Плененные страстью

Утреннее солнце освещало огромную комнату и стол, за которым с легкостью могли уместиться двенадцать персон. Нижняя часть стен была отделана вишневым деревом, верхняя выкрашена в теплый светло-желтый цвет. На ней висели массивные портреты темноволосых мужчин из разных эпох, они глядели на Эмили, затаив в глазах некое подобие улыбки.
Эта комната отличалась от остальных в доме. Она выглядела более уютной и удивительно простой с высокими большими окнами на противоположной от серванта стене. Пышные кусты форзиции достигали середины каждого окна – ярко-желтый контраст на фоне изумрудного плюща, плетущегося по краям окна. У Эмили появилось такое чувство, будто она вошла в волшебный мир, окруженный цветами.
Совсем не вписывающийся в этот мир Годрик правил своими землями, как бог природы. Он не расхаживал с важным видом. Наоборот, его поступь была элегантной, словно у кошки, когда хозяин заводил ее в столовую.
Эмили ощутила странную гордость при горькой мысли, что такой мужчина, как он, предложил ей разделить с ним постель. Он переспал с огромным количеством женщин, именно так поступали повесы, и тем не менее… заявил, что заинтересовался ею. Насколько бы глупым это ни казалось, ей было приятно ощущать себя желанной, пока она не вернулась к мысли о том, что должна быть начеку рядом с ним и его веселой компанией бунтарей.
На серванте позади стола стояла тарелка с фруктами, ветчиной, говядиной и яйцами. В конце стола сидели трое парней. Красивый рыжеволосый молодой человек со светло-карими глазами читал газету; когда Эмили и Годрик вошли, он наградил их заготовленной улыбкой.
Осмотрев себя, девушка поняла, каким помятым стало ее платье. Знал ли этот человек, что Годрик щекотал ее для усмирения? Эмили все еще огорчал тот факт, что ему удалось настолько эффективно подчинить ее.
Парень с газетой встал, как и двое других. Они все вежливо отвесили поклоны головой, а Годрик усадил ее на стул напротив молодого человека, продолжавшего читать «Морнинг пост». Герцог опустил руки ей на плечи, довольно сильно, это давление явно предупреждало ее сидеть смирно на месте или отвечать за последствия.
Рыжеволосый парень, отложив газету, протянул девушке блюдо с тостами.
– Доброе утро, мисс Парр. Вам хорошо спалось?
Не поднимая головы, Эмили взяла тост и положила себе на тарелку. Трое молодых людей обменялись взглядами. Между ними происходил немой разговор.
– Да, спасибо. Я спала довольно-таки хорошо.
Эмили отдавала себе отчет, что находилась в комнате наедине с четырьмя влиятельными лордами. Бледнолицый блондин справа от нее был лордом Эштоном Ленноксом, зажиточным бароном. Она мельком видела его два дня назад, при своем первом выходе в свет; Анна Чессли тогда еще указала на него. Он стоял с бокалом вина рядом с дебютантками и беседовал с какой-то девушкой, чей отец являлся владельцем «Драммонд-банка».
Годрик выбрал место слева от нее, пока третий парень, Седрик, усаживался рядом с молодым человеком, читавшим газету. Такая расстановка загнала ее в угол.
Она положила руки на колени и сжала их в кулаки.
«Дыши, Эмили. Дыши». Девушка вдохнула ароматный воздух и заставила себя успокоиться. Раз уж убежать из комнаты ей не удастся, она узнает о своих похитителях все, что сможет.
– Прошу прощения, вы маркиз Рочестер или граф Лонсдейл? – тихо спросила она у четвертого парня.
Он повел бровью.
Эмили покраснела, почувствовав, что все уставились на нее.
– Прошлой ночью я слышала имена: герцог Эссекский и виконт Шеридан. Поскольку знакома с мисс Чессли, эти имена звучали вместе с еще тремя: маркиз Рочестер, граф Лонсдейл и барон Леннокс. Прошу прощения, если я ошиблась в своих предположениях, – поспешно добавила она, однако молодой человек сверкнул светло-карими глазами.
– Не извиняйтесь, мисс Парр, вы абсолютно правы. Я маркиз Рочестер. Но, будьте добры, обращайтесь ко мне Люсьен. Никто из нас не любит титулы, особенно в компании столь прелестной леди. Вот тот джентльмен, это барон Леннокс. – Люсьен указал на парня, который загнал ее в угол в экипаже прошлой ночью. – Лонсдейл должен еще одарить нас своим присутствием. Кстати, Эш, не сходишь ли ты, чтобы поднять его? Лучше разбудить и привести его сюда, иначе он весь день будет ходить сердитым из-за вчерашнего портвейна.
Эштон, одарив Эмили приятной улыбкой, удалился. В лице этого парня было что-то доброе, сочувствующий взгляд его голубых глаз внушал ей проблеск надежды. И все же она не могла не удивиться, почему он должен будить Чарльза, если это могли сделать слуги.
– Вы подруга Анны Чессли? – спросил Седрик.
– Да. Она была так добра ко мне, когда я приехала в Лондон, милорд.
– О, я настаиваю, чтобы вы называли меня Седриком. Терпеть не могу это бессмысленное слово «милорд». А теперь скажите мне: она часто упоминала мое имя?
Он поднял брови, и Эмили едва сдержала ухмылку. «Этот человек накачал тебя опиумом, не забывай об этом».
Если оставить в стороне заносчивого и сыплющего угрозами Годрика, то другие вовсе не казались такими уж мерзкими. Но благодаря «Квизинг-глаз газет» Эмили знала об их репутации. Они с удовольствием присоединились к плану Годрика похитить ее. Однако в их присутствии она чувствовала себя безопаснее, чем с человеком вроде Бланкеншипа. Возможно, потому что все они были от природы красивыми. Свойство, благодаря которому, без сомнения, погубили многих женщин в Лондоне.
Она не сомневалась, что Годрик здесь главный, но между тем другие парни не спрашивали его разрешения по любому поводу. Немного настойчивости, может, слеза или две, а еще мольбы, и она смогла бы убедить остальных, что поступок Годрика неправильный, и ее освободили бы. Даже у бунтарей должны быть сердца… разве не так?
Люсьен вернулся с газетой.
– Кстати, Годрик, «Зе газет» упомянула о нашем времяпровождении в Ковент-Гардене на прошлой неделе.
– Неужели? Я даже боюсь спросить, что именно написали о нашем вечере. – Герцог взял с серванта поднос с кофе и горячим шоколадом.
Эмили наблюдала, как он налил себе черный кофе. Люсьен устремил взгляд на газету, просматривая какую-то статью.
– Они услышали историю об инциденте с украденными лебедями… но неправильно посчитали количество женщин, которые там были. Опять приуменьшают нашу привлекательность для прекрасного пола.
Все парни за столом засмеялись, вспомнив что-то смешное для них. Эмили точно не хотела знать детали. Все эти лебеди, леди и Ковент-Гарден вместе взятые наверняка шокировали бы ее.
Несмотря на смену темы, Седрик снова решил узнать, интересовалась ли им Анна.
– Она определенно упоминала о вас довольно часто.
Это было правдой. Та постоянно жаловалась на Седрика, но Эмили знала, что девушке нравилось его внимание.
Парень потянулся к тарелке с фруктами.
– Что она говорила?
– Не думаете же вы, будто я нарушу дружескую клятву? – спросила Эмили, широко и невинно раскрыв глаза.
– Не думаю? Мисс Парр, да я требую этого.
Девушке показалось, что никто никогда не отказывал Седрику.
Вместо того чтобы сразу же ответить ему, она снова посмотрела на Годрика. Эмили оправдывала такое свое внимание к нему тем, что он напоминал ей волка. А с этим животным всегда нужно быть начеку, потому что оно может нанести огромный вред.
Годрик налил ей горячего шоколада. При виде темной жидкости, образовавшей водоворот в ее чашке, живот Эмили заурчал. Герцог взял маленькую фарфоровую баночку, достал щепотку корицы и посыпал ею шоколад. Наверное, это был самый странный и милый жест, который мужчина когда-либо совершал для нее, словно следить за потребностями и желаниями Эмили было его природным инстинктом.
Она вновь повернулась к Седрику, все еще ожидавшему ответа.
– Ваше внимание к Анне было должным образом отмечено.
– Значит, мои усилия не напрасны?
– Я бы так смело не утверждала, но она благодарна, что ваше внимание обескуражило других.