Башня Рассвета (ЛП)

Каган, наконец, откинулся назад. Его дети резко выпрямились, рука Дувы скользнула на бок.
— Драгоценности, — объяснил Шаол, — сделанные лучшими мастерами Адарлана.
Каган и сам играл с кольцом на руке.
— Если они принадлежали Аэлине Галантие, я не сомневаюсь, что это так и есть.
Тишина повисла в зале. Они ожидали, что у кагана есть шпионы в каждой стране, даже если их разделяет море. Как и ожидали то, что прошлое Аэлины могло поставить под сомнение союзничество.
— Вы не только Правая Рука Адарлана, — продолжил каган, — но и посол Террасена. Не так ли?
— Да, Вы правы. — просто сказал Шаол.
Каган поднялся с трона, дети немедленно отступили, пропуская его.
Самый высокий из них — сильный и, вероятно, вспыльчивый — осмотрел их, оценивая угрозу. Его звали Кашин. Четвёртый ребёнок.
Если Сартак командовал ракинами в небесах, Кашин контролировал армию на суше. В основном, пешие солдаты и несколько верхом на лошадях. Аргун властвовал над визирями и, по слухам, Хасар принадлежал флот.
Кашин красив, но выглядел утомлённым такой ответственностью.
Каган спустился с помоста, его одежды кобальтового цвета зашуршали по полу. И с каждым шагом по зелёному мрамору, Несрин понимала, что этот человек когда-то командовал всем: ракинами в небесах, армией на земле и флотом в океане.
Урус и его старший брат были вынуждены сражаться за свой трон по воле своей матери, которая умирала от ужасной болезни. Даже целители Торре не смогли исцелить её. Сын, который уйдёт живым, стал бы каганом.
У предыдущего кагана была странная симпатия к различным зрелищам. Поэтому, для последней битвы между двумя наследниками, избрали именно великий амфитеатр в центре города. Двери были открыты для всех желающих посмотреть. Люди сидели даже на арках и ступеньках, тысячи толпились на улицах. Ракины и их всадники наблюдали, восседая на столбах.
Битва наследников длилась шесть часов.
Они сражались не только друг против друга, но и против ужасов, подготовленных их матерью: большие кошки выпрыгивали из скрытых клеток под полом, железные копья заряжали во мраке входов.
Отец Несрин был среди той толпы, слушал крики о происходящем от тех, кто сидел на колонах.
Последним ударом послужила не жестокость или ненависть.
Старший брат нынешнего кагана, Орда, был ранен железным копьём. После шестичасового поединка удар сильно поразил его.
И Урус отложил меч. На арене повисла абсолютная тишина. Урус протянул окровавленную руку своему падшему брату, чтобы помочь.
Но Орда бросил скрытый кинжал, намереваясь попасть прямиком в сердце Уруса.
Он промахнулся всего на два дюйма.
И Урус, вытащив из своей груди злосчастный нож, с криком на устах, вонзил его в своего брата.
Он не промахнулся.
Несрин думала о том, что шрам, вероятно, всё еще омрачнял грудь кагана.
Он подошёл к ним, внимательно рассматривая Шаола и драгоценности.
Интересно, плакала ли мать нынешнего кагана за своим падшим сыном, убитого тем, кто станет носить её корону? Или, возможно, она не позволила себе полюбить детей, зная какая участь их ожидает?
Урус, каган Южного континента, возвышался над Несрин на добрых две головы. Но она всё еще не позволяла плечам поникнуть и держала спину ровно.
Он наклонился и подобрал ожерелье с бриллиантами и сапфирами. Оно сверкало, как река на солнце, в его покрытых шрамами руках.
— Мой старший, Аргун, — сказал каган, указав подбородком в его сторону, — недавно сообщил интересную информацию о королеве Аэлине Галантие Ашерир.
Несрин ожидала удара, Шаол просто смотрел на Уруса.
Но в тёмных глазах кагана — как и у Сартака — танцевало пламя, когда он сказал Шаолу:
— Королева в свои девятнадцать лет наводит много шума. Дорин Хавильярд, хотя бы, был обучен править с рождения. Но Аэлина Галантия…
Каган бросил ожерелье в сундук. Грохот был таким громким, будто бы сталь ударилась о камень.
— Полагаю, кто-то считает, что десять лет практики в качестве ассасина — достаточный опыт, чтобы править.
Огненные глаза Хасар почти светились. Лицо Сартака оставалось совершенно безразличным. Возможно, он научился этому у брата, чьи шпионы были достаточно опытными, чтобы узнать о прошлом Аэлины. Сам же Аргун, казалось, изо всех сил старался не показать самодовольную улыбку.
— Мы можем быть разделены Узким морем, — сказал каган Шаолу, чьё лицо оставалось неподвижным, — но даже мы слышали о Селене Сардотин. Вы принесли мне драгоценности, несомненно, из её лично коллекции. Тем не менее, они для меня, хотя моя дочь Дува, — он посмотрел на беременную, милую девушку, — еще не получила свадебного подарка от нового короля или королевы, в то время как каждый правитель отправил их почти полгода назад.
Несрин старалась скрывать свои чувства. Она не смела показывать их здесь. Шаол тоже молчал.
— Но, — продолжил каган, — независимо от подарков, которые вы бросили мне под ноги, как мешки с зерном, я бы предпочёл этому правду. Особенно после того, как Аэлина Галантия разрушила стеклянный замок и убила бывшего короля.
— Если у принца Аргуна есть информация, — сказал Шаол холодно, — возможно, вам и не нужно слышать от нас ничего.
Несрин со всех сил попыталась не съежится.
— Да, — сказал каган. — Но я думаю, что вам захочется услышать кое-что от меня.
Шаол незаинтересованно произнёс:
— О?
Кашин насторожился. Аргун только обменялся взглядами с визирем и растянул губы в змеиной улыбке.
— Вот почему я думаю, что вы пришли именно за этим, лорд Вэстфол, Права Рука короля.
Только чайки, парящие высоко над куполом, осмелились нарушить тишину.
Каган закрыл крышку сундука.
— Вы пришли, чтобы убедить меня присоединиться к вашей войне. Адарлан разрушен, у Террасена нет и надежды. Вряд ли кто-нибудь захочет сражаться за неопытную королеву, которая десять лет купалась в богатстве Рафтхола, покупая эти драгоценности кровавыми деньгами. Ваш список союзников короткий и хрупкий. Силы Герцога Перингтона ничем не отличаются. Другие королевства на вашем континенте разрушены и отделены от вас вражескими армиями. Именно поэтому вы прибыли сюда так быстро, как только ветры могут нести, чтобы просить о помощи. Убедить меня проливать кровь за бесполезное дело.
— Некоторые считают, что это благородное дело, — ответил Шаол.
— Я еще не закончил. — сказал каган и поднял руку.
Шаол замолчал. Сердце Несрин забилось так громко, будто гром в небесах.
— Многие будут спорить, — сказал каган, указывая рукой на визирей, Аргуна и Хасару, — чтобы мы остались вне этой войны. Или станем союзниками с той силой, которая выиграет, и получим выгодную сделку о торговле.
Он махнул рукой на остальных визерей, Сартака, Кашина и Дуву:
— Некоторые скажут, что мы рискуем встретиться с Перингтоном в наших гаванях в один прекрасный день. Что королевства Эйлуэ и Фенхарру снова могут стать богатыми и наполнять нашу казну хорошей прибылью от торговли. Я не сомневаюсь, что вы пообещаете мне, что так и будет. Еще предложите особые сделки и вообще что угодно. Но вы в отчаянии и нет ничего, что бы я не мог забрать, если бы захотел.
Шаол крепко сжал губы, даже когда его карие глаза кипели от злости.
Каган заглянул в последний четвёртый сундук. Драгоценные гребни и кисти, богато украшенные бутылки, изготовленные лучшими стеклодувами Адарлана.
— Я думаю, что это не единственная причина вашего прибытия.
Шаол смутился, но не дрогнул. Несрин заставила сделать себя то же самое.
— Аргун сообщил мне, что ваши травмы новы. Что вы получили их тогда, когда взорвался стеклянный замок. Похоже, королева Террасена не слишком беспокоилась о здоровье своих союзников.
Шаол сжал зубы, мышцы зашевелились на его челюсти, когда все, от наследников до слуг, посмотрели на его ноги.
— Поскольку ваши отношения с Доранеллой сейчас напряжены, также благодаря Аэлине Галантие, я предполагаю, что единственный путь к исцелению — Торре-Кэсме.