Беременна (не) от того (СИ)

— Ну-у-у-у, — протягивает Марат, — мне просто скучно. Захотелось острых ощущений. А так посмотрю на вас, вздрочну. Да и ты, Ярик, всегда ж был таким правильным, аж тошно! А сейчас все твои моральные устои пойдут нахрен! Ну разве не кайф?
— Ты больной! И знаешь, что я отыграюсь.
Ярослав зло выплевывает эти слова, все ещё пытаясь отбиться, пока мои руки сжимают в тиски.
— Да посрать. Если ты вообще отсюда выйдешь.
Морщусь от сарказма, сквозящего в голосе нашего тюремщика. Руки начинают гудеть. Чудом во время сопротивления не выдрали их.
— Давайте развлекайтесь! Пошли, парни.
Нас снова оставляют наедине. Тяжело приваливаюсь к стене и не позволяю телу съехать на пол. Иначе просто не смогу встать. Ярослав стоит в нескольких шагах. Он какое-то время молчит. Даже не дышит, ведет внутреннюю борьбу.
— Пожалуйста, Яр, — не знаю, о чем именно прошу, — какие ещё доказательства того, что они пойдут на все, тебе нужны? Ну, есть ещё один выход. Подпиши документы, и нас отпустят.
В моем голосе мольба. Может, после всего он наконец сдастся и вытащит нас отсюда. Но Ярослав только горько ухмыляется.
— Вот уж точно не отпустят, Уль. Стоит им получить бумаги, и мы покойники. А я ещё жить хочу.
— Тогда чего ты ждешь?
До боли впиваюсь ногтями в ладони, пока жду хоть какой-то реакции. Меня трясет так, что спина бьется о стену, распространяя по телу болевые спазмы.
Он роняет голову на грудь, а затем впивается в меня немигающим взглядом. Сдается…
— Ты меня после всего возненавидишь.
— А какая разница, что я буду чувствовать? У тебя есть другие предложения? Нас держит больной ублюдок, которому просто скучно, и он готов отдать меня своим псам. Я и так здесь уже достаточно увидела.
— Я прекрасно понимаю тебя. Черт, думал, нас найдут быстрее.
Последние слова он еле слышно шепчет возле моей щеки. Посылая поток теплого воздуха на мою холодную кожу. Тело мгновенно покрывается мурашками. Я понимаю, что он боится, что нас услышат.
— Кто нас должен найти? Как нас вообще схватили? У тебя что, нет телохранителей?
— В том-то и дело, что были.
— А куда они, черт… — начинаю повышать голос, и мне тут же закрывают рот.
— Давай не сейчас, хорошо?
Киваю и тут же делаю вдох.
— Даже не знаю, как тебе помочь. Включи воображение.
— По поводу?
— Ну, чувствую себя идиотом… — он шумно выдыхает и стискивает мою талию, — представь, что мы только что познакомились в клубе и сейчас просто хотим трахнуться в темной подсобке. Случайный секс.
— А до клуба ты, видимо, побывал в уличной драке?
Подхватываю его бредовые идеи, потому что хоть так могу отвлечься.
— Ну, пусть будет так. — Он приближает свое лицо к моему и шепчет на грани слышимости — Забудь о камерах. Я прикрою, насколько это возможно.
Я бесконечно благодарна ему за то, что он пытается сгладить этот момент, но мы оба понимаем, что так будет лучше. Я замечаю, когда и его озаряет понимание.
Все происходит стремительно. Несколько колючих и горьких поцелуев, которые вызывают только чувство безысходности. Внутри разливается терпкий привкус боли. Сердце ускоряет темп. Внутри все скручивается в узел. Я стараюсь отвлечься. Стараюсь забыть, где мы и кто мы…
Меня прижимают к прохладной стене. Шершавая рука медленно гладит внутреннюю сторону бедра, пальцы ныряют между ног, вызывая, увы, слишком слабый отклик.
Отрывают от пола, заставляя инстинктивно обхватить ногами его торс. Я помню про камеры, но Ярослав старается закрыть меня собой, как и обещал. Звук расстегиваемой молнии ударяет по перепонкам и внутрь толкается член. Наполняя до краев. В другой ситуации я бы насладилась близостью с таким мужчиной. Но сейчас мы находимся в шаге от безумия. Вокруг одна сплошная тьма и безысходность.
Несколько глубоких толчков. Я откидываю голову назад, ударяясь о грубую кладку. Отрезвляя затуманенное паникой сознание. Ярослав толкается в меня ещё раз и стремительно выходит, достигая разрядки.
В груди бешено стучит сердце. В голове не укладывается мысль о том, что только что произошло. Со страхом жду, что вот сейчас зайдет Марат и заберет меня. Воплотит угрозу в жизнь. Но в комнате стоит гробовая тишина. Слышен только звук нашего дыхания. Ярослав аккуратно опускает меня на пол, прикрывая платьем. Приводит в порядок штаны, и ведет меня к кушетке.
Бережно укладывает, пряча под тряпкой. Я настолько вымотана, что моментально проваливаюсь в сон. И мне кажется, что уже где-то во сне слышу его шепот.
— Извини…
А в следующее пробуждение все заканчивается. К нам в камеру осторожно, будто боясь напугать, врываются три человека в обмундировании и освобождают. Все происходит настолько быстро, что не успеваю даже толком сообразить. Вижу Марата в наручниках. Кучу народа в форме. Ярослав пытается ко мне подойти, но ему не дают. Его останавливает какой-то мужчина, что-то втолковывает. Глаза нещадно режет от солнечного света. Меня укутывают в мягкий плед, грузят в карету скорой помощи и увозят в больницу.
Несколько дней тщательно обследуют. Все это время от меня не отходит мама, и я клятвенно заверяю её, что все в порядке. Немного простудилась и отлеживалась, а телефон потеряла и поэтому не выходила на связь.
Столько лжи не лилось из меня никогда, но я осознаю, что сейчас она во благо. У мамы итак сердце шалит в последнее время, а тут после всей правды…нет, даже думать не хочу, что могло произойти.
— Ну что, Ульяна Александровна. Все анализы в норме. Все нормально. Только настоятельно советуем вам посетить психиатра во избежание негативных последствий.
Я киваю. Думаю, это будет лишним. Главное, весь этот кошмар позади остался. Меня освободили и не убили. Даже не изнасиловали, как грозились.
— Да, спасибо. Я вас поняла.
Через неделю меня начинают мучить кошмары и сильнейшие головные боли. Я шарахаюсь от каждого шороха. Когда иду по улице, постоянно оборачиваюсь. Приходится снова переехать к родителям, где не единожды мама будит меня посреди ночи вопросом все ли хорошо.
Промучившись сама и истерзав маму, я обращаюсь к психиатру. Приходится пережить длительные беседы, попытки вытянуть из меня подробности, но они надежно заперты в подсознании. Мне назначают сильные успокоительные, которые постепенно помогают справиться со страхами.
— Нет, Ульяна Александровна, так дело не пойдет. Мы с вами уже месяц бьемся над этой ситуацией, и ничего. Я пытаюсь донести, что вы пережили глубокую депрессию на фоне одиночества, у вас начались кошмары. Вы просто перепутали сон и реальность, но вы не воспринимаете мои слова всерьез. При этом не можете рассказать никаких подробностей, что ещё раз подтверждает мой диагноз. Человек, переживший все во сне, потом не может вспомнить деталей. Вы понимаете, о чем я?
Я пытаюсь переварить сказанное, и мне приходится согласиться. Я действительно не помню деталей, только общую картинку. Темное помещение и мужчину.
— А как же то, что в реальности существует человек, с которым мы были взаперти?
Отказываюсь называть имена. Ясно, что Гаврилову не нужны лишние слухи, хотя врачи и обязаны хранить врачебную тайну, но я никому теперь не доверяю.
— Вы могли где-то увидеть этого человека, а подсознание просто спроецировало и дорисовало остальное.
Просто киваю. Все ещё не могу уложить все это в голове.
— Вам нужна смена обстановки. Съездите за город. У нас в области есть замечательный санаторий. Отдохните, подышите воздухом. Хотя бы дней пять. Вернетесь и приходите ко мне. А вообще, настоятельно вам рекомендую подумать насчет новых знакомств. Может, даже с мужчинами. Вам не хватает ощущения защищенности и надежности.
Вздрагиваю от одной мысли о новых отношениях, но не решаюсь возразить. Смена обстановки так смена обстановки. Врачу виднее. Да и мама очень поддерживает эту идею. Приобретаю путевку и уезжаю в санаторий.
Здесь очень комфортно, отзывчивый персонал. Природа играет всеми красками. Вокруг пышные леса, чудесный воздух.