Одиннадцатый металл

А еще ему надо было усвоить все то, чему учил Геммел. Кельсер не мог вернуться в Лютадель, пока… пока не стал бы самим собой. Или хотя бы покрытым шрамами собой — с затянувшимися ранами, со спокойной памятью.
— Ну тогда давай продолжать, — сказал Кельсер.
Геммел мрачно глянул на него; безумцу не нравилось, когда Кельсер пытался взять дело в свои руки. Но… собственно, это Кельсер обычно и делал. Кому-то же надо.
Цитадель Шезлер была выстроена в том же странном стиле, типичном для Западной Провинции, далеких от Лютадели земель. У нее не было блоков и пиков — она казалась почти органической, с четырьмя коническими башнями. Кельсер подумал, что здания тут, наверное, строят с каменным каркасом и некоей затвердевшей грязью поверх, которой придают нужную форму, и получают все изгибы и наросты. Цитадель, в отличие от других зданий, показалась Кельсеру незаконченной.
— Куда? — спросил он.
— Вверх, — ответил Геммел. — Потом вниз.
Он спрыгнул со стены и кинул монету, толкнул ее — вес старика погнал ее к земле. Когда монета ударилась о землю, Геммел взлетел вверх — к зданию.
Кельсер прыгнул и толкнул собственную монету. Две монетки полетели в пространство между лепной стеной и освещенной крепостью. За витражными стеклами пылал яркий свет; здесь, в Западной Провинции, окна часто были странной формы и не похожи друг на друга. Тут что, совсем не ценят нужную эстетику?
Приблизившись к зданию, Кельсер начал тянуть, а не толкать — он переключился со стали на железо и ухватился за голубую линию, устремившуюся к стальной раме окна. Это движение потянуло его вверх, словно на веревке. Хитрый трюк — сила тяжести тянула его к земле, и он все еще по инерции двигался вперед, так что, потянувшись, надо было постараться ни во что не врезаться. Сила железа помогла ему набрать большую высоту — а это было нужно, Цитадель Шезлер была так же высока, как и цитадели в столице.
Оба алломанта отскочили от фасада, хватаясь за выступы и фигуры на камне или отталкиваясь от них. Кельсер приземлился на выступ, на мгновение взмахнул руками и ухватился за статую, покрытую разноцветным глянцем; похоже, здесь ее поставили вообще без всякой причины.
Геммел пролетел справа от него; второй рожденный туманом двигался ловко и грациозно. Он швырнул монету в сторону, и она ударилась о выступ; толкнув ее, Геммел рванулся в нужном направлении. Он крутнулся, смешав полосы плаща с туманом, притянул себя к другому витражу — там он замер подобно жуку, ухватившись за металл и камень.
Сквозь окно пробивалось мощное сияние; витраж разбивал его на разноцветные лучи, окрашивая Геммела, будто покрывая глянцем и его. Старик взглянул вверх с улыбкой; в этом свете и на фоне завитков дымки облаченный в туманный плащ Геммел внезапно показался Кельсеру куда более величественным.
Сейчас он не был безумным оборванцем; он выглядел кем-то куда большим.
Геммел прыгнул в туман, потянул себя вверх; наблюдавший за ним Кельсер с удивлением почувствовал зависть.
"Я научусь, — пообещал он себе. — Стану не хуже".
Сперва его привлекли цинк и латунь — их алломантическая сила позволяла играть с чужими эмоциями. Такая сила была схожа с тем, что он делал в прошлом сам по себе; но теперь он был иным человеком, переродившимся в кошмарных ямах. Прошлых талантов было недостаточно. Надо было стать кем-то большим.
Кельсер метнулся вверх, притягиваясь к крыше здания. Геммел проскочил мимо крыши, взлетев к кончикам четырех шпилей, украшавших фасад. Отталкиваясь от большего количества металла, можно было взлететь быстрее и выше, так что Кельсер уронил весь кошелек и воспламенил сталь.
Он толкнул изо всех сил, взлетев как стрела; туман забился вокруг. Цветные огни витражей остались далеко внизу; шпили показались по обе стороны, становясь все уже и уже. Кельсер оттолкнулся от оловянного покрытия одного из них, ринувшись вправо.
Еще один толчок — и он оказался на самой верхушке шпиля, на выступе размером с человеческую голову. Приземлившись на него, Кельсер воспламенил свинец, укреплявший тело — и добавлявший не только силы, но и ловкости. Достаточно, чтобы стоять на одной ноге на шаре шириной с ладонь в сотнях футов над землей.
Поймав равновесие, Кельсер застыл и воззрился на свою ногу.
— Становишься уверенным, — сказал Геммел. Он висел как раз рядом с кончиком шпиля, цепляясь за него под Кельсером. — Хорошо.
А затем, одним быстрым движением, Геммел прыгнул вверх и сбил ногу Кельсера с опоры.
Тот вскрикнул, потеряв равновесие и рухнув в туман; Геммел толкнул полные металлической стружки флаконы на поясе Кельсера — тот носил их, как и большинство алломантов. Толчок отшвырнул вора от здания, прямо в туман.
Он камнем падал к земле и на мгновение потерял способность мыслить: разум затопил первородный страх высоты. Геммел говорил о том, что его надо контролировать, о том, что не надо бояться высоты или терять ориентацию при падении… но сейчас эти уроки исчезли из разума Кельсера.
Он падал — быстро, сквозь беснующийся туман, ничего не понимая, и до земли оставалась лишь пара секунд. Кельсер в отчаянии толкнул свои флаконы, надеясь, что смотрит в правильном направлении — они сорвались с пояса и во что-то врезались. В землю.
Металла было немного — его едва хватило, чтобы замедлить падение. Кельсер врезался в землю через долю секунды после толчка, и удар выбил из него все дыхание. Зрение помутилось.
Он лежал и пытался прийти в себя, когда что-то приземлилось рядом — Геммел. Старик насмешливо фыркнул:
— Глупец.
Кельсер застонал и с трудом встал на четвереньки. Он выжил. И, что удивительно, даже вроде ничего не сломал — хотя бок и бедро ужасно болели. Синяки будут кошмарными, но свинец сохранил ему жизнь. Падение, пусть даже и с толчком в финале, переломало бы кому другому все кости.
Поднявшись на ноги и пошатнувшись, Кельсер яростно взглянул на Геммела, но ничего не сказал. Может, это и наилучший способ учиться… по крайней мере, быстрейший. Если рассуждать разумно, то он бы и сам его выбрал — рухнуть вниз, вынужденно научиться новым трюкам в падении.
Эта мысль не мешала ненавидеть Геммела.
— Я думал, что нам надо вверх, — заметил Кельсер.
— А потом вниз.
— А потом снова вверх, я полагаю? — со вздохом спросил Кельсер.
— Нет. Еще вниз, — Геммел прошелся по двору крепости, миновав декоративный кустарник: в ночи тот казался переплетением темных, покрытых туманом силуэтов. Кельсер поспешил за наставником, остерегаясь очередного нападения.
— В подвале, — пробормотал Геммел. — В подвале, видите ли. Почему в подвале?
— Что в подвале? — спросил Кельсер.
— Наша цель, — ответил Геммел. — Надо было забраться повыше, чтобы я поискал вход. Похоже, есть вход в саду.
— Секунду, это звучит разумно, — заметил Кельсер. — Когда ты успел головой удариться?
Геммел наградил его мрачным взглядом, сунул руку в карман и вытащил пригоршню монет. Кельсер потянулся к металлам, готовясь защищаться — но Геммел выбросил руку в сторону и метнул монеты прочь: пара стражников как раз выскочила на дорогу, заметив посторонних на землях Шезлеров. Оба человека рухнули, один закричал; Геммелу, однако, было явно все равно — поднимется тревога или нет. Он двинулся вперед.
Кельсер заколебался на мгновение, поглядев на умирающих — нанятых врагом. Он попытался почувствовать что-то к ним, но не смог; эту часть его вырвали Ямы Хатсина. И все же другую часть души недостаток чувств обеспокоил.
Он поспешил за Геммелом, который подходил к строению, напоминавшему сарай садовника. Однако за его дверью не оказалось инструментов — лишь уходящая вниз темная лестница.
— Жжешь сталь? — спросил Геммел.
Кельсер кивнул.
— Следи за движением, — бросил Гемель, выхватывая несколько монет. Кельсер протянул руку к упавшим стражникам и потянул ранее брошенные монеты, направляя их к себе. Он видел, как Геммел легко притягивал предметы, чтобы они не неслись к нему на полной скорости. Сам Кельсер этот трюк еще не освоил, и ему пришлось пригнуться, давая монетам пролететь над головой и врезаться в стену сарая. Он собрал их, затем двинулся вниз; Геммел смотрел на него с нетерпением и недовольством.