Вейвелл прозвал ее Мышка — сокращенное от Каверзная Мышь.
Ее колено опять заскользило, и кто-то вскрикнул, дав ей понять, что Адам был не единственным свидетелем ее подвига. Внизу собралась небольшая толпа зрителей: детишки, выбежавшие на перемену, владельцы собак, выгуливающие своих питомцев, посетители окрестных магазинчиков. Слишком поздно! Они уже не могли ей помочь. А вспышка и щелчок означали, что кто-то фотографировал ее. Фантастика! Наверняка завтра утром снимок «Мисс Мей Колридж, вид снизу», появится в «Мейбридж обсервер».
Она напомнила себе, что ей некого винить, кроме себя самой, и поклялась в следующий раз, когда какое-нибудь животное попадет в беду, вызвать спасателей и предоставить им всю работу. Однако сейчас они ей не помогут.
— Иди сюда, малыш, — выдохнула она в отчаянии.
Ответом ей было шипение. Котенок продолжал пятиться к краю ветки. Он обладал тем преимуществом, что не весил почти ничего, а вот под ней ветка угрожающе прогибалась. Мей сделала отчаянный рывок и наконец схватила маленького проказника, чем заслужила аплодисменты зрителей. А тот, неблагодарный, впился когтями и зубами ей в руку.
— Давай его сюда! — крикнул Адам и поднял руки, чтобы взять у нее зверька.
Легче сказать, чем сделать. От испуга котенок теперь цеплялся коготками за ее руку так же крепко, как только что за ветку.
— Тебе придется его отцепить. И смотри не выпусти его, — сказала она, наклоняясь к нему.
Роковая ошибка! Как только Мей посмотрела вниз, голова у нее закружилась, она потеряла равновесие и свалилась с ветки — прямо на стоявшего как раз под ней Адама. И оба оказались на земле.
От падения у нее перехватило дыхание. А потом она почувствовала смущение, какое чувствовала всегда, когда оказывалась хотя бы в десяти метрах от него.
— Ты не меняешься, Мышь, — проговорил Адам, пока она пыталась отдышаться, что было непросто, так как она лежала на нем, чувствуя его теплое дыхание на своей щеке, его сердце билось у ее груди, а рука теперь крепко обнимала ее. — Ты сначала делаешь, потом думаешь. Бросаешься на помощь какому-нибудь существу и в благодарность получаешь царапины и укусы, — произнес Адам.
— А ты, — хрипло ответила она, — приходишь слишком поздно, когда уже ничего нельзя сделать. Только стоишь в сторонке и смеешься надо мной.
— Ты должна признать, что всегда была очень забавной.
— Если ты любишь цирк, — прошипела она и вдруг живо вспомнила, как однажды в грозу залезла по водосточной трубе на школьную крышу спасать птицу, которая тонула в желобе. А он стоял внизу и усмехался, хотя вода текла по его волосам и лицу. Усмехался даже тогда, когда взял у нее из рук птицу. А потом, поняв, что она сама настолько напугана, что не может пошевелиться, снял очки и залез на трубу, чтобы ей помочь. А она даже не поблагодарила его. Тогда Мей рассердилась на него за то, что он выпустил птицу.
Адам прав. Ей вот-вот исполнится тридцать, она пользуется уважением за свою благотворительную деятельность, имеет собственное дело, но в душе осталась той же толстой девчонкой, посмешищем для одноклассниц, замеченной, однако, мальчиком, в которого имела несчастье влюбиться.
Впрочем, теперь он уже не отщепенец. Он сумел с толком употребить свои мозги и стал одним из самых успешных бизнесменов, переехав из трущоб в роскошную квартиру на набережной.
Она быстро встала. Адам последовал ее примеру.
— Ты в порядке? — спросил он. — Ничего себе не сломала?
— В порядке, — ответила Мей, не обращая внимания на боль в локте, которым стукнулась о землю. И из вежливости спросила: — А ты?
Она и сама видела, что он цел и невредим. И не просто цел. Он уже много лет не носил очки, не ходил в обносках. И волосы не стояли клочьями, как прежде. Он никогда не был очень мускулистым, но с годами возмужал.
Адам был великолепен. Воплощение мужской привлекательности. Сегодня он обращал на себя внимание самых модных женщин: тех, чьи портреты украшают обложки глянцевых журналов.
— По крайней мере, ты умудрился не выронить котенка, — добавила Мей.
— Он сам вцепился в меня.
— Что? — Она увидела, что из тоненьких царапин на его руке сочится кровь, и все остальное вылетело у нее из головы. — У тебя же кровь идет!
— Чего-то подобного я жду каждый раз, когда оказываюсь на расстоянии вытянутой руки от тебя, — заметил он. — Впрочем, на сей раз и ты не осталась невредима.
Она буквально подскочила, когда он взял ее руку в свою и повернул так, что ей стали видны маленькие капельки крови, смешанной с грязью. Мей оставила всякие попытки дышать ровно.
— Что с тобой? — спросил он. — У тебя есть ингалятор?
Слава богу, Адаму не пришло в голову, что проблемы с дыханием возникли у нее в основном по причине его присутствия.
— Все в порядке, — буркнула она.
На самом деле, это безобразие. Ей почти тридцать. Ей уже давно пора бы перестать хотеть провалиться сквозь землю каждый раз, когда она оказывается в десяти метрах от Адама.
— Пошли, — сказал он. — Я отведу тебя домой.
— В этом нет необходимости, — возразила она.
— Нет, есть. И на сей раз я вместо наказания за добрые дела потребую награду.
— Награду? — У нее пересохло во рту. — Супергерои никогда не требуют награды, — заметила она обиженно, заворачивая сопротивляющегося котенка в свой жакет.
— Супергерой — это ты, Каверзная Мышь, — произнес он торжественно, и лукавые искорки в его глазах напомнили ей блаженные времена, когда они были друзьями. — А я — просто старый добрый друг и появляюсь, когда ты попадаешь в переплет.
— Мог бы появляться быстрее, чтобы я не успевала попасть в переплет, — фыркнула Мей.
— В чем тогда была бы интрига? — спросил он.
— Ты что, правда думаешь, что мне хочется, чтобы в «Мейбридж обсервер» появилась фотография, на которой видно мое нижнее белье? — резко спросила она, но, видя, что лукавые искорки исчезли из его глаз, добавила: — Не волнуйся. Я уверена, что переживу этот позор.