Вилька и Мишка в тылу врага

 Когда шум слегка отдалился, я не торопясь отправился в сторону складов, стараясь держаться в тени. Наверняка сейчас действовал комендантский час, и встреча с патрулём, да и не только, грозила мне крупными неприятностями.
 Поэтому, добравшись до канавы, я постарался слиться с пейзажем, когда по улице протопали чьи-то шаги.
Так, то по канаве, то вдоль забора, я добрался до железнодорожной станции, где днём видел залежи взрывоопасных предметов.
 Найдя неплохой наблюдательный пункт, я начал следить за маршрутом караульных.
Собак не было. Будь они в охране, можно было со спокойной совестью возвращаться.
Теперь же, выждав, когда патрульный пройдёт весь маршрут, запомнив время прохождения, я двинулся к строению, возле которого лежали ящики с гранатами.
 Я хорошо видел, что они были даже открыты, когда проезжали мимо, кто-то тогда перегружал гранаты в подсумки. Понятно, что надеяться на то, что их так и оставили, было глупо, это ведь не наша безалаберность, но посмотреть стоило, может, там есть что-нибудь интересное.
Подобравшись к ящикам, в почти полной темноте попытался разобрать надписи на чужом языке. Вроде как мины… Что за мины? Всякие бывают! Гранаты нужны, чтобы с чекой, за что можно привязать проволочку. А вот гранату сунуть среди мин было бы хорошо. Затаив дыхание, я внимательно огляделся. Часовой стоял возле вокзала, патрульный шагал среди ящиков, направляясь в мою сторону. Сейчас он пройдёт совсем близко…Я прикинулся тюком, прислоненном к ящику с минами и замер.
 Немец прошёл, я даже почуял запах его начищенных ваксой сапог.
Когда он удалился, я снова стал искать гранаты, пытаясь читать надписи, как будто понимал, что там написано! Как «гранаты» по-немецки? Может, у них просто буквенно - цифровое обозначение? Проклиная свалившуюся на меня амнезию, я проползал среди ящиков, пока опять не приблизился патрульный. Снова переждав, когда он пройдёт, я наткнулся на ящик, одиноко стоящий среди штабелей таких же ящиков.
Тихонько открыв запоры, я приоткрыл крышку, и чуть не вскрикнул: в ящике лежали «колотушки»! Взяв две штуки, я снова пополз туда, где лежали ящики с минами.
Сунув гранаты в щели между ящиками, я аккуратно открутил колпачки, вынул шарики, и связал их проволокой между собой. Затем, дождавшись очередного проследования патрульного, пересёк его тропу, привязал там конец проволоки и связал всё в один пучок. Теперь патрульный запнётся за проволоку и приведёт в действие взрывной механизм гранат. Затем, как я надеялся, могут сдетонировать мины. А если не сдетонируют? Значит, это надёжные мины.
 Подумав, я привязал оставшуюся проволоку за общий узел и потихоньку пополз к ящику с гранатами. Хватило! Здесь я снарядил ещё одну гранатку, прямо в ящике, засунув туда же улику в виде кусачек. Теперь моим ногам просто не терпелось унести свою задницу подальше отсюда. Еле сдержался, чтобы с воплем не пуститься вскачь.
Сейчас немец споткнётся о проволоку, и кааак!..
У меня вытаращились от страха глаза, и я пополз назад, лихорадочно озираясь вокруг.
Я уже добежал до гостиницы, когда рвануло.
У меня подкосились ноги, и я упал возле стены. Слегка отдышавшись, попробовал залезть по стенке, но скоро понял, что это мне не по силам. С тоской посмотрел я на свои окна из-за угла, подумав, что ко мне могут возникнуть несколько вопросов у немцев, почему я тут гуляю ночью.
Когда я уже обдумывал ответы на эти глупые вопросы, из нашего окна выпали связанные простыни. Прыгнув, как заяц, я вцепился в эти простыни, как потерпевший кораблекрушение за обломок мачты, и начал изо всех сил карабкаться по ним, причём кто- то тянул меня наверх. Забравшись, я свалился на пол, запалено дыша.
 -Помогай! – сердито прошептал Миша, судорожно пытаясь развязать узлы.
С трудом, но нам удалось это сделать, даже успели застелить постели. Потом я догадался сбросить халат и повесить его в шкаф.
Между тем за окном что-то мощно грохотало, сполохи огня освещали нашу комнату, слышались чьи-то вопли. Приведя комнату в относительный порядок, мы прильнули к окну, пытаясь понять, что там происходит. Там творилось что-то невероятное: что-то ярко горело, с противным свистом летели и взрывались снаряды…
Сзади с треском раскрылась дверь, кто-то ворвался в комнату, схватил нас за шиворот и бросил на пол. Громко и больно ударившись лбом, я услышал, как надо мной с треском вылетела рама. Нас осыпало осколками.
-Во дурни! Шайсе! – крикнул мужской голос. Я обернулся и увидел Генриха Вольфа.
Я немного прибалдел: этот немец, вместо того, чтобы спасаться самому, или бежать ликвидировать ЧП, побежал спасать нас? Даже если он шёл за нами, чтобы вести на допрос. Не вязалось что-то у меня в голове. В контуженой голове не вязалось и происшедшее. Я не мог поверить, что я и есть виновник творящегося на станции ада.
-Что случилось? – только и мог спросить я.
-Партизанен! – ответил Вольф. Мы удивлённо промолчали, переглянувшись.
Больше к нам ничего не прилетало, но ночевать здесь уже было неприятно: вся комната была засыпана осколками стекла, валялась выбитая рама.
-Пошли отсюда, - сказал Генрих, поднимаясь и отряхиваясь от осколков.
Мы послушались и вышли в коридор. Немного пройдя в сторону ванной, Генрих открыл дверь и, пропустив нас вперёд, вошёл в свой, как оказалось, номер.
-Мне сейчас далеко не до вас, киндеры, располагайтесь здесь, мне надо в штаб, а то расстреляют, как дезертира.
-Можно нам помыться? – глянув снизу-вверх на высокого немца, спросил я.
-Кто же вам запрещает? – удивился Генрих. – Главное, не выходите из гостиницы, иначе я вас не найду.
Генрих ушел. Я же, поискав по шкафам, нашёл полотенца и мыло, головой сделал знак Мишке следовать за мной.
Как ни странно, в ванной была горячая вода, было тихо, потому что не было здесь окна. Только слабый гул слышался.
Мы разделись и залезли в ванну. Я молчал, намыливая голову. Мишка тоже ничего не спрашивал.
- Потри мне спинку, - попросил я, - Чешется невероятно, как будто крапивой отхлестали.
Мишка надраил мне спину, потом тихо спросил:
 - Что теперь будем делать?
- А я знаю?
- А кто должен знать? Мне кажется, тикать надо!
- Это да… Надо продумать всё, составить какой-то план…
- Какой план?! Сейчас Вольф приведёт сюда твоего дядю, вот будет потеха! План! – фыркнул Мишка.
 - Подставляй свою спину.
Я натирал костлявую Мишкину спину с торчащими позвонками и старался думать. Думать не получалось, хотелось спать. Возможно, сегодня немцам будет не до нас, да и если мы внезапно исчезнем, кое-кого это может навести на нехорошие мысли.
Сейчас начало войны, немцы ещё хорошо организованы, очень скоро они придут в себя и начнут следственные действия. Пока мы вне подозрений: сам Вольф вытащил нас из-под обстрела, да и к детям пока не такое отношение, как будет после…
Хотя на это не стоит надеяться, это пока думают, что я немец. Странный контуженый немец… Я считаю русских своими, а они меня кем будут считать? Вот то-то.
- Ты заснул? – возмутился Мишка.
- Задумался, - признался я, - ты же просил подумать, вот я и думаю. Прости, что моя контуженая голова так плохо соображает.
- По-моему она у тебя дважды контуженая! – зашипел Мишка, - Учудить такое! И без меня! В следующий раз я набью тебе морду!
- Хватит уже бить меня по голове! – возмутился я, - Бьют все, кому не лень! Потом сам не знаю, что делаю…
- Сейчас ещё спишешь всё на свою контузию и лунатизм!
- Всё может быть, - согласился я, - где тебе ещё потереть?
- Спасибо, остальное я сам отмою.
Мы тщательно помылись, ополоснулись чистой водой, насухо вытерлись и отправились в номер Вольфа, причём ошиблись дверью и вошли в чужой номер.
Хорошо, никого не было. Зато на столе лежала расстеленная карта.
Я внимательно рассмотрел её, стараясь запомнить дороги на Восток, и мы поспешили покинуть чужой номер. За следующей дверью мы обнаружили номер… как будто Вольфа… Все они одинаковы.