Полуночная принцесса

Кристиан тоже не слышал. Дженни опять осатанела в его руках. Она дралась с такой силой, которой позавидовал бы мужчина вдвое больше ее.
– Ну уж нет! – взревел он, когда она принялась осыпать его градом кулачных ударов. – На этот раз у тебя ничего не выйдет!
Швырнув Дженни на спину, он уселся на нее верхом – только теперь не на бедра, а на грудную клетку – и прижал ее предплечья коленями к матрасу. Кисти и пальцы рук за головой Дженни почти сразу же онемели, утратив силу. Попытки сбросить Кристиана не увенчались успехом. Постепенно она перестала молотить ногами воздух. На прокушенной губе выступила капелька крови. Глаза ее метнули в пространство безумный невидящий взгляд и наконец закрылись. Прошло несколько звенящих от напряжения минут, прежде чем миссис Брендивайн решилась заговорить.
– Мистер Маршалл, – тихо сказала она, – вы ее победили.
Кристиан испустил долгий вздох и медленно кивнул. Он повернулся к экономке:
– С вами все в порядке?
– Да, – поспешно заверила она.
Он внимательно оглядел пожилую женщину и успокоился, увидев, что она говорит правду.
– Я боялся, что она сделает вам больно.
Она помотала головой:
– Только немножко толкнула. Не волнуйтесь, со мной все в порядке.
– Я сам ее раздену, – сказал Кристиан, – даже не пытайтесь помогать, это опасно, – он отрывисто кивнул в сторону кровати, указывая на Дженни, – она совершенно непредсказуема.
С кровати донеслось легкое всхлипывание. Кристиан резко повернулся, а миссис Брендивайн выглянула из-за его плеча. Дженни уже сидела в постели, подтянув колени к груди и вжавшись прямой застывшей спиной в темную спинку кровати. Она обводила растерянно-смущенным взглядом их, комнату и, наконец, самое себя.
– Это опять случилось, да? – сипло спросила Дженни, обращаясь больше к себе, чем к своим внимательным слушателям. Она перебирала пальцами мокрые рукава ночной сорочки и часто моргала, сдерживая грозившие пролиться слезы. – Наверное, они все-таки были правы. Должно быть, я действительно сумасшедшая… Я не могу даже…
Кристиан и миссис Брендивайн подались вперед, силясь расслышать слова Дженни. Но голос ее становился все глуше, а вскоре совсем умолк, и они уже не могли распознать ее мысли. Вдруг как будто силы оставили Дженни. Ее тело безжизненно обмякло, и она повалилась на бок, лицом вниз. Лишь по ее плечам, время от времени сотрясавшимся от судорог, можно было догадаться, что она плачет. Чтобы не разрыдаться в голос, Дженни стискивала в зубах уголок подушки.
– Бедняжка, – сочувственно пробормотала миссис Брендивайн. – Можно, я подойду к ней, Кристиан?
Он кивнул и отступил назад.
– Постарайтесь уговорить ее переодеться в сухую ночную сорочку, а я пока приберусь.
Миссис Брендивайн склонилась над Дженни, и Кристиан закрыл уши, чтобы не слышать ее ласкового воркования. Он оттащил в туалетную комнату наполовину пустую ванну, сам переоделся в сухое и вытер пол полотенцами, которые не понадобились Дженни.
– Она может переночевать здесь, – сказал он, растянувшись на диване после того, как вытащил из своих ступней осколки. – В других комнатах не готова постель и нетоплено.
– А где ляжете вы? – спросила миссис Брендивайн. Она сидела на кровати, положив голову Дженни себе на колени, и нежно поглаживала ее по волосам и щеке. Глаза девушки были закрыты, из слегка раскрывшихся губ вырывалось ровное дыхание.
– Здесь, – ответил он, похлопав по диванной подушке. Миссис Брендивайн с сомнением взглянула на босые ноги Кристиана, свесившиеся с края дивана.
– Вам будет неудобно. Я заберу ее к себе.
– Каким образом? Она наконец-то уснула, а я не собираюсь тащить ее в другое крыло дома. У меня в ногах до сих пор такое ощущение, как будто в них натыкали булавок.
– Ну, тогда я буду спать здесь, с ней, а вы переночуете в моей комнате.
– Миссис Брендивайн, – вздохнул Кристиан, – я не позволю вам остаться с ней наедине. Неизвестно, что она может выкинуть, а у вас просто не хватит сил с ней справиться. Идите-ка в кровать, вы уже засыпаете сидя.
Это была правда, с которой миссис Брендивайн не могла спорить, но и уйти, не высказав своих возражений, она тоже не могла.
– Это неприлично, мистер Маршалл, – начала было она.
Кристиан перебил ее, прежде чем она успела продолжить:
– Все, вы уже выразили свой символический протест, на этом и закончим. Не волнуйтесь – то, чего не узнает остальная прислуга, не оскорбит их чувств. В кровать, миссис Брендивайн!
Продолжать спорить с Кристианом было бесполезно, да у нее и не было сил.
– Ладно, но только сначала позвольте принести вам одеяла.
– В кровать! – Кристиан указал на дверь.
– Дайте я хотя бы растоплю…
– В кровать, я сказал!
– Тиран!
– Неугомонная!
Миссис Брендивайн повернула ручку двери и зевнула во весь рот, стерев с лица ласковую улыбку.
– Спокойной ночи, мистер Маршалл.
– Спокойной ночи, миссис Брендивайн.
 
Глава 5
Кристиану не спалось. Когда миссис Брендивайн уходила, он был без сил. Но сейчас, оставшись один – почти один – в спальне, он испытывал усталость, смешанную с беспокойством. Как ни странно, эти два чувства не противоречили друг другу. Маленький диван совершенно не годился ему для сна, но Кристиан отлично знал, что дело не в диване. Это она была виновата в его бессоннице. Он не мог заснуть, потому что смотрел на нее.
Он пробовал отворачиваться, но это не помогало. Куда бы он ни смотрел, повсюду ему виделся безупречный контур ее лица. Он видел его даже с закрытыми глазами. Раз так, решил Кристиан, значит, лучше смотреть, чем отворачиваться, и сел, сбросив ноги с дивана. Упершись локтями в колени, он обхватил голову руками и принялся рассматривать лицо Дженни.
Давно уже Кристиан не смотрел на женское лицо глазами художника, оценивая его формы и линии. Невольно он задался вопросом, почему вдруг Дженни Холланд пробудила в нем этот интерес. Казалось бы, в ней не было ни одной заслуживающей внимания черты, но лицо в целом, особенно сейчас, когда она спала, потрясало его своей красотой.
Выражение этого лица было безмятежно-спокойным. Слезы высохли, а в уголках губ, глаз и бровей не осталось ни одной напряженной складки. Если бы Кристиан не видел ее раньше, то решил бы, что ей вообще неведом страх. Тени, залегшие под глазами и в легких впадинах под скулами, объяснялись вовсе не тревогой, а светом огня от камина.
Задумчиво сощурив глаза, Кристиан изучал линию ее подбородка – крепкого, но не мускулистого. Ее тонкое лицо никак нельзя было назвать мужественным, и все-таки в нем явственно присутствовала сила, которую Кристиан связывал со своим полом. Темные пушистые брови Дженни, не знавшие выщипывания, имели естественный изгиб. Густые ресницы мягкой бахромой обрамляли выразительные глаза, когда она бодрствовала, и нежные, в голубых прожилках веки, когда спала. Ее точеный носик выступал в центре не больше чем на сантиметр, однако рот был чуть шире, а губы полнее, чтобы признать в Дженни традиционную каноническую красавицу. Именно рот придавал ей ту земную чувственность, которой так не хватало остальным, безупречным в своем совершенстве линиям ее лица.
Снова и снова Кристиан обращал свой взгляд на изящный изгиб ее полных губ. Он затаил дыхание, когда эти губы вдруг раскрылись во вздохе и она во сне провела по ним влажным кончиком языка. Не одно только плотское возбуждение владело сейчас чувствами Кристиана, хотя его он тоже не мог отрицать. Но что потрясло его с огромной силой, так это страстное желание нарисовать Дженни – воплотить на бумаге это сиюминутное выражение ее лица, черты которого являли собой противоречивое сочетание небесной чистоты и земного сладострастия.
Взволнованный, Кристиан встал. Он не знал, что делать с руками. В карманы он не мог их засунуть – в ночной сорочке не было карманов, а халат еще не высох. Он то сжимал пальцы в кулаки, то разжимал их. Засветив лампу на столике рядом с креслом-качалкой, он принялся беспокойно мерить шагами комнату, время от времени останавливаясь у камина, чтобы подбросить угля или расшевелить головешки кочергой.