Рождественское проклятие

– Это убедило меня. Я пошлю за доктором из Лондона. Он будет здесь через день или два. – Или через три.
– Но новогодний прием у тети Вивеки…
– Конечно же, вы должны поехать, миссис Мерриот. – Ник пытался выглядеть искренним. – Вы нужны вашей тете. Мы как-нибудь справимся.
Мисс Шарлотта застонала, и вяло потянулась к руке Амелии.
– Нет, я остаюсь, – быстро ответила Амелия, радуясь, что у нее есть оправдание, какое угодно оправдание. – Если ее беспокоит сердце, то мне лучше находиться поблизости.
А в сердце Ника, в этом плотно сомкнутом бутоне, распустился еще один лепесток.
После завтрака следующим утром Ник предложил миссис Мерриот поехать в Ростенд-Холл, чтобы известить ее тетю и взять дополнительную одежду. День выдался холодным, но ясным, и лошадям не терпелось пуститься вскачь. Амелия втайне восхищалась тем, как Ник управлял упряжкой, несмотря на слабую левую руку. Пока он смотрел на дорогу, она смотрела на него. Она не могла не отметить, какие у него широкие плечи, или какие мускулистые бедра, ведь барон сидел так близко рядом с ней на сиденье экипажа. К тому же он выглядел скорее беззаботным мальчишкой, которого она знала прежде, чем отчаявшимся мужчиной, ворвавшимся в церковь в Рождественский день. Неужели это было всего лишь неделю назад? Господи, такое ощущение, что прошел целый месяц – или один день.
У Амелии не было другого выбора, кроме как остаться в замке Уорт, учитывая, что две старые девы настолько полагались на нее и на Стоффард. Естественно, более мудрым было бы остаться в доме тети и никогда не возвращаться в замок, к искушению. Даже сейчас, в движущемся экипаже, ей хотелось проверить, на самом ли деле те темные локоны на затылке у Ника такие мягкие. Ей хотелось проверить, все ли еще его поцелуй имеет вкус вина – или шоколада, который он пил за завтраком. Ей хотелось делать абсолютно неподобающие вещи, даже для вдовы, и неосуществимые со стороны Ника. А что она, скорее всего, получит – это сердечную боль и еще одно неприличное предложение.
О, Ник извинился за тот поцелуй прошлой ночью, поклявшись, что никогда не собирался предлагать ей ничего оскорбительного или гладить ее плечи. Но почему еще мужчина стал бы красться по коридорам и открывать дверь в спальню леди? Ни один джентльмен не приходил ухаживать за ней в середине ночи, только если он не напрашивался на неприятности. Хорошо, Оливер Николсон и был неприятностью, от его волшебных зеленых глаз до высоких кожаных сапог. Амелия вздохнула.
Ник почти опрокинул их в канаву, пытаясь лучше разглядеть миссис Мерриот. Поля серой атласной шляпки скрывали слишком большую часть ее лица, а серый плащ скрывал все остальное. Черт бы все побрал, первое, что он сделает, когда Эми станет его баронессой, – это купит ей новый гардероб. Нет, первым делом он затащит ее в постель, где ей не понадобится никакой одежды. Эта мысль не способствовала внимательному управлению упряжкой. Когда он снова взял лошадей под контроль, Ник попытался накинуть узду на собственный галопирующий пульс и сосредоточится на одежде миссис Мерриот, а не на том, что под ней.
Розовое. Он оденет Амелию в розовое, чтобы подчеркнуть розы на ее щеках. Нет, в голубое – под цвет ее глаз. В бледно-желтое – в тон ее золотистым кудрям. Во все, что угодно, кроме серого. Гром и молния, что он знал о женских модах? Он уверен, что чем меньше ткани, тем лучше. Он будет настаивать на этом, потому что, хотя лорд Уорт и не хотел, чтобы каждый первый встречный и городские денди пялились на его жену, но те пышные округлости, которые он ощутил прошлой ночью, когда Эми прижалась к нему, никто и никогда не должен скрывать. Прятать подобное богатство под ярдами бесформенной серой ткани было преступлением против природы. Его жена не станет записной модницей, но и безвкусно одетой Эми тоже не будет. Барон вздохнул.
Вопрос заключался в том, станет ли миссис Мерриот миссис Николсон? Или, если быть точным, баронессой Уорт. Вот она, сидит прямо и чопорно, как школьная учительница, отодвинувшись от него так далеко на сиденье, как только смогла. Он мог видеть только ее мягкие, нежные губы – Нику пришлось снова подхватить поводья – и она поджала их с угрюмым и неодобрительным видом. Кажется, это не то время, когда нужно делать предложение.
Чем больше Ник думал о том, чтобы сделать предложение миссис Мерриот – а он почти не думал ни о чем другом с тех пор, как эта идея пробралась в его сознание, словно нежный бриз, превратившийся затем в торнадо – тем больше ему нравилась эта идея. Он спас бы кузину Грегори, предложив Эми лучшую жизнь по сравнению с той, которая ее, по всей вероятности, ожидала, живи она с леди Ростенд. Он бы обеспечил ее будущее с помощью соглашений и брачного контракта, чтобы она никогда больше ни в чем не нуждалась. К тому же ей принадлежали бы его уважение и верность, потому что Ник не собирался нарушать супружеских клятв. Вначале он рассматривал свое брачное предложение как уплату долга, спасение и защиту красивой молодой женщины. Теперь оно казалось ему лучом солнечного света в очень мрачный день. Он мог получить намного больше от этой сделки, если бы Амелия согласилась. Ради Бога, она получила бы деньги и безопасность. А он получил бы помощницу, экономку, подругу на всю жизнь – которая к тому же целуется как ангел и превращает его кровь в расплавленный жар.
Лошади остановились как вкопанные посреди главной улицы деревни, совершенно сбитые с толку его неуклюжими попытками править.
– Ты, хм, упоминала о том, чтобы остановиться у аптекаря и пополнить запасы, не так ли? – спросил он, чтобы скрыть свою неуклюжесть. – Я подумал, что нам лучше остановится сейчас, а не после, на тот случай, если, хм, магазины закроются или у них закончится то, что тебе нужно.
Амелия с облегчением спустилась вниз, подальше от тревожащего присутствия лорда Уорта, хотя бы на несколько минут, которые ей потребуются, чтобы совершить покупки. Она боялась, что если просидит рядом с обтянутым лосинами бедром его сиятельства чуточку дольше, то протянет руку, чтобы коснуться его. Боже, с таким же успехом она могла бы потянуться к звездам.
Ник вручил поводья и монету нетерпеливому мальчишке, а затем вышел на деревенский рынок и направился прямиком к прилавку ювелира. Конечно же, в магазинчике был ограниченный выбор товара, но Ник хотел, чтобы у него в руках было кольцо, когда он наконец-то сделает предложение миссис Мерриот. Он пошлет в Лондонский банк за фамильным обручальным кольцом, за чудовищным бриллиантом, в оправе из перемежающихся изумрудов и рубинов, если она примет его предложение, но ему не хотелось отпугнуть леди этой ужасно украшенной и старомодной драгоценностью. Барону хотелось подарить Амелии что-то деликатное, но в то же время надежное и красивое – как она сама. Он остановился на тонком золотом филигранном кольце с блестящей жемчужиной посредине и засунул его во внутренний карман.
Пока лорд Уорт и миссис Мерриот охотились за предметами, значившимися в их списках, сэр Дигби тоже отправился на охоту. Маленький песик наконец-то нашел открытую дверь, когда никто не следил за ним, и некому было позвать его назад. На коротких толстеньких лапках он помчался в направлении запомнившегося ему запаха в окруженном стенами саду и начал рыть. Грязь летела во все стороны, корни розовых кустов разрывались на части, а терьер замечательно проводил время. Иногда он останавливался, чтобы понюхать ямку, а один раз даже помочил растущую рядом хризантему, но большую часть времени он копал. Вскоре яма была такой глубокой, что скрывала собаку почти целиком. Сэр Дигби почти добрался до того, что искал. Еще один скребок лапой…
– Эй, что ты творишь, глупая шавка, пакостишь возле моих роз? – закричал Генри-садовник. – Мне плевать, что ты – любимец миссис Мерриот. Ни одна чертова собака не должна находиться в моем саду. Ну-ка убирайся отсюда, пока я не отправил тебя к миссис Солтер, а она не заставила тебя крутить вертел.