Идеальный (СИ)

 Мелодия заканчивается на глухой низкой ноте, заставившей Криса вздрогнуть и сжать зубы от внезапной дрожи, прокатившейся по всему телу. Будто этот тихий звук проник в самое сердце...
 А Том опускает флейту, касается пальцами губ и, как ни в чем не бывало, достает платок, чтобы вытереть кровь. И широко улыбается в ответ на аплодисменты, буквально разорвавшие тишину.
 Оставшаяся часть концерта проходит как в тумане. Том что-то говорит в микрофон, потом улыбается, играет, кланяется... Все это пролетает, словно на старой видеокассете проматывают пленку.
 И когда Хиддлстон в последний раз кланяется, благодаря зрителей и уходит за кулисы, забрав с собой цветы, Крис еще долго смотрит на пустую сцену, пытаясь сообразить, что все это было.
 Зачем нужно было идти на этот концерт? Чтобы снова услышать... это? То, чем Том себя убивает?
 И Хемсворт вздрагивает, хватаясь за последнюю мысль.
 Убивает? 
 Чушь... Откуда вообще могут прийти такие мысли?
 Внезапно поверил в сверхъестественное?
 Ну уж нет. Он сейчас выйдет из этого здания, сядет в машину и поедет домой. И больше никогда не вспомнит об этом англичанине.
 Или... Ведь он и хотел сделать так! Еще до...
«Еще до того сна», – услужливо подсказывает память.
 Те же самые слова.
 И Хемсворт вдруг четко осознает, что это не выход. Да, может, это было бы самым правильным решением в подобной ситуации, но...
 ***
 Служебный коридор пуст. Ни охраны, ни иной обслуги. Запертые двери, идеальная чистота и тишина. И Крис уже начинает сомневаться, что идет в правильном направлении, как...
 – Крис?!
 Том стоит прямо перед Хемсвортом, неуверенно подняв уголок губы в улыбке. Две расстегнутые пуговицы на рубашке, плащ перекинут через локоть, под мышкой охапка цветов...
 – Вы опять пешком? – выдает Крис первое, что пришло в голову и прикусывает язык, понимая, что только что буквально предложил Тому совместную поездку. Опять...
 Чертов музыкант!
 Хиддлстон, похоже, предложению не удивляется. Только странно смотрит, будто сканируя своим измученным прозрачным взглядом.
 Наступает неловкое молчание. Из головы у Криса тут же вылетают все заготовленные фразы, все предлоги для этого разговора, которые он тщательно придумывал. Остается только один вопрос, который Хемсворт и задает:
 – Что с тобой происходит, Том?
 – Не совсем понимаю, о чем ты, – музыкант тоже переходит на «ты», но голос его звучит холодно.
 – Твоя музыка, – Крис прекрасно понимает, что пути назад нет. И если он сейчас не сможет найти ключ к происходящему, то не сделает этого уже никогда.
 – А что с ней не так? – оказывается, этот вежливый англичанин тоже может быть язвительным. В своем, конечно, стиле, но...
 – Ты сам знаешь, – Крис подходит на шаг ближе, заставляя Хиддлстона отступить, – ты видел себя со стороны, когда играешь? Особенно, то, что сочиняешь сам... Ведь та мелодия, что ты играл в середине – она не была указана в программе. И ты...
 Черт... Теперь, когда все высказано... Насколько же это все глупо прозвучало!
 Но вот Том, похоже, так не считает. Он подается вперед и жадно впивается взглядом в лицо Криса:
 – Я – что? – голос музыканта враз охрип и теперь Хиддлстон говорит полушепотом, – Крис, ты что-то услышал, да? Мою... музыку?
 Фраза построена коряво, но Крис почему-то понимает, о чем хочет сказать ему Том. Слышит это в надломленной интонации, в неуверенной надежде, проскользнувшей в голосе.
 – Услышал, – неловко кивает Хемсворт, – больше, чем... услышал. Я чувствовал, Том! И это было... больно.
 Почему-то рассказывать о своих чувствах едва знакомому человеку не неудобно. Наоборот – правильно. Словно Крис говорит то, что Том хочет услышать. Словно он ждал этих слов...
 – Тебе не понравилось? – Хиддлстон говорит так, будто сам виноват в этом. В его голосе обреченность.
 И Хемсворт делает то, что ему кажется в этот момент единственно правильным. Наклоняется к тонким полураскрытым в немом вопросе губам флейтиста и мягко целует. Почти целомудренно, осторожно.
 А Хиддлстон отшатывается, роняя букет, и шепчет:
 – Я... не хотел... Извини, Крис! Наверное, мне лучше уйти.
 И, обойдя Хемсворта, почти бежит по коридору.
 – Цветы, Том! – Крис подхватывает букет, легко нагоняет музыканта и кладет руку на худое плечо, – ты опять забыл о них.
 _________________________________________________________
 Прошу прощения за задержку. Подготовка к экзаменам отнимает много времени)
 Глава 6. «У этого ангела сожженные крылья». 
 В машине едут молча. Том сидит неподвижно, отвернувшись к окну. И Крис буквально чувствует исходящий от него холод. Но тишина, вопреки обычному, не давит. Даже наоборот, Хемсворту кажется, что в салоне чересчур уютно.
 Так проходит какое-то время. Крис не знает сколько. Как если бы шоссе стало бесконечным, словно та межгалактическая трасса из фантастических романов, которые он в детстве читал втайне от родителей.
 – Том, почему ты живешь в отеле, а не снимаешь квартиру? – неожиданно даже для самого себя, негромко спрашивает Хемсворт, не поворачиваясь к англичанину, – ведь с твоими средствами...
 И замолкает, прислушиваясь к едва слышному, за ровным шуршанием колес по асфальту, дыханию Хиддлстона.
 Тот молчит. Непозволительно долго, если брать во внимание его воспитанность... Крис поворачивает голову, ожидая увидеть все, что угодно, но... только не безвольно опущенную голову и струйки крови, змеящиеся по подбородку.
 Господи... 
 Крис резко вжимает педаль тормоза, останавливая машину.
 Изуродованное струпьями лицо, липкие руки, грязно гладящие спину... И шепот:
 – У этого ангела сожженные крылья. Давно сгорели... Ты ведь сгорел, Том... Сгнил и сгорел... 
 Он не отвечает. Просто прижимает ладони к глазам, только бы не видеть лица...
 Лица?!