Отщепенец

– Рад стараться, господин военный трибун!
– Итак, у Великой Помпилии нет своих антисов, – красный луч с сожалением покинул Октуберан. – Но у расы Брамайн они есть. К примеру, лидер-антис Кешаб Чайтанья…
– Злюка Кешаб! – порхнуло по амфитеатру.
– Да, Злюка Кешаб. Предположим, что Злюка Кешаб пришёл в систему Октуберана вместе с флотом своих сорасцев, – красный луч заплясал впереди эскадр брамайнов, изображая могучего антиса. – Предположим, он первым атакует нашу оборону, создавая бреши для волновых истребителей. Здесь, – луч вернулся на орбиту Октуберана, – здесь и здесь. Как вы намерены противостоять такому варианту нападения?
– Никак, господин военный трибун!
– Вы сдадитесь без боя?
– Никак нет, господин военный трибун! Я не готов рассматривать вариант, который не имеет права на существование.
– Почему?
– Антисы не участвуют в войнах, господин военный трибун! В редких случаях они противостоят внешней агрессии, защищая родные звёздные системы своих рас от вторжения. Но даже обладай я самым богатым воображением в Ойкумене, я не в силах представить антиса в качестве агрессора. Готов понести наказание, господин военный трибун!
– А вы, господа? – обратился Тумидус к курсу. – Вы тоже не в силах?
– Так точно!
Кажется, в хоре курсантов прозвучали и голоса преподавателей.
– Потому что это невозможно?
– Так точно!
Тумидус сжал пульт управления в кулаке – так, словно хотел раздавить его. Космос исчез, в аудитории зажёгся свет. Трибунский жезл вернулся за ремень кителя строго по уставу, слева от пряжки.
– Двадцать лет назад, – тяжёлый взгляд уперся в ряды будущих офицеров. Молодые люди поежились: они понимали, что военный трибун видит сейчас не их, а что-то своё, далёкое, но зябкий ветерок промчался по рядам, – я выступал в вашей школе с напутственным словом. Штурмовой легат, малый триумфатор, кавалер ордена Цепи. Я справедливо полагал, что не мастак говорить, и нанял человека, который должен был помочь мне с выступлением. С тех пор в моей жизни всё реже происходит возможное, и всё чаще – невозможное. Рекомендую запомнить мои слова, господа. Вы можете случайно вступить в дерьмо, и это послужит началом головокружительной карьеры. А можете вступить в дерьмо, и это будет просто дерьмо, без особых перспектив. Вам всё понятно, старший курсант Сальвий?
– Так точно, господин военный трибун! – судя по лицу курсанта, он нашёл самый оригинальный способ замаскировать ответ «никак нет». – Разрешите вопрос?
– Спрашивайте, курсант.
– Когда вы убили моего деда, Тита Эмилия Сальвия…
Тумидус вздрогнул. Качнулся к курсанту, сжимая кулаки, как для драки, ища во внешности парня знакомые, крепко подзабытые со временем черты – и остановился, словно налетел на каменную стену:
– Тит? Проклятье, я должен был догадаться!
Аудитория превратилась в «Этну», космическую галеру с раздвоенным носом. Военный трибун Тумидус – в легата Тумидуса, надменного помпилианца, который даже будучи во временной отставке, ходил в рейды за рабами, забираясь на самые глухие окраины Ойкумены. Молодой Сальвий, без пяти минут выпускник Имперской военно-космической школы – в собственного деда, капитана второй корсарской галеры: острого на язык румяного крепыша с брюшком, нависающим над поясным ремнем Двадцать лет – в миг единый.
– Когда вы убили моего деда на дуэли, – старший курсант Сальвий не отступил ни на шаг, – он бился достойно? Я имею в виду, он заставил вас попотеть? Раз уж вы заговорили о событиях двадцатилетней давности, я счёл себя вправе…
– Да, – после долгой паузы ответил Тумидус. В глазах его дробился, блестел, таял лед. Жёсткие складки вокруг губ окаменели. – Твой дед бился достойно. Победа далась мне с большим трудом. Случайность, не более. Мне жаль, что так случилось.
Курсант встал навытяжку:
– Благодарю вас, господин военный трибун. Мне было важно это знать.
– Если у вас возникнут проблемы, – Тумидус стоял вполоборота к собравшимся, но каждый офицер, сидящий в аудитории, знал, что обращаются к нему лично. – Старший курсант Сальвий, если у вас возникнут проблемы в связи с вопросом, который вы только что задали мне… Свяжитесь со мной. Я решу эти проблемы, обещаю. Вряд ли моё вмешательство понадобится, но вы всё-таки имейте это в виду.
– Это лишнее, господин военный трибун. Свои проблемы я решаю сам. Тем не менее, спасибо.
– Похвально, – во второй раз произнёс Тумидус. – Тит гордился бы таким внуком. А за скверную переработку дед выдрал бы вас ремнем, старший курсант Сальвий. Вы бы неделю не могли сесть на задницу. Уж я-то знаю повадки Тита…
Гаджеты предназначены вовсе не для того, чтобы упрощать вам жизнь. Их назначение – жизнь максимально усложнять, превращая в ад, особенно если это гаджеты нового поколения. Военный трибун едва не подпрыгнул, когда левый нагрудный карман его кителя разразился пронзительной руладой. Наружу из кармана, мерцая и пузырясь, полез ярко-голубой кисель голограммы, на ходу превращаясь в рамку гиперсвязи. Тумидус выругался – рулада сожрала звук голоса, но в аудитории много кто умел читать по губам отцов-командиров – отстегнул клапан, точнее, вырвал пуговицу с мясом и выхватил проклятый коммуникатор, словно армейский парализатор из кобуры. Казалось, сейчас он грохнет аппарат об пол, грянет залп, и зал упадет в обморок, парализован ужасом.
Да, ужасом.
Персональные коммуникаторы со встроенным модулем гиперсвязи, позволяющим не просто слать через межзвёздные расстояния жалкие огрызки текста, а вызывать абонента и разговаривать с ним в режиме реального времени, лицом к лицу – о, это была редкость, исключительная редкость, которая ясно говорила о статусе её владельца! Позволить себе такое сокровище мог разве что банкир Лука Шармаль, о чьём состоянии ходили легенды, или Гвидо Салюччи, действительный и полномочный председатель Совета Галактической Лиги. Жалованье военного трибуна, при всем уважении к казначейству Великой Помпилии и его щедротам, не позволяло обзаводиться предметами роскоши. Но Гай Октавиан Тумидус с относительно недавних пор числился членом Совета антисов, где представлял сообщество коллантов Ойкумены – коллективных антисов, энергетических микро-социумов, обладающих «большим телом» не по слепой случайности рождения, а путем добровольного объединения представителей разных рас. Такой человек должен быть на связи днём и ночью, в постели и в сортире, живой или мёртвый. Получив от службы имперской безопасности распоряжение обзавестись уникомом с гиперсвязью, Тумидус ответил кратко, по-военному: «Нет денег». На следующий день курьер доставил ему посылку от госпожи Зеро – старухи, не раз утверждавшей прилюдно: «Имперская безопасность – это я!» У курьера дрожали руки, он боялся уронить чудо техники, на которое не заработал бы и за тысячу лет беготни по клиентам.
Руки дрожали и у курсантов: разбей Тумидус коммуникатор в их присутствии, и хвалёная выдержка будущих штурмовиков не справилась бы с массовой истерикой.
– Да! Кто это?
В рамке сформировалось лицо. Чёрная обветренная физиономия размером с кулачок, миллион складок и морщин, миллиард признаков дурного характера. Курчавая шапка седины была натянута на самые брови, оставляя видимой узенькую полоску лба. Два белых глаза, похожих на яйца, сваренные вкрутую, уставились на Тумидуса. Впрочем, лишь клинические идиоты обольщались слепотой Лусэро Шанвури, лидер-антиса расы Вудун, больше известного как Папа Лусэро.
– Это я, – сказал Папа, хотя в его ответе уже не было надобности. Голый по пояс, обеими руками он с наслаждением чесал себе грудь, украшенную сложной композицией шрамов. – А кого ты ждал, большой бвана? Шлюху по вызову?
На голос Папы наслаивался женский хор. Пели что-то зажигательное, кажется, духовное. Пользуясь занятостью супруга, жёны карлика-антиса неплохо проводили время.
– Я их побью, – объяснил Папа, имея в виду жён. – Потом. Они ещё не знают. Знали бы, не пели. Слушай, я тебе вот что хочу сказать…