Противостояние

Схема, придуманная Ёжом, была проста и банальна: на оптовой базе Степан получал колбасу, сыр, сливочное масло, сахар, крупы и макароны, которые по расходным накладным шли как весовой товар, а по дороге Левченко заезжал домой к жене Ёжа, которая выдавала ему другие накладные, где этот же товар был указан, как штучный. То есть получалось, что на базе было получено 100 кг. копченной колбасы, а когда машина приезжала на Майдан, то приемщик принимал товар, из расчета — триста палок колбасы, каждая весом в четыреста грамм, как ни трудно догадаться, «налево» списывалось — двадцать процентов. То же самое касалось и всего остального. То же самое касалось и всего остального. Произведя простой арифметический расчет, Степан сделал вывод, что Ёж на этой «схеме» зарабатывает в день, примерно — тысячу долларов, а в месяц, соответственно получается — тридцать тысяч американских рублей. Значит, Борька про «десятку зелени» в месяц врал… хотя, может он с кем то делиться из вышестоящих командиров, и ему действительно остается только треть…
Все это время Степан жил в той же самой палатке, в которую его поселили в первый день пребывания на Майдане. Ребята по жилью оказались веселые и дружные, почти все были из восточной и южной Украины, здесь, на Майдане, формирование сотен самообороны, очень часто происходило по национальному и территориальному признаку, ну, и по профессиональному. Приписан Степан был к сорок пятой сотне самообороны. В сотне было семьдесят три человека, а её номер был выбран произвольно — какой командиру понравился на момент создания отряда, такой и записали. Всего на Майдане было от двадцати до тридцати сотен, а по численности они колебались от тридцати до трехсот человек. Вооружение у всех было примерно одинаковое — палки, дубины, биты, трубы и арматура… ну и брусчатка и кирпича, куда уж без этого орудия пролетариата.
В целом, пока все Степану нравилось — Ёж деньги платил исправно, каждые два дня по тысяче гривен, едой и жильем Левченко обеспечили, развлечений тоже хватало: ежедневные концерты на главной сцене Майдана, спиртное… и девчонки. Как говориться: «Телки, пиво, рок-н-ролл!» Хотя, спиртное было под строгим запретом на Майдане, причем руководство палаточного городка, смогло даже уговорить хозяев близлежащих магазинов о запрете продажи алкоголя. Но, русский человек, он, же такой — он всегда найдет: где и чем разжиться, чтобы забухать! Один из жителей палатки — толстый парень с густой, пышной шевелюрой, который отзывался на прозвище — Круглый, числился активистом-волонтером по приему благотворительных взносов. Каждый вечер Круглый приносил в палатку, что-нибудь из «пожертвований»: то ящик сигарет, то упаковку рыбных консервов или консервированной ветчины. Большую часть этих пожертвований, Степан утром отвозил на оптовую базу, где менял грузчикам на спиртное — водку и пиво. А вечером, спиртное продавали соседям, понятное дело, что часть оставляли себе, ну, а выручку делили на всех.
Но, как говориться: в каждую бочку меда, кто-нибудь, да добавит черпак дегтя. Неприятных моментов было два. Первый — это командир сорок пятой сотни, а вернее сказать, жалкое подобие на командира. Молодой парень, лет двадцати, совершенно не понятно, за какие заслуги и качества был назначен командиром сотни. «Сорокапятка» организовалась в двадцатых числах декабря, когда отгремели бои на Майдане, длившиеся с первых чисел декабря и до его середины. Сотню организовали наспех, пытаясь пристроить одиночек, приехавших с юга и востока Украины. Боевых тренировок с сотней не проводили и ничему фактически не обучали. А, молодой сотник — Виталий Загрубин, большую часть времени где-то пропадал, отключая свой мобильный телефон, из-за чего его постоянно искали. Поначалу людей в сотне это устраивало. Ну, а что? Действовал главный солдатский принцип: подальше от начальства и поближе к кухне. Бойцы сотни занимались в основном хозяйственными делами: рубили дрова, ставили палатки, разгружали и загружали машины, таскали строительный мусор к строящимся баррикадам. Ну, а когда, вокруг стало уж слишком много вооруженных и сплоченных в отряды людей, то стала четко видно расслоение активистов Майдана на «князей» и «холопов». Бойцы наиболее активных и воинственно настроенных отрядов постепенно выходили в более привилегированное положение, ну, а те, кто не брал в руки оружие и занимался в основном хозяйственными работами, понемногу скатывались вниз по иерархической лестнице Майдана. Часто, особенно по ночам, патрули боевых сотен, могли позволить себе излишнее рвение — то одного побьют, то другого, поэтому с приходом темноты, и окончанием концертов, «холопы» старались забиться поглубже в свои платки и не высовывать нос наружу, а если рядом раздавались подозрительные звуки, то моментально прикидывались крепко спящими. Хоть Степан и понимал, что он, из-за своего знакомства с Ёжом находится в несколько ином, более привилегированном положении, но становилось обидно за соседей по палатке. Лёлик, Круглый и Болик, каждый день обсуждали эту проблему. Изменить ситуацию могло только одно — смена командира сотни, на более боевого товарища. Ну, а вторая порция дегтя, это изменение, так сказать, «качественного» состава среди митингующих, а вернее, ежедневное увеличение среди протестантов выходцев из западных областей Украины, которые придерживались ультраправых позиций, а если проще, то на Майдан с каждым днем прибывало все больше и больше «нациков». Малочисленные отряды и организации правых: «Тризуб имени Бандеры», «Патриот Украины», «Белый молот», «Карпатская сечь» и еще несколько никому не известных объединились в одну силу — «Правый сектор». Откуда-то у них появились однообразные повязки, флаги и платки, когда успели все это сшить и привести не понятно, но ультраправых, как-то вдруг стало очень много… и самое неприятное, что они отказывались подчиняться объединенному штабу оппозиции. И сразу же заговорили о фашистах… как-то до этого, никто и не думал, называть этих парней — фашистами, но после их объединения под единым красно-черным знаменем и открытым ношением желтых повязок с изображением wolfzangel («волчий крюк»), очень многие заговорили о них с опаской. Но, даже после объединения численность «фашиков» не превышала критический рубеж, бойцов обычных сотен самообороны было, все равно намного больше. Да, к тому же «Правый сектор» открыто враждовал с бойцами боевых отрядов «Свободы».
Левченко понимал, что зыбкий мир и его размеренное существование могут в любой миг нарушиться, причем этот момент, судя по всему, наступит очень скоро… и тут главное — выжить, потому что всем, кто был на Майдане давно было понятно, что мирно, как в 2004 — 2005-ом, все это не закончиться… будет кровь… много крови.
Как ни странно, но Степан проникся «философией» Майдана. Он вполне искренне, хотел того же, что и все остальные люди, окружавшие его — свержения существующей власти. Да-да! Всего две недели назад, Левченко рассмеялся бы в лицо любому, кто назвал бы его «майданутым»… а вот, видишь, как получилось и он «заразился» вирусом протеста. И, ведь у него, тоже были личные мотивы ненавидеть существующий порядок вещей в Украине. Он последние годы, только и делал, что горбатился каждый день, честно платя все налоги, тем самым выполняя свой долг перед государством… а государство, в свою очередь, наоборот, всячески старалось усугубить и без того тяжелое положение своих подопечных. Размер налогов, с каждым годом становился все больше, при этом, налоговое законодательство становилось все сложнее и запутаннее, за любую просрочку и не правильно поставленную запятую в отчетности вводились штраф и пени. Раньше Левченко, как-то особо об этом не задумывался, такой порядок вещей был для него привычным и понятным: если ты предприниматель, то ты должен платить. Раньше платили дань бандитам, потом, когда государственная машина убрала всех конкурентов, то дань стали платить ей… ничего, кроме размера дани не поменялось. Как платили, так и платят… только больше стали платить и все! И это было для Степана нормальным… ну, а как по-другому? Все-таки в Украине живем, здесь всегда так было. Но, вот оказавшись выдернутым из привычной обстановки и пообщавшись с новыми людьми, Степан с удивлением, для самого себя понял, что такой порядок вещей — не нормальный, и что все должно быть совершенно по-другому. Государство должно холить и лелеять тех за чей счет оно живет. Чиновники и слуги народа должны жить, как и все остальные люди в стране, ведь они не элита общества….они — СЛУГИ народа, их выбрали на короткий срок. А получалось, что слуги живут лучше, чем хозяева, да не просто лучше, а писец, как лучше… и ведут себя слуги народа не как подчиненные, а как божие помазанники, которые вдруг обрели бесконтрольную власть над серыми массами внизу. Может это окружающая обстановка так повлияла, а может еще что-то, но Степан четко для себя понял, что он хочет изменить мир вокруг. В какой-то миг он решил, что его не устраивает больше роль курьера, который помогает своему другу воровать деньги, ведь тогда, получается, что Ёж ничем не отличается от тех же казнокрадов — чиновников, против которых сам же и выступает! Сегодняшний день, а точнее вечер, Левченко назначил для себя — как момент, когда он серьезно поговорит с Ёжом, о том, что хочет перевестись в другую сотню, а самое главное, что больше не будет работать курьером на доставке продуктов. Ну и что, что он не заработает денег для погашения кредитов… хрен с ними с этими кредитами, теперь у него в жизни другие интересы и прерогативы!