В погоне за артефактом
— Эй! За что? — Я резко открыла глаза и увидела приземистые домики на том берегу, фруктовые сады вокруг них и небольшой мостик, у которого остановилась телега артистов.
— Пошли, Аленка. — Напарник снова меня ущипнул, приводя в чувство, и, спрыгнув с телеги, протянул ко мне руки.
Я с готовностью упала в сильные ручищи, а потом, прощаясь, помахала вслед отъезжающей телеге. Нам радостно и синхронно замахали в ответ, повозка с бродячими артистами затряслась сильнее, и в результате парочка лицедеев едва не перевалилась через бортик.
— Фух, — перевела я дух, — решила уж, Фомка, что нас и правда поженят, так что и оглянуться не успеем.
Сыщик философски пожал плечами.
— Жениться — не пропасть, как бы на жену-дуру не напасть.
— Это что еще за присказка такая? Кто здесь жена-дура?
— Не ты — точно. Пока свою светлую голову не выключаешь, дурнеть не начинаешь.
— Сомнительный комплимент, однако.
— Ну а что? Так часто бывает. Ухаживаешь за чудной милашкой, влюбляешься по уши, женишься, а потом девицу будто подменяют. Никакого житья и сладу с ней нет, пилит и пилит каждый день, только и остается, что локти кусать.
Я прищурила глаз и оценивающе взглянула на Фомку, заподозрив в нем некий тайный опыт на данную тему.
— Откуда такие познания?
— Друганы поделились.
Ладно, друганы так друганы. Не время сейчас тянуть кота за хвост и выяснять подробности. Судя по тому, что мы с напарником попали в розыск, следовало поторопиться.
— Сначала — допрос? — выдвинула я предложение.
— Сначала — под мост.
Я проследила за указывавшей в сторону мостика рукой Фомки и без лишних вопросов последовала за начавшим спускаться напарником. Мост оказался совсем небольшим, однако под ним кто-то оборудовал для себя уютное местечко с дырявым креслом-качалкой, клетчатым пледом и столиком, сооруженным из наставленных друг на друга деревянных ящиков. Поверх них лежали выпуск свежей газеты и чья-то клетчатая кепка, оттенками цветов и материей гармонично сочетающаяся с пледом.
— Вот это да! — присвистнула я, оглядывая сие открывшееся под мостом великолепие. — Камина не хватает для полноты картины. Хотя в той ямке явно в сырую погоду разводят огонь.
— Свободное королевство, — заявил Фомка, — каждый живет, как ему вздумается.
Слова напарника сопровождались весьма необычными действиями вроде снимания сапог и закатывания штанов до колена. Затем Фомантий решительно шагнул в неглубокую воду и стал разгребать ручищами набравшийся под мостиком мусор, уплыть которому не позволяла застрявшая на дне коряга.
Поостерегшись использовать чужое кресло по назначению, я просто наблюдала за сыщиком, заткнув пальцы за пояс штанов и медленно раскачиваясь с носка на пятку. Напарник что-то тихо бормотал себе под нос. Отчетливо я расслышала лишь: «Где этот „би-и-ип“ знак!»
Когда меня уже утомило раскачивание на месте, Фомка вдруг издал столь громкий звук, похожий на рев медной трубы, что я вздрогнула. Вслед за ревом послышался оглушительный хруст, и сыщик прямо у меня на глазах отломил толстую ветку от деревянной коряги. Потрясая находкой, он радостно рванул на берег и сунул ее мне под нос.
— Как Савсенович и обещал… — С этими словами Фомка разломил пальцами толстую ветку, что вызвало у меня приступ кашля (я знала, конечно, что напарник силен, но все равно впечатлилась), а затем извлек наружу небольшой непромокаемый тубус, а из него — свернутое в трубочку письмо.
— Что там?
— Результат экспертизы.
Не скажу, что сильно удивилась, поскольку за последнее время успела познакомиться со многими методами работы начальника, однако все же уточнила:
— Заранее договорились?
— Ага. Перед нашим побегом. Он описал основные пункты связи в разных королевствах и знак, который нужно искать.
Не подвел все же Савсенович, повезло нам с ним.
Только я хотела спросить о результатах, как послышался звук шагов, а затем под мост спустился весьма колоритный… мм… мужчина в твидовом пиджаке с заплатками, потертых кожаных брюках и жокейских сапогах, начищенных до зеркального блеска.
Приметив нас с Фомкой и оглядев наши видавшие виды наряды, одиозный господин весьма решительно заявил:
— Уважаемые, не обессудьте, но это теплое местечко уже облюбовано мной. Присмотрите себе другую берлогу.
Однако!
Это была единственная мысль, возникшая в голове в ответ на прозвучавшую тираду. Местечко я бы назвала более сырым, чем теплым, а учитывая способность мусора издавать далекий от приятного запах, местечко было еще и с душком.
— Не претендуем, — разделил мое возмущение напарник и схватил меня за руку. — Пошли.
— Дико извиняюсь, любезные, — прозвучал в спину приятный баритон, ставший на пару тонов глуше после того, как гостеприимный хозяин узрел отступление возможного противника. — Мы прежде встречались?
— Мы редко посещаем столь необычные места, — вступила я в диалог, не удержавшись от желания ввернуть что-нибудь в ответ. Просто из-под моста меня еще не прогоняли, да и за бродяжку не принимали. Как-никак я уважаемый сыщик с дипломом! Умные люди всегда за версту чуяли опытную ищейку и тут же начинали глубоко уважать (так, на всякий случай).
— Я вас точно где-то видел… — В этот миг собеседник звонко шлепнул себя по лбу. — На заборе!
— Чего? — обернулся к одиозному господину Фомка, и на месте несчастного бомжа я не стала бы продолжать разговор, почуяв в тоне сыщика угрозу. Но жизнь под мостом, очевидно, убивает инстинкт самосохранения на корню, ибо собеседник упорствовал.
— Точно, точно, на заборе.
А ведь в Волшебнии на заборах только гадости рисуют и пишут, а еще похабные стишки развешивают и картинки сомнительного характера! Об этом даже у нас в королевстве немало баек ходило и присказка имелась: «Коли знатный чистоплюй, на заборе не малюй».
— Так это же вас ищут! — радостно воскликнул между тем господин бомж. — У меня превосходная память на лица, а вы на каждом втором заборе висите!
— Надо подправить ему намять, — буркнул Фомка, выпустил мою ладонь и стал решительно спускаться обратно.
— Э! — попытался испугавшийся бомж остановить прущий буром локомотив «Фомантий».
— Да я как бы не возражаю, висите себе. Я за свободу личности, разве не понятно?
— Чего непонятно? — глухо спросил мой напарник, уже держа бродягу на весу и прижимая кулак к длинному носу собеседника.
— Что я свободный волшебник и состою в секте таких же свободных волшебников. Ведь все мы селимся в местах наибольшего духовного раскрепощения.
Кулак прижался к носу еще плотнее и сделал господина еще разговорчивее.
— Да вы о сектах не слышали, что ли? Мы за жизнь вне границ. Прочь материальные блага! Даешь свободу духа!
— Давно здесь? — мотнул головой в сторону речки Фома. Он явно раскусил сектанта с первой громкой фразы про свободу. В коротком вопросе сыщика разом уместились его мнение о пресловутых сектах и понимание того, что нас сейчас пытались впечатлить примитивной бравадой.
— Дня три, — смешался сектант под пронизывающим взглядом моего напарника, — я днем прихожу, обретаю свободу духа, а потом домой. А то сырость, знаете ли.
— А многих коренных волшебников в городе ты знаешь? — решила я подключиться к разговору, пока свободный сектант, внезапно превратившийся в свободного допрашиваемого, висел в руках Фомки. Предположив, что три дня маловато для обретения истинной внутренней раскрепощенности, я сделала вывод, что нашего бомжика привлекали подобные эксперименты и он мог сменить немало сект, а следовательно, завести немало знакомств.
— Еще бы! Почти всех! — выдал, не моргнув глазом, наш одиоз, но тут же чуть громче прогнусавил: — Самых коренных, я хотел сказать. Кореннее не бывает.
— Это хорошо, — улыбнулся в ответ Фомка, чем вызвал у собеседника нервную дрожь. — Нам тут один адресок нужен…
— Может, вломиться без разговоров, и все дела?
Кажется, напарник начал входить во вкус пусть и энергозатратных, но быстрых способов получения информации.