Беременна (не) от того (СИ)

Петр непонимающе смотрит на меня. Его глаза удивленно распахиваются, а я продолжаю молча ждать ответа. Внутри против воли разрастается комок нервов, который норовит вогнать меня в очередной срыв.
— Нет, ничего подобного.
— Отлично, тогда отвези меня домой. У меня там важные дела.
— Эм, — Петр снова начинает переминаться с ноги на ногу, отводит взгляд. — Понимаете, Ульяна Александровна, мне запретили отвозить вас домой. Сказали сразу везти к Ярославу Петровичу. Я не могу ослушаться.
— Послушай, Петр, понятия не имею, насколько ты осведомлен о сложившейся ситуации, но, поверь мне, Ярослав Петрович не обрадуется, когда я скажу, что ты отказался завозить меня за очень важными документами.
Играю не по правилам и прекрасно это осознаю. Не знаю почему, но сейчас мне очень хочется оказаться вдали от Гаврилова и просто подумать о том, что произошло со мной за этот, казалось бы, короткий период жизни. Я не хочу размышлять о последствиях и уж тем более о нашей совместной жизни. Сейчас мне нужно как-то перетерпеть пять дней, в течение которых я буду непереставая молиться о том, чтобы у второго малыша начало биться сердечко. Это так важно! Только это! Не видя этих крошек и не слыша того трепета маленького органа, я даже не думала, что после обычного УЗИ можно настолько изменить свое мировоззрение. И для меня теперь на первое место вышли не мои потребности, а благополучие крошек.
— Мне нужно позвонить…
— Кому? Чем быстрее ты меня отвезешь домой, тем быстрее мы окажемся у Ярослава Петровича. Ну же…
Нетерпеливо топаю ногой и внимательно смотрю на покрасневшее лицо. Я безбожно вру. Сочиняю на ходу, потому что не собираюсь ехать к Гаврилову и обязательно что-то придумаю, чтобы улизнуть от своего личного кошмара.
— Хорошо, поехали сначала к вам.
Облегченно выпускаю воздух из легких. Передо мной распахивают дверь, и мы выходим на огороженную территорию. Сейчас меня ожидает другая машина. Видимо, на той укатил Гаврилов по своим секретным делам. Где-то на задворках мелькает мысль о том, что у Яра может кто-то быть. Но быстро отталкиваю её от себя, чтобы не засорять голову лишней информацией. Мне ни к чему знать о его личной жизни. Нужно хотя бы с собой разобраться.
Машина выруливает на дорогу, и я устремляю взгляд за окно. Город уже погружается в сумерки. То там, то тут вспыхивают огни. За окнами начинает загораться свет. На первых этажах видно, как суетятся люди. Кто-то просто сидит перед телевизором, кто-то собирается на кухне тесной семейной компанией. Невольно улыбаюсь такой картине. Молодая семья с двумя детьми. Мама стоит у плиты, отец смеется и подкидывает малыша к потолку, а другой ребенок крутится вокруг отцовских ног.
Где-то в районе сердца начинает нещадно печь. Сердце трепещет от одной только мысли о том, что у меня такого не будет. Нас с Гавриловым теперь связывают дети, как бы больно ни было это признавать. Но только лишь дети. Только долбаный случай, при котором сперма Яра оказалась такой плодовитой.
Не замечаю, как по щекам начинают катиться слезы. Гоню прочь из мыслей все эти грезы. Нужно думать о том, как жить дальше. Рядом с Яром я не смогу. Либо мы друг друга покалечим, либо возненавидим на фоне того, что нас свело. Вот уж не думала, что свяжу себя с мужчиной такой вот внезапной беременностью. Много раз удивлялась, когда видела, что в семьях с детьми бывает такая стужа между родителями. А теперь сама от такого недалека.
— Приехали.
— Спасибо, Петь. Я схожу сама и вернусь. Подождешь?
Даже пальцы скрещиваю, надеясь на его положительный ответ. Но Петр быстро отстегивает ремень безопасности и выходит из машины. Не успеваю моргнуть, как дверь распахивается и мне подают руку, чтобы помочь выйти.
— Я провожу…
Коротко и лаконично. Даже не могу найти, что возразить. Только смиренно плетусь к подъезду, ощущая за спиной тяжелые шаги сопровождающего.
Пытаюсь найти выход из всей этой заварушки. Допустим, насчет документов я не соврала, а вот насчет желания быстрее вернуться, это, конечно, лукавлю. Сердце отбивает ритм в унисон шагам. Понимаю, что сейчас веду себя как полная идиотка, но не могу ничего с собой поделать. Мне нужно пространство. Нужно избавиться от Ярослава, иначе, чувствую, быть беде.
О каком спокойствии может идти речь, если самый главный раздражитель будет все время перед глазами?
— Петь, ну ты же в квартиру не станешь заходить?
Парень снова смущается, наводя на мысль о том, какая я дрянь. Но даже это не заставляет меня отступить от своего плана, хоть тот может и провалиться.
— Я подожду снаружи.
Захожу в квартиру и щелкаю замком. Голова постепенно проясняется. Осматриваю комнаты, прикидывая в уме, что делать дальше. Достаю нужные документы, неспешно расхаживаю по комнате. Внезапно в голове щелкает переключатель. Подхожу к окну и распахиваю его настежь. Прыгать я не собираюсь, но, кто знает, может, Петр в панике подумает, что я поехала головой и сиганула с высоты второго этажа или перелезла через балкон.
— Ульяна Александровна, вы ещё долго? Нам пора ехать.
Перестаю издавать какие-либо звуки. Уже по опыту знаю, что слышимость тут отменная и любой шорох разнесется на всю квартиру.
— Ульяна Александровна…
Петр начинает долбить кулаками в дверь. Слышу его тихое ругательство и прикусываю губу. Это помогает переключиться. Теряю счет времени и мысленно молюсь, чтобы Петр просто исчез. Слышу тихий голос в подъезде. На носочках подкрадываюсь к двери и смотрю в глазок. Петя ходит туда-сюда по лестничной клетке и о чем-то говорит по телефону.
Ещё через некоторое время подпрыгиваю от грозного рыка Яра.
— Ульяна, открой эту чертову дверь, иначе я её с петель снесу нахер!
Судя по интонации, он бешенстве.
— Ульяна, я не шучу!
Снова дверь содрогается от грохота, а Ярослав матерится, уже не стесняясь наблюдателей. По спине прокатывается холодок. Прислоняюсь к стене коридора и медленно съезжаю вниз. Страшно. От одной только мысли, что он сделает, когда доберется до меня.
— Быстро вызывай МЧС! Живо!
  
Глава 10
 
Сердце замирает в груди и катится снежным комом вниз. Дверь в очередной содрогается от ударов и распахивается настежь, на пороге стоит разъяренный Яр…
Позади маячит побледневший Петр и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Ярослав чуть ли не втаскивает его в квартиру и захлопывает дверь. Вместе с этим хлопком сердце гулко ухает, а руки начинают мелко дрожать, отвлекая от глаз, полных бешенства.
— Какого хрена ты творишь?
Меня оглушает его громкий голос, и я затыкаю уши, вжимаясь в стену. Ярослав делает глубокий вдох, это видно по его поднявшейся грудной клетке. Шторм на дне серых глаз немного стихает. Рискую убрать руки от ушей. Мне уже не спрятаться, и эти детские методы не сработают с таким человеком, как Яр.
— Не кричи, пожалуйста.
— Не кричать? — из последних сил пытается он снова не перейти на крик. — Ты такое вытворяешь, а я должен молча это проглотить?
Поворачивается к Петру, его глаза метают молнии,
— А ты уволен! Пошел отсюда!
— Ярослав Петрович, Ульяна Александровна попросила забрать документы…
— А если бы с ней что-то случилось?! Я тебе что сказал? Довезти её из больницы до моего дома! А что сделал ты?
Гаврилов сатанеет на глазах, а мне становится жутко от одной мысли, что из-за меня человек сейчас лишится работы.
— Ярослав, — кашляю, чтобы вернуть уверенность в голосе, — это я виновата, я его уговорила.
— А у него что, своей башки нет на плечах? Было отдано четкое распоряжение! Ты какого хрена не позвонил?
— Ярослав, это я. Вини меня, а Петра не трогай, он не виноват ни в чем!
— Пошел отсюда! Потом поговорим.
В комнате с каждой секундой обстановка становится все напряженнее. Петр кидает на меня вопросительный взгляд. Боится оставить наедине с Гавриловым?
— Иди…
Рык Гаврилова снова врывается в подсознание, и я непроизвольно сжимаюсь. Петя, наконец, решается выйти из квартиры. Мы остаемся наедине с Яром. Я не могу прочитать выражение его лица, но чувствую, что он на грани взрыва. И этот взрыв запросто может похоронить нас под обломками всего хорошего. Если это хорошее есть.