Идеальный (СИ)

 – Да. – Хемсворт выпрямляется. – Я сделаю. Спасибо Вам.
 И выходит из машины.
 Улица встречает промозглым холодом и моросящим дождем. Но Крису плевать. Теперь он знает, что должен делать.
 В опустевших больничных коридорах тишина. Холодный свет люминесцентных ламп, эхо шагов.
 Крис толкает легкую дверь больничной палаты и замирает. Потому что Том в сознании. Он часто хрипло дышит, запрокинув голову. Тонкие пальцы сжаты в кулаки. А руки и ноги зафиксированы ремнями.
 – Они опять связали тебя, – Крис выдыхает это не в силах сдвинуться с места. Стыд обжигает, разливается под кожей, словно раскаленная лава.
 – Крис? – шепот похож на прах. Серый прах в сером воздухе. – Ты... принес мою флейту?
 – Нет, – Хемсворт медленно подходит к постели. – Прости.
 – Ничего... – сухие губы силятся улыбнуться. – Спасибо, что... пришел... Крис. Я думал, что... не увижу тебя... больше. Твои родные... я понимаю... Я думал, ты уехал.
 Тому явно сложно не только говорить, но и сформулировать мысль. В почти бесцветных, помутневших от боли глазах проскальзывает виноватое выражение.
 Хемсворт отчаянно мотает головой. Сил сказать хоть что-нибудь – нет. Поэтому он только закусывает губу и начинает расстегивать ремни, фиксирующие тело музыканта.
 – Не надо! – Том слабо дергается. – Когда боль... ее нельзя контролировать... Я же... Один. Я просто... Я могу...
 – Мы едем домой, – Крис осторожно берет ладонь англичанина в свою. – Мы уезжаем отсюда прямо сейчас. Как ты хотел.
 И целует его в сухие потрескавшиеся губы.
 ___________________________________________________________________
 Placebo – My Sweet Prince
 Глава 17. «Вопрос веры». 
 Забрать Тома из больницы оказалось не так уж сложно. Врачи только понимающе кивали, когда Крис объяснял, что хочет хоть немного скрасить последние дни двоюродного брата.
 Хемсворта снабдили длинным списком таблеток, которые нужно было принимать Тому. Объяснили, как хоть немного облегчить приступы.
 Средних лет мужчина в белом халате рассказывал об этом так, словно лекцию читал. С равнодушной интонацией профессора. Но Крис не винил врача. В конце концов, он всего лишь работает здесь. И его обязанностью не является проявлять участие к каждому, кто имел несчастье заболеть раком.
 Из машины Тома приходится почти выносить. Англичанин безвольно обвисает на руках Криса. Хрипло, с трудом дышит. Он похудел настолько, что кажется совсем прозрачным. Черные отросшие волосы растрепались, их ерошит налетевший внезапно ветер.
 – Мне холодно, – Том шепчет это едва слышно.
 Хемсворт, не зная, что сказать, просто притягивает музыканта ближе, пытаясь согреть хотя бы теплом собственного тела.
 Том спотыкается, запинаясь о пустоту, сгибается, прижимая ладонь ко лбу. Хрипло выдыхает, сдерживая стон.
 – Тише, – Крис помогает ему выпрямиться и тянет к крыльцу. – Сейчас уложим тебя.
 – Заботишься обо мне, – Хиддлстон снова едва не падает, зацепляясь о ступеньку. – Не проще было... оставить все как... есть? В больнице меня могли... просто привязать... – он говорит с частыми паузами, периодически жмурясь от боли.
 Крис видит эту боль. В мутных покрасневших глазах. Слышит в хриплом прерывистом дыхании. Чувствует в дрожи, прокатывающейся по всему исхудавшему телу музыканта.
 – Ничего, все будет хорошо, – Хемсворт закрывает дверь и включает в прихожей свет. Том вздрагивает, зажимает ладонями глаза, втягивает голову в плечи. Но не говорит ни слова.
 – Я погашу, – Крис поспешно стягивает куртку сначала с себя, а потом пытается снять ее с Тома. – Опусти руки, это нужно снять.
 Хиддлстон послушно отнимает ладони от лица, но глаз не открывает. В их уголках скопилась прозрачная влага. Крис осторожно проводит большим пальцем, стирая.
 – Это больно! – Том дергается. – Не трогай глаза!
 – Прости, – Хемсворт прикасается губами к уголку рта музыканта. – Идем ложиться.
 Едва Крис укладывает Хиддлстона в постель, тот вцепляется трясущимися пальцами в его руку и сбивчиво шепчет:
 – Ты же видел кого-то из них? Ты отдашь меня?! Крис!
 – Нет, – Хемсворт наклоняется и мягко целует холодное запястье музыканта. – Ты будешь здесь. С тобой все будет хорошо. Ты будешь моим.
 – Мое тело... дороже для тебя, чем родные? – в голосе у Тома вдруг появляется истеричное веселье, – ты подумал только о моей драгоценной заднице? Не о людях, которые погибнут? Я был уверен, что ты отдашь меня... Боже!..
 – Том, я... – Хемсворт кладет ладонь на живот музыканта и начинает тихонько поглаживать через тонкую ткань рубашки. – Я должен объяснить тебе кое-что. Ты выслушаешь?
 – Не хочу, – обескровленные губы растягиваются в улыбке. – Теперь нет больше ничего важного для меня. Еще немного потерпеть...
 – Ты же не хочешь умирать! – Крис хватает англичанина за плечи. – Напрягись, Том! Десять минут! Мне нужно твое внимание на десять минут!
 – Я сказал, что боюсь смерти... – Хиддлстон прикрывает опухшие веки. – Я не сказал, что не хочу умереть. С моей смертью все проблемы просто исчезнут на ближайшие... – Том смеется, не договаривая. – Это все настолько дико... Вся эта чертова мистика, моя флейта, какие-то способности, которые приносят только боль! Я не хотел этого!
 – Как раз об этом, – Крис говорит совсем тихо, делая акцент на контрасте своих интонаций и Тома, – я и хотел рассказать, – он успокаивающе поглаживает пальцы музыканта. – Выслушаешь?
 – Мне больно... – Хиддлстон слабо улыбается. – Я едва понимаю, что ты говоришь. Я не...
 – Мы будем стараться, чтобы ты понял, – Крис ложится рядом, обнимает за плечи. – Ты просто слушай, хорошо?
 Том едва заметно кивает. В мутных от боли, слезящихся глазах – никакого выражения.
 А Крис начинает объяснять. Рассказывать то, что услышал от последнего из Старейшин. Проговаривает предложения по нескольку раз, упрощает их. Под конец он уже шепчет в самое ухо, массирует затылок музыканта, зарывшись пальцами в его густые волосы.
 Том только хрипло смеется, когда Хемсворт, наконец, заканчивает. И почти с издевкой спрашивает:
 – Ты сам-то... веришь? Это же чушь... Чтобы я сам...