Соблазн и страсть

Что же касается ужина, то все блюда были превосходны, и Сабрина в полной мере отдавала им должное.
– Вы слышали новость, дорогой Роуден? – внезапно раздался голос Уиндема. – Говорят, виконт Бедфорд получил пулю в живот во время дуэли.
– Дуэль из-за дамы? – спросил граф с таким видом, словно речь шла о погоде.
– Да, разумеется, – вмешалась синьора Ликари. – Впрочем, Бедфорд сам виноват. Нельзя же бесконечно кочевать из одной постели в другую…
– Виновница – графиня Монтшир, – пояснил Уиндем.
– А-а… – протянул Роуден, – тогда понятно. А что же ее муж?
«Графиня?.. Дуэль?.. Муж?.. – думала Сабрина, стараясь осмыслить услышанное. – Но почему же они говорят об этом с такой иронией?»
И тут вдруг граф взглянул на нее и с улыбкой сказал:
– Тысяча извинений, мисс Фэрли. Кажется, наша беседа вас шокировала, не так ли?
И опять этот голос – глубокий, бархатистый, звучный… Конечно, она сомневалась в искренности извинений графа, но ведь к ней с вежливым вопросом обращался сам хозяин…
Осторожно положив вилку рядом со своей тарелкой, Сабрина откашлялась и проговорила:
– По моему мнению, человек не должен идти на поводу своих страстей. Ведь это иногда приводит к дуэлям…
За столом воцарилась тишина; все взгляды обратились в ее сторону.
– Вы и в самом деле так считаете, мисс Фэрли? – Граф внимательно посмотрел на нее, и Сабрина невольно поежилась под пристальным взглядом его синих глаз. Однако вопрос был задан, и с ее стороны было бы невежливо проигнорировать его.
– Да, я так считаю, – ответила Сабрина как можно мягче, чтобы ее нельзя было заподозрить в осуждении. И в тот же миг она с ужасом вспомнила, что граф как-то раз убил на дуэли человека.
– Не хотите ли вы сказать, мисс Фэрли, что над вами не властны страсти? Неужели вы всегда владеете собой? – Теперь Роуден смотрел на нее с явным любопытством и, как казалось Сабрине, с некоторой иронией.
– Видимо, мне повезло. – Девушка на мгновение потупилась. – Видите ли, у меня на редкость уравновешенный характер, – скромно ответила она. – Кроме того, меня надлежащим образом воспитывали. Поэтому мне искренне жаль тех людей, которые становятся рабами своих чувств. Мне кажется, что бурные проявления страстей доставляют людям массу неприятностей. Более того, сильные чувства порой причиняют жестокие страдания.
Граф уставился на молоденькую гостью с искренним удивлением. Сидевший рядом с ним Уиндем пытался скрыть улыбку.
– Вы очень тактично пожалели несчастных, обуреваемых страстями, мисс Фэрли, – сказал, наконец, граф.
Сабрина в растерянности пожала плечами:
– Возможно, милорд. Благодарю за комплимент. Уиндем откашлялся и покосился на хозяина. Тот же с улыбкой проговорил:
– Кажется, леди Мэри говорила, что вы родом из Тинбюри. Ваш отец викарий, не так ли?
Казалось, граф всерьез заинтересовался ее персоной, но подобное внимание не слишком обрадовало Сабрину.
– Да, милорд, – ответила она.
– Полагаю, что тихая жизнь в Тинбюри не лишена приятности, – продолжал. Роуден. – Чем вы там занимаетесь, если не секрет? – Граф по-прежнему улыбался. Однако было очевидно, что под маской напускной беззаботности скрывался искренний интерес к собеседнице.
– Я часто посещаю бедняков, живущих у нас в городе, – отвечала Сабрина. – Наши прихожане собирают для них одежду и продукты, а потом все собранное раздается таким несчастным, как мистер Дьюберри и мистер Шамли. Хотя последний, надо признаться, пьет, – добавила Сабрина, едва заметно нахмурившись.
– Выходит, мистер Шамли – старый грешник? – Граф сокрушенно покачал головой, но глаза его смеялись.
Сабрина прекрасно знала, что Роуден и сам далеко не безгрешен, поэтому понимала, что на его вопросы следует отвечать крайне осмотрительно.
– Увы, милорд, пагубный порок сыграл с ним злую шутку. Мистер Шамли немного тронулся и считает себя королем Георгом.
За столом раздался дружный смех.
– По странному стечению обстоятельств недостаток ума присущ и его величеству, – с улыбкой заметил граф.
И на сей раз, он улыбнулся как-то по-особенному – улыбка чудесным образом преобразила его, и на какое-то мгновение Роуден стал необыкновенно привлекательным. Несколько секунд Сабрина смотрела на него в изумлении, затем, смутившись, опустила глаза.
– И как вам жизнь в Тинбюри? – спросил граф. – Нравится ли вам там?
Казалось, что его вопросам не будет конца, но не могла же она не отвечать на вопросы хозяина. Посмотрев Роудену прямо в лицо, Сабрина проговорила:
– Жизнь у нас спокойная и размеренная, на мой вкус – очень приятная. И я с удовольствием прожила бы там до конца своих дней, если бы не одна моя мечта. Христианский долг призывает меня помогать бедным и несчастным, поэтому я хочу отправиться в какую-нибудь далекую страну с миссионерской целью.
– Что ж, помогать ближним – это достойно похвалы, – заметил граф, потянувшись к своему бокалу.
– Да-да, миссионерство – это замечательно! – подхватил Уиндем и тут же ухмыльнулся.
Взглянув на подругу, Мэри одобрительно закивала, а вот синьора Ликари смотрела на девушку с насмешливым удивлением.
«Только сострадание, не осуждай ее», – напомнила себе Сабрина, которой очень не понравился насмешливый взгляд этой надменной красавицы.
А Уиндем вдруг рассмеялся и заявил:
– Мне тоже нужна помощь! В данный момент мне требуется изрядная порция свинины!
После обеда синьору Ликари попросили спеть – с подобной просьбой к ней с почтительнейшим видом обратился мистер Мамфри. Но знаменитая певица изящным движением приставила указательный палец к подбородку и на мгновение, как бы в задумчивости, закрыла глаза. Потом покачала головой и промолвила:
– Нет, не сегодня.
Получив отказ, мистер Мамфри достал свою виолончель, а миссис Уэссел принялась аккомпанировать ему на лютне. Сабрина вскоре узнала вещицу, которую они исполняли, – это была одна из прелестнейших миниатюр Баха. Однако никто из сидевших в гостиной не счел долгом молча слушать музыку – все продолжали беседовать. Через некоторое время Мэри с мужем, а также мистер Уиндем и синьора Ликари решили сыграть в карты. Сабрина же в карты не играла, поэтому решила опять уединиться в библиотеке – общество мисс Эджворт она предпочитала любому другому.
Уютно устроившись в кресле, девушка раскрыла роман на заложенной странице. Прочитав несколько страниц, она вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Приподняв голову, вздрогнула от неожиданности. Прямо напротив нее, за письменным столом, сидел граф с гусиным пером в руке, а перед ним лежали листки писчей бумаги.
Роуден действительно смотрел на нее, но казалось, он ее не замечал, во всяком случае, не обращал на нее ни малейшего внимания и, по-видимому, думал о чем-то своем.
Сабрина опустила голову и снова принялась за чтение. Но едва лишь дочитала до конца страницу, как опять почувствовала на себе взгляд графа.
Собравшись с духом, девушка вновь подняла голову, и тут их взгляды встретились. Граф по-прежнему держал в руке перо и смотрел прямо на нее. Но видел ли он ее? На этот вопрос Сабрина не могла бы ответить. Но она опять поразилась, его удивительным синим глазам…
Сделав над собой усилие, Сабрина вежливо улыбнулась, но граф нисколько не изменился.
– Простите, вы пишете… стихи? – робко спросила девушка.
Тут Роуден вдруг заморгал и едва заметно нахмурился; казалось, он не понимал, о чем его спрашивают. Но возможно, он просто выражал, таким образом, свое изумление, – мол, как она посмела задать ему такой праздный вопрос? Не исключено, что точно так же он смотрел бы на кошку, если бы та вдруг спросила, не пишет ли он стихи.
– Да, конечно… – пробормотал, наконец, Роуден. – Пытаюсь кое-что сочинить. Точнее, пытаюсь подобрать рифму к слову «грех».
«Какие глупости! – возмутилась Сабрина. Она даже покраснела от негодования. – Похоже, он просто надо мной смеется!»
А Роуден уставился в лист бумаги, и по его губам скользнула ехидная улыбка. Дьявол, а не человек!