Реаниматолог. Записки оптимиста
С утра сходил на плановую операцию, у парня в мошонке расширились и извились вены, тем самым нарушая отток крови из так нужного для мужчины органа. Наслал на парня бога анестезии – Морфея, он хорошо выспался, правда, вначале тормознулось в ответ на введение наркотика дыхание. Однако это в условиях современной анестезиологии совсем не беда, помог организму пережить небольшой передоз вспомогательным дыханием с помощью специального мешка господина Амбу. Вовремя уснул, вовремя проснулся.
– Ну что, Николай, как вы оцениваете качество анестезии по пятибалльной шкале?
Парень вытянул сжатую в кулак кисть и вытащил большой палец вверх. Кажись, доволен.
Наступил вечер. Написаны дневнички, пора дать организму отдых. Я уже было закинул мягкую подушку на диванчик, протянул к своему ложу удлинитель, дабы насладиться записями других авторов с разряженного телефона, залетел травматолог:
– Володя, разворачивай оборудование в операционной, четверых везут с тяжелыми огнестрельными ранениями!
В это время загрохотала каталка. Чувствуя, что одновременно с четырьмя пострадавшими я не справлюсь, вызвал заведующего и сестер.
Дедушка с бронхиальной астмой с тревогой смотрел на нашу подготовку к чему-то страшному. Запищали аппараты, загудели компрессоры, нагнетающие воздух в дыхательную аппаратуру.
Отправили мы старика в пульмонологию, тем самым освободив койку, предположив, что будет массовое поступление. Он и не сопротивлялся, понимал, что его место нужно для кого-то другого.
По информации, привезут пациентов с ранением в грудную клетку, в живот, в голову, в руку и бог знает еще куда.
Прикатили парня, бледное, в испарине лицо, корчилось в муках сильнейшей боли. Он держался за бок. Пуля прошила брюшную стенку с одного бока в другой. Сочилась алая кровь.
Я даже не стал забирать его в реанимацию, сразу завернул в операционный блок прямо в одежде, не до сантиментов, нужно срочно останавливать кровотечение. С помощью ножниц быстро раздели, подвезли к операционному столу, корчаясь в муках, парень перебрался на стол, я заметил, что он стал слабеть, появилась одышка, необходимо было как можно скорее его спасать. Пока опытная сестра-анестезиолог готовила медикаменты, системы для инфузионной терапии, я поставил катетер в кубитальную вену, потом поставили вторую вену.
– Мне плохо, мне дышать тяжело, – прохрипел парень.
– Все будет хорошо, ты слышишь меня? Мы тебя вылечим! – попытался успокоить я его.
Он кивнул и фонтаном блеванул кислой баландой, задев немного мою тапку крупицами кислой вонючей овсянки с мясом.
«Вот и хорошо, – подумал я, – желудок опорожнился сам собой».
ЧП. Продолжение
Поставили датчики, давление девяносто и сорок, пульс тарахтит, как у бегуна, только еле прощупывается, все говорит о тяжелом геморрагическом шоке.
Еще немного, и сосуды на периферии сомкнутся, оставя организму кровоток только в жизненно необходимых органах: сердце, мозге, легких. Это, с одной стороны, хорошо, это дает возможность выжить – здесь и сейчас, зато потом возникнут серьезные проблемы с другими органами – почки перестанут фильтровать мочу, кишки перестанут всасывать вещества, покроются язвами, печень перестанет инактивировать токсины. Пациент провалится в полиорганную недостаточность, которая постарается утянуть его в могилу.
Но мы остановили этот процесс, в три реки потекли растворы.
– Пожалуйста, дайте мне наркоз, господи, как же больно, – простонал парень.
Ввели наркотик, лицо парня блаженно расслабилось, добавили препарат, схожий с ядом кураре, я воткнул трубку в дыхательное горло и подключил его к аппарату искусственного дыхания.
Опытный травматолог, имеющий большой опыт хирургического стажа, не дожидаясь хирургов, широко рассек брюшную стенку, через края раны плюхнула темная кровь. Ее стали вычерпывать и высасывать электроотсосом. Больше двух литров крови! В итоге ориентировочно он потерял три литра крови. Это больше половины его внутрисосудистой жидкости!
Немедленно разморозили плазму и определили индивидуально кровь, литр того и литр того. Не раз гемодинамика стремилась к нулевым цифрам, снова и снова вливали растворы.
Приехавший из дома хирург заменил травматолога, быстро пережали во множественных участках кровоточащие сосуды.
Пуля, пролетевшая с одного бока в другой, размозжила петли кишечника. Пришлось удалить часть кишки, соединить бок в бок кишечные тонкие трубки, а толстую кишку вывели в бок.
Тут до нас дошла печальная новость – лишь одного привезли с ранением кисти, остальные пострадавшие погибли (двое рядовых и один офицер).
Три часа работали хирурги, три часа спасали они жизнь парню. Вывезли из операционной, снова подключили к ИВЛ, и снова потекли растворы плазмы, крови, солевые и коллоидные растворы. Моча весело журчала по мочевому катетеру, говоря о хорошем кровоснабжении органов.
В анализах сохраняется тяжелая анемия, кровь слишком подкислена, не давая возможности нормально протекать биохимическим процессам. К утру мы его более-менее компенсировали, днем он еще потребовал искусственную вентиляцию, трансфузию крови, плазмы и много жидкости. За эту ночь мы пролили почти ведро растворов.
Еще очень долго он будет лечиться, много проблем предстоит нам решить, но с начальной задачей мы справились вполне успешно…
В четыре утра я собирался прилечь, но сестры с пульмонологического отделения попросили помощи – у нашего дедушки случился очередной бронхоспазм.
Я его увидел сидящим, пытающимся губами поймать хоть немножко кислорода, идущего в маску, но у него это плохо выходило.
– Извините, Володя, но не могу, – захрипел он.
– Да ладно, ты ж не виноват.
Сестрам распорядился наладить ингаляции и внутривенно ввести препарат, расслабляющий мускулатуру бронхов.
Через пять минут старик вдохнул полной грудью.
– Ну я пошел?
Пациент протянул мне кисть, я в ответ протянул свою руку, он с жаром пожал.
– Спасибо, доктор.
– Давай поправляйся.
Я потопал к себе в ординаторскую. Устал, глаза на ходу смыкались. Чуть меньше часа я урвал для сна с этого дежурства, этого хватило, чтобы восстановить силы.
Загадочный парень
Я когда пришел на дежурство, было пятеро пациентов.
Сразу перевел старушку в терапию с полной поперечной блокадой проводящих путей сердца. Чуть полноватая женщина не очень-то хотела от нас уходить. Еще побаивалась, что сердце перестанет слушаться и начнет нагнетать кровь медленно, так медленно, что мозгу не хватит кислорода.
– Да все у вас в порядке, смотрите – ваше сердце восстановило ритм.
Бабушка оглянулась назад, где на мониторе кривая линия ритмично пульсировала с частотой в семьдесят пять ударов.
– Это хорошо, – успокоилась она.
– Да и соседи ваши, они же молчаливые, вам же скучно – кивнул я на соседку справа, у которой ОНМК, и соседа слева, у которого ОНМК, оба в коме.
– И то верно, ладно, уговорили, тока мне одеться надо, нагишом я не хочу перед соседями показываться.
Вскоре бабушка на каталке покатилась в терапию.
В изоляторе лежит мужчина, у него туберкулезные бактерии сожрали полностью одно легкое. Оно бы, может, и ничего, даже к этому временно привыкают, да к его беде присоединилось желудочное кровотечение. И вот он у нас. Изможденный, скелет, обтянутый бледно-желтой кожей, на которой расписан весь зоновский фольклор. Видимо, когда-то был авторитетом, но сейчас он не может не то что перо поднять, но даже ложку ко рту поднести. Я когда заступил, он тяжело дышал, точно загнанная лошадь. Ему прокапали плазму и кровь, кровотечение остановили, но уставшее сердце его от трудовых криминальных будней не способно было эффективно прокачивать кровь, мы подключили стимуляторы сердечной деятельности.
Через некоторое время я перевел его на управляемую вентиляцию легких. Удивительные силы организма – сердце в ответ стало стучать эффективно и без препаратов. Мы подобным образом уже троих бесперспективных туберкулезников вылечили или продлили им жизнь. У одного вообще был туберкулезный менингит. По одному отправляем их в областной тубдиспансер.