Беременна (не) от того (СИ)

Человек напротив издает мучительный стон, и я слышу звон цепей. Сама начинаю нервно дергать ногами и руками и с облегчением понимаю, что свободна. Относительно. Потому что не знаю, что за дверью.
— Вы кто?
Хриплый голос врывается в сознание, и я перевожу взгляд на тень. Мужчина не шевелится, я продолжаю слышать только тяжелое дыхание. Видимо, показалось, и гремящий звук свидетельствовал о том, что его приковали.
Внутри все леденеет. Толстая корка покрывает каждую клетку и мешает организму функционировать. Хочется завернуться дома в теплый плед перед телевизором. Хотя хрен с ним, с этим телевизором. Хотя бы плед, а то мороз продирает до самых костей. Мне страшно. Мне жутко.
— Кто вы такая? И что я, черт подери, здесь делаю?
— Я, — голос сиплый, с трудом заставляю себя сложить нечленораздельные звуки в понятные слова, — Ульяна. Я не знаю где мы, и что происходит.
В комнате повисает звенящая тишина. Даже дыхание прерывается.
От паники отвлекает звук открывающегося замка. Я пытаюсь глазами найти что-то, что послужит прикрытием моей наготе. Нет никакого желания светить грудью перед кем бы то ни было. А кто зайдет в эту дверь, я понятия не имею.
Не придумываю ничего лучше и сдергиваю с лежанки тряпку, оборачиваясь в неё чуть ли не до ушей. От неё исходит запах плесени, но лучше так. Мысль додумать я не успеваю…
— А-а-а-а, — тянет незнакомый насмешливый голос, — наши голубки проснулись. Ну что? Как у вас дела? Головка не болит?
Морщусь от сиропа, который так и сочится из каждого слова.
— Ты ещё кто такой?
Мой сокамерник снова подает голос, который эхом отдается от стен. Несмотря на патовую ситуацию, он звучит ровно и уверенно.
— Ой, Гавр, а ты не допер ещё? Да уж, ты тупее, чем я думал.
Смех вошедшего посылает разряды неприязни по всему телу, и я сильнее вжимаюсь в холодную каменную стену.
— Тебе чего от меня надо, Марат?
Ловлю челюсть у самого пола. Что? Он знает этого мужика? Знает, где мы и что с нами произошло?
— Ну-у-у-у-у, будь благодарнее, что ли? Я вон тебе компанию какую организовал. Сучку твою забрал, чтобы вы тут развлекались.
— Ты че несешь? Кого ты мне организовал?
— Да баба твоя вовремя подвернулась.
Эти слова вызывают во мне негодование. Вот уж кем я не была, так это чьей-то бабой. Только хочу раскрыть рот, чтобы послать этого придурка нахрен, как тот самый Гавр меня опережает:
— Не неси херни, Марат.
— Ой, надоели вы мне. Все, чувствуйте себя как дома. Располагайтесь. Потом приду.
— Тебе что от меня надо?
Снова смех Марата разрывает ушные перепонки, и я передергиваюсь.
— Как это что? Все, что у тебя есть, Яр. Счастливо оставаться, мальчики и девочки.
Снова ощущаю, как дрожат пальцы. Сжимаю сильнее накидку и запрещаю себе думать о том, что будет дальше. Сразу после хлопка двери в помещении вспыхивает тусклый свет, и я впервые смотрю на лицо того, из-за кого сюда попала. Тот самый Ярослав Гаврилов. Его лицо я узнаю где угодно.
Ярослав Гаврилов, чуть ли не самый завидный холостяк страны. Ему принадлежат многие предприятия, к тому же этот человек замечен в участии во всевозможных акциях. Я не знаю, какой он в жизни. Но в том, что именно он сейчас сидит напротив и буравит меня взглядом, нет никаких сомнений.
— Так кто ты такая?
Выглядит он слегка помятым. На бедрах только потертые джинсы. На груди виднеется несколько ссадин. Судя по всему, он отбивался, пока его сюда тащили.
— Я уже сказала, Ульяна. Как я здесь оказалась, не имею ни малейшего понятия.
Ярослав дергает рукой, и снова по ушам долбит неприятный лязгающий звук. От запаха, исходящего от тряпья, которое накинуто на мое тело, начинает тошнить. Осматриваюсь по сторонам и замечаю в углу плохо приспособленную дырку. Видимо, она здесь для человеческих нужд. Под ложечкой начинает неприятно холодеть.
— Это ещё что за херня?
Мужчина рычит, продолжая дергать рукой. Он пытается встать, но стул надежно закреплен на полу, а цепь не такая длинная, чтобы он смог отойти.
— Это ты подстроила все это?
Мое лицо удивленно вытягивается, недоуменно всматриваюсь в него. Он похож на огромного злого зверя. Глаза полыхают неконтролируемой яростью, кулаки сжаты до выпирающих вен. Грудная клетка тяжело ходит ходуном от быстрого дыхания. И сейчас я радуюсь, что его приковали. Потому что в противном случае он бы выместил свою злость на мне.
— Вы меня слышите вообще? Я приехала к вам, чтобы отдать документы от фирмы, которая занимается вашей предвыборной кампанией, и теперь я тут, как и вы.
Не выдерживаю и начинаю кричать от злости и безысходности. Холод так и норовит пробраться под тряпье, в котором я сейчас сижу перед этим непробиваемым человеком. Сердце в груди делает сто ударов в полминуты, и я уверена, что это не предел. Стискиваю зубы до боли, чтобы только не разреветься. Паника накрывает волнами, то пытаясь утопить, то полностью исчезая. Не понимаю, зачем я здесь и для чего нас заперли.
Слышится очередное ковыряние в замке и заходит какой-то незнакомый мужик размером два на два. Небрежно швыряет железную тарелку с непонятным содержимым и стакан с водой.
Я смотрю на все это широко распахнутыми глазами. Ладони начинают потеть, мне не по себе от взгляда, которым меня одаривает эта махина. Плотнее закутываюсь в тряпку, только бы не показать лишнего. Потому что этот амбал больше меня раза в три, прихлопнет, как козявку. Во рту накапливается кислота. Дыхание перехватывает при виде того, как этот мужик делает ко мне шаги. Сердце холодеет, а спина покрывается ледяным потом. Я ощущаю, как по коже сползают капельки, впитываясь в ткань сорочки.
Грубая ладонь обхватывает мою щеку, и я непроизвольно дергаюсь под голодным взглядом. В груди растет черная дыра.
— А ты хорошенькая, птичка.
По спине пробегает дрожь. Хочу уже рвануть с места, но едва сдерживаю стон разочарования, потому что сама загоняю себя в угол. Глазами пытаюсь найти путь отступления, но его нет. Я сижу в углу, а этот верзила нависает сверху, обшаривая мое тело голодным взглядом.
— Ну, пока мне нельзя тебя трогать, но это ненадолго.
Сердце пропускает удар. Комната тут же становится тесной. Стены начинают давить, а запас воздуха так и норовит иссякнуть в неподходящий момент.
Внезапно ладонь исчезает с моего лица, и амбал разворачивается спиной. Легкие загораются от доступа желанного воздуха. Плевать, что сейчас здесь разливается стойкий запах плесени и нечистот. Плевать, я должна вдохнуть. Но не успеваю отойти от одного потрясения, как мужик неожиданно со всей силы бьет по лицу Ярослава. Гаврилов даже сориентироваться не успевает, как эта огромная туша обрушивается на него и начинает всаживать кулаки ему в грудь. Ярослав пытается защищаться, но он связан по рукам и ногам. Я зажмуриваю глаза, и из них тут же брызжут слезы страха. Боль скручивает внутренности. Звук глухих ударов и стонов заставляет дрожать всем телом.
— Не надо, — кажется, что мой голос не громче шепота, — пожалуйста, прекратите…
Так же быстро и неожиданно все стихает. Я несколько секунд сижу, вжавшись в стену и слушаю тишину в помещении. Тяжелое дыхание кого-то из них разрывает сердце в лохмотья. Я боюсь открыть глаза. Боюсь даже увидеть последствия зверского нападения на Гаврилова. А вдруг его вообще убили, и сейчас это дыхание принадлежит тому амбалу.
— Ульян…
Голос полный старания. Я распахиваю глаза и еле сдерживаюсь, чтобы не зажмуриться вновь.
Ярослав сидит в полуобморочном состоянии. Лицо украшают новые ссадины. Из губы течет струйка крови. Он тяжело дышит и сглатывает. Я вижу, как дергается его кадык. Боже, куда я попала? Куда мы попали?
Заставляю себя встать, чтобы посмотреть, в каком состоянии мужчина. По тому, что я вижу перед собой, у него не один ушиб и, дай бог, нет переломов. Ноги слабеют, и мне под руку подворачивается второй стул, пока я пытаюсь доползти до Ярослава. Его глаза закрыты, но он не спит. Я это точно знаю.