Желтые розы

— Нет, не знаешь. Разреши мне...
— Замолчи! Я не желаю выслушивать твои оправдания. Я прекрасно знаю, что...
— Ничего ты не знаешь. И черт с тобой, Стэффорд Филдинг! — крикнула она. Лицо ее было искажено гневом. — Если ты не желаешь меня выслушать, не доверяешь мне, тогда вот тебе твое кольцо! Делай с ним, что хочешь. — Дрожащей рукой она сняла с пальца обручальное кольцо и в ярости швырнула ему — Надеюсь, ты теперь доволен. Между нами все кончено. Больше ты меня не увидишь. — Гордо выпрямившись, с высоко поднятой головой, она вышла из комнаты.
Он не пытался ее остановить. Но сколько раз с тех пор он жалел об этом! Сколько раз! Если бы он побежал за ней, она не попала бы под машину. И если бы тогда выслушал ее. Если бы, если бы...
Никакой лорд навестить ее в больницу не пришел. Не пришел никто, кроме него. Грустная история.
Врачи предупредили, что надо ждать, пока к Карине не вернется память естественным путем, и ни в коем случае не форсировать ход выздоровления. Поэтому он ничего не сказал ей ни об их помолвке, ни об их удивительной любви, ни о том, как она закончилась. И, естественно, о ее неверности. Карина не задавала никаких вопросов, будто сознательно избегала личных тем.
Форд очень скоро обнаружил, что по-прежнему ее любит и что ее флирт с Чарльзом Форестером ровным счетом ничего не изменил. Вину за несчастный случай с ней он целиком взял на себя. Чувство вины терзало его по ночам, не давая уснуть. Но больше всего он страдал оттого, что Карина, кажется, больше его не любила.
Форд не сомневался: память к Карине вернется, хотя нейрохирург ему говорил, что травмы головы иногда приводят к полной потере памяти. Он дал себе слово, что будет терпеливо ждать ее выздоровления, однако выдержка начала ему изменять.
Ощущение ее хрупкого дрожащего тела, аромат ее надушенной кожи сводили его с ума. Сколько раз за последний год он мечтал держать ее в своих объятиях, гладить ее пышные блестящие волосы, касаться губами гладкой кремовой кожи, ощущать ее вкус, владеть ею, воскресить былую магию, слиться с ней...
Из его горла вырвался стон. Бессознательно он еще крепче сжал ее в своих объятиях и склонился к ее губам.
Закрыв глаза, он с наслаждением пил медовый нектар ее губ, в чем так долго ему было отказано. На мгновение ему показалось, что Карина не будет сопротивляться...
Он приготовился усилить свой натиск, но Карина откинула назад голову и страдальчески воскликнула:
— Нет! Нет! Я не хочу.
Форд понимал — надо ее отпустить, но он так изголодался по ней, так долго сдерживал свои желания, что не мог уже остановиться.
— Карина, — прошептал он, обхватив рукой ее затылок и осторожно притягивая ее голову к себе, пока их губы не соприкоснулись вновь. — Пожалуйста, не сопротивляйся и не бойся. Я не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь, но ты должна поцеловать меня, чтобы разобраться в своих чувствах.
— Но я знаю, что не люблю тебя, Форд, — возразила она. — И поцелуй ничего не изменит.
Он уловил в ее словах страдание, но оно не могло сравниться с той болью, которую причиняла ему она. Надо было что-то быстро предпринять, пока боль не стала невыносимой. Он вновь прижался к ее губам, но ему потребовалась вся воля, чтобы не проникнуть в глубь ее рта и не слишком жадно ее целовать.
Это был нежный, пробный поцелуй. В нем не было ничего, что могло бы ее испугать или заставить вырваться из его объятий. Однако он не ощутил с ее стороны ответа, только дрожь тела. Но постепенно она затихла в его руках и больше не сопротивлялась.
Ее губы под его ртом были безответны, пассивны и ничего ему не говорили. Форд покрывал их мелкими поцелуями, провел кончиком языка по их контуру, нежно погладил подбородок, тронул уши, глаза, изо всех сил пытаясь пробудить в ней дремлющие чувства.
Он уже отчаялся и готов был отступиться, уйти из ее жизни, если она того хочет, как вдруг уловил слабый отклик. Губы Карины дрогнули, по телу пробежал трепет. На этот раз уже не от страха.
Но Форд по-прежнему вел себя сдержанно, покрывая ее лицо нежными, как прикосновение крыльев бабочки, поцелуями, упорно разжигая в ней страсть. Один неверный шаг — и он потеряет все, чего достиг.
Тело Карины обмякло, губы открылись, и Форд понял, что первый раунд выигран. Он на мгновение отклонился и взглянул на ее порозовевшее лицо. Глаза ее были закрыты, будто она хотела отречься от тех чувств, которые ему удалось пробудить.
Никогда еще она не казалась ему такой восхитительно прекрасной. Ему хотелось большего и прямо сейчас, но он понимал, что надо быть осторожным.
И когда их языки сплелись, а ее губы ответили истинной страстью, ему показалось, что в голове у него вспыхнули тысячи звезд.
Он обнял ладонями ее лицо и с наслаждением приник к ее рту, ощущая пьянящую радость оттого, что снова целует женщину, которую, казалось, потерял навсегда.
— Карина, взгляни на меня. — Ему хотелось увидеть, как бушует в ее глазах пламя страсти, убедиться, что она настоящая, а не игра его воображения.
Медленно, будто нехотя, Карина открыла глаза. И у него перехватило дыхание, когда он взглянул в их потемневшую синь. Такими они бывали раньше, когда ее охватывала страсть.
— Карина, — выдохнул Форд. Но когда он попытался снова ее поцеловать, она уклонилась.
— Мне кажется, нам надо остановиться, — слабым голосом сказала она. — Не знаю, что со мной происходит.
— Ты снова оживаешь, вот что происходит, — улыбнулся Форд. — Я уже начинал сомневаться, что это когда-нибудь случится.
— Но как я могу так себя чувствовать, если не люблю тебя? — спросила она с растерянным видом маленькой девочки.
— Значит, все-таки любишь. Но твое сознание отзывается это признавать.
— Сколько времени до несчастного случая мы были знакомы?
— Тринадцать месяцев. — Форд и раньше ей это говорил, но она, наверное, забыла.
Карина криво усмехнулась.
— Несчастливое число. Я умела водить машину?
Форд кивнул, удивляясь, как ловко она сменила ему разговора.
— Ты научишь меня водить ее снова?
— Если хочешь. — Он примирился с мыслью, что их поцелуи окончились. Но, по крайней мере, начало положено. Он убедился, что она не совсем к нему безразлична. — Думаешь, справишься?
— Справлюсь! — с энтузиазмом отозвалась она. — Давай прямо сейчас и начнем, ладно?
— Но мы приглашены к Полу и Мари на ланч, — напомнил он.
Лицо ее омрачилось.
— А ты не мог бы позвонить им и сказать, что возникли неожиданные затруднения и мы не смоем приехать?
Форд кивнул, не желая портить ей настроение.
— Наверное, мог бы.
Но случилось так, что отравлено было его настроение.
Они сидели в машине, и Форд объяснял Карине, как переключать скорости. И вдруг она подняла на него свои большие голубые глаза и спросила:
— А кто такой лорд Форестер?
Сердце у Форда оборвалось.
  
ГЛАВА ВТОРАЯ
 
— Лорд Форестер? — Лицо Форда было мрачно, когда он взглянул на Карину. Сердце колотилось неровно. Если она начинает вспоминать прошлое и имя Чарльза Форестера первым всплыло в ее памяти, значит, дело плохо.
— Да. — Карина прищурила глаза, пытаясь сосредоточиться. — Мне вдруг вспомнилось это имя. Это кто-то, с кем я была знакома?
Форду хотелось сказать, что он никогда не слышал такого имени, но совесть не позволила ему это сделать.
— Да, ты его знала, но я с ним знаком не был. И не могу ничего тебе о нем рассказать. — И не рассказал бы, даже если бы мог. Ему нужно было время, чтобы вернуть любовь Карины до того, как она вспомнит истинную причину их расставания, вспомнит Чарльза Форестера и что он для нее значил.
— По крайней мере, это начало, — сказала она. — Первый сигнал, что моя память возвращается. — Она со счастливым видом улыбнулась ему. — Правда, здорово?
Заметила ли она, подумал Форд, что он не разделяет ее энтузиазма?