Противостояние

— В тот раз все произошло спонтанно и нам всем очень сильно повезло, что так все окончилось. Удача и везение, не больше! А надо, чтобы был трезвый расчет и планирование, — задумчиво разглядывая консистенцию получившийся смеси изрек Удав. — А, ну-ка заряди одну поллитровку, надо провести полевые испытания. Гюрза приготовь огнетушитель, как только я отдам команду — туши очаг возгорания.
Варя послушно кивнула головой и вытащила из багажника внедорожника ярко-красный баллон порошкового огнетушителя.
Ушастый зачерпнул ковшиком мутную белесую смесь и вылил её в горловину пластиковой воронки, которая торчала из бутылки шампанского. Когда бутылка наполнилась на две трети, Егор заткнул горловину бутылки ветошью и тщательно взболтал её. К боку бутылки Ушастый примотал прозрачным скотчем одноразовую зажигалку с пьезо-элементом и выжидательное уставился на Степана ожидая команды.
Левченко к этому времени уже «одел» в камуфляжный костюм ближайший ствол поваленного дерева, не забыв водрузить на верх строительную каску и прикрыть «тело» дешевым, китайским защитным жилетом.
— Файйя! — два пальца, запакованные в тонкую кожу перчаток, указывают цель.
Широко размахнувшись, Егор метнул в ствол дерева «коломойку», как называли «коктейли Молотова» на Майдане. Бутылка, глухо ударившись о ствол дерева, разлетелась на части, и бревно тут же окуталось языками яркого, жгучего пламени, которое почти не давало дыма, а наоборот искрилось и «плевалось» в разные стороны «бенгальскими огоньками». Мгновение и одежда объята пламенем.
— Гюрза! — короткий приказ и девушка подскочив к бревну, обдает пламя из раструба порошкового огнетушителя.
Белая струя порошка, больше похожего на снег вырывается из короткого раструба и своим напором в одно мгновение сбивает пламя. Девушка торжествующе хмыкает и победно вскидывает руку вверх, но Степан тычет ей пальцем за спину, где только что сбитое пламя вновь начинает разгораться. Варя недоуменно жмет на рычаг и вновь тугая струя снежного порошка бьет по бревну… все! Пламя окончательно сбито и погашено… ан нет! Еще кое-где тлеет и вырываются маленькие язычки огня, которое по прежнему искриться и плюются. Гюрза с силой жмет на рычаг огнетушителя и не отпускает его до тех пор, пока порошок в баллоне не заканчивается. Теперь повалено бревно больше похоже на заснеженный сугроб — оно все в «инее» порошка.
— Ну, что господа хорошие посмотрим на результат, — довольно жмурясь, как сытый кот, произнес Удав, подходя к бревну. — Видите: одежда прожженна во многих местах и кора дерева здесь хорошенько подгорела. То же самое будет и с живым человеком. Эта смесь намного эффективней, чем обычный бензин, перемешанный с машинным маслом. Конечно, такую смесь готовить несколько дольше и тяжелее, да и дороже она получается, но зато результат превосходит все, что вы видели до этого.
— И откуда ты все знаешь? — восторженно спросила Варя.
— От верблюда! Я же, вроде как террорист, которого разыскивают за единоличную попытку захвата здания! Так, что мне по статусу положено все это знать! Да и вы бы знали, если бы учились на нормальные технические профессии, а то в кого не плюнь, то обязательно: либо в психолога, либо в юриста попадешь, ну или на худой конец в менеджера, а нормальных инженеров днем с огнем не сыщешь!
— Ну и как, по-твоему, я тогда буду жить, если мне придется работать руками? — недовольно пробурчал Егор. — На зарплату инженера, пусть очень хорошего и востребованного, квартиру в центре Киева не купишь и дом в Конче-Заспе не построишь. Да и когда ты станешь опытным и востребованным? Годам к сорока? А до этого времени как жить? Ютиться с семьей по съемным квартирам или купить жилье в кредит, а потом выплачивать его двадцать лет, во всем себе отказывая? На фиг надо, я на это не подписывался!
— Ну, а как ты предлагаешь жить? — заинтересованный таким поворотом разговора, спросил Степан. — Как, по-твоему, должна выглядеть жизнь «нормального» юноши?
— Как? — задумался на секунду Ушастый. — Ну, значит, окончил школу с золотой медалью, потому что твой отец «помог» лично директору школы, потом поступил в самый престижный ВУЗ страны, отучился и работаешь в фирме родителей, а лучше всего, купить место в каком-нибудь фонде, который «пилит» бюджет страны. Тогда ваще лафа — сидишь плюешь в потолок, а денежки капают, а ты только и думай, о том какую новую тачку купить, да куда съездить на выходные.
— А чего ж в Киеве учиться, почему не поехать заграницу? В Англию или США, вон, как Валера Питон, а? — язвительно усмехнулся Левченко.
— Да, ну на фиг эти заграницы! — Ушастый даже не заметил язвительного тона Степана. — Во-первых, там язык знать надо, а во-вторых, кем ты там будешь? Одним из тысячи таких же сынков? Лучше быть первым в деревне, чем последним в Риме! — блеснул эрудицией Егор.
— Дурак, ты Аспид! — подвела итог беседы Варя, грустно улыбнувшись. — Мы на Майдане за что воюем? За то, чтобы наша страна была свободна от Януковичей и коррупции! Я ты, что предлагаешь? «Пилить» бюджет! И чем ты тогда лучше Януковича?!
— Ой, Варька, только не надо тут святость включать! — отмахнулся от подруги парень. — Лично, я воюю за место под солнцем! Понятно?! Чтобы мой папик выбрался из периферии и влез в нормальные «темы»! Не, ну и за свободу и демократию, там и за все… ну, в общем, как все!
— Убивший дракона, сам становиться драконом! — хлопнув по плечу Егора, сказал Степан. — Запомни Ушастый: революция, всегда поедает своих детей!
— Чего?! — оторопело уставился на Степана Егор. — Это как?
— Очень просто, — Левченко подошел к машине и налил себе кофе из термоса. — Когда мы победим, то многие займут места и должности, которые им будут не по зубам, а самое главное не по мозгам. И тогда у таких новоиспеченных министров сорвет башню, и они начнут грести под себя с таким усердием, что переплюнут даже старую власть. Это касается драконов, которыми становятся герою их поразившие. Ну, а по поводу революции и её детей, тут вообще все просто: мировой опыт и история показывают, что сразу же после революционных потрясений идет волна кровавых разборок и репрессий, в которой гибнет вся первая волна революционеров.
— И ты, во все это веришь? — испуганным голосом спросила Варя.
— Конечно, — спокойно ответил Степан, выбирая себе бутерброд повкуснее.
— И зачем ты тогда во все это влез? Ведь, тогда получается, что мы все погибнем?
— Ну, во-первых, мы все рано или поздно погибнем… кто от старости, а кто и от пули в голову. А во-вторых, у меня есть конкретная цель, к которой я иду, и когда она будет достигнута, я уйду в сторону.
— И, что это за цель?
— Когда закончиться революция, и мы начнем громить старых чиновников и депутатов, я планирую убить их как можно больше. Вот моя цель — физическое устранение представителей власти!
— А как же страна? Как же светлое будущее? Зачем кого-то убивать? Надо строить новое общество свободное от коррупции и воровской власти, — Варя непонимающе смотрела на Степана, который как ни в чем не бывало уплетал бутерброд, рассуждая об убийствах людей.
— Варюха, ты плитку кидала, когда нас зажали титушки? Кидала! Откуда ты знаешь, может быть именно твой бросок стал роковым и убил того парня?
— Но он был врагом, — возразила девушка. — Если бы не забор и огонь, то они не задумываясь разорвали нас на части, как поступили с Генкой Харитоновым.
— Вот видишь, то есть для тебя, чтобы убить человека достаточно, чтобы он перешел в разряд врагов. Правильно? При этом ты не думаешь, права ты или нет. Если перед тобой враг, то его надо убить! Вот и у меня так же, только для меня слово — «враг» и слово — «представитель власти» — синонимы. Если ты у власти, значит ты — враг!
— Подожди! — опешил от такой логики Ушастый. — А как же «Свобода», «Батькившина» и «Удар»? Их депутаты, тоже представители власти. Правда они в оппозиции, но все равно, раз депутаты, значит представители власти. С ними как быть?
— Аналогично! Они — враги, — твердо сказал Степан. — Но, только, пока они для меня на втором плане. Вначале надо разобраться с нынешней властью, у меня к ней претензий намного больше, чем к оппозиционерам.