Украшение и наслаждение
Граф сделал глоток кофе и с невозмутимым видом заявил:
– Да, вы правы. Я объяснил ему, что такое объявление может привести к недоразумению. Я не мог рисковать вашей репутацией, не хотел, чтобы весь Лондон узнал, что дочь Мориса Фэрборна составила столь двусмысленный документ.
– Значит, вы беспокоились о моей репутации?
– Насколько было возможно при столь неблагоприятных обстоятельствах.
– Вы не усматриваете некоторой иронии в этой истории, лорд Саутуэйт?
Поразмыслив секунду-другую, он отрицательно покачал головой:
– Нет, не вижу никакой иронии. И даже если бы вчера мы пришли к соглашению, то я бы все равно приложил все усилия, чтобы избавить вас от скандала.
Что?! Он снова заговорил об этом?!
– Вы, должно быть, испытаете облегчение, узнав, что я заплатил мужчинам, собравшимся в вашей гостиной, когда я к вам приехал. И я заставил их пообещать, что они будут молчать о том, что их прислал мистер Уэдерби, – продолжал граф. – Будем надеяться, что до моего прибытия ваше интервью с ними носило скромный характер. А если нет, то мне остается только молиться о том, что ни одного из них вы не заставили раздеваться.
Он еще и отчитывал ее! Причем с таким видом, будто имел на это право!
– Лорд Саутуэйт, я приехала к вам, чтобы заявить: «Дом Фэрборна» не нуждается в вашем одобрении его деятельности, а также во вмешательстве в нее. И хочу заметить, что вы слишком много себе позволяете. Начать с того, что вы не имели права отсылать этих людей. Но вы еще и заплатили им за молчание – как будто я совершила преступление, которое следует замалчивать.
– Нет речи ни о каком преступлении, мисс Фэрборн. Вы просто совершили ошибку. Уж простите, если я буду говорить откровенно, но…
– А если я не прощу вас, то вы будете ко мне снисходительнее?.. Что-то не верится!
Граф вздохнул, и ей показалось, что в этом его вздохе была снисходительность.
– Пожалуйста, мисс Фэрборн, продолжайте.
– Так вот, сэр, ваше вмешательство в мои дела нежелательно. И ваша помощь мне не требуется. Долгое время вы были невидимым и неизвестным инвестором, так что и продолжайте им оставаться.
– Но, мисс Фэрборн, с кончиной вашего отца положение изменилось. Мы с вами две половинки финансового целого, и теперь ваша мешает моей. Я вмешиваюсь, потому что считаю необходимым свое вмешательство и вижу, что оно уместно.
Тут на обезоруживающе красивом лице графа снова появилась улыбка, и, к ужасу Эммы, эта улыбка настолько пленила ее, что она уже не могла на него злиться. Более того, она теперь смотрела на графа словно завороженная.
А он между тем продолжал:
– Но я не требую от вас какого-то особого поведения. Поверьте, я не настолько лицемерен. Я всего лишь настаиваю на скромности, не более… Ведь как только узнают о нашем партнерстве, наши репутации окажутся тесно связанными. Поэтому я предпочел бы обойтись без скандала. – В очередной раз улыбнувшись, граф добавил: – Уверен, что вы это понимаете.
– Ваше беспокойство неуместно, сэр. Я ведь простолюдинка, поэтому никак не могу повредить вашей репутации, что бы ни сделала. Я слишком незначительна, чтобы стать причиной сплетен или скандала. Да и не привыкла я вести себя так, чтобы вызывать их. Я даже ответила отказом графу, предложившему мне стать его любовницей. Причем сделала это самым скромным образом.
– А вы не думаете, что заблуждение этого графа как раз и вызвано вашей неосмотрительностью? Возможно, это заблуждение возникло еще и оттого, что ему стала известна ваша дружба с леди Кассандрой. Думаю, и в данном случае осторожность не помешала бы.
Эмма решительно покачала головой:
– Нет, сэр, я не стану оскорблять свою подругу только для того, чтобы соответствовать вашим странным представлениям о благопристойности. Что же касается остального… Если вы не станете вмешиваться в дела «Дома Фэрборна», никто и не узнает о том, что вы вложили в него средства, – и это избавляет вас от необходимости принимать участие в делах компании. Неужели не понимаете?
Тут Эмма встала, намереваясь с достоинством удалиться, и добавила:
– Всего хорошего, лорд Саутуэйт. Благодарю за то, что приняли меня и позволили мне высказаться напрямик.
– Ты готов наконец отправиться на верховую прогулку? – спросил, заглянув в комнату, приятель Дариуса.
Граф молча кивнул, и Гэвин Норвуд, виконт Кендейл, поморщился и проворчал:
– Ты же сказал «пять минут», не так ли? И если бы не твоя медлительность, то я уже был бы на полпути к побережью.
– Моя гостья оказалась не такой уж дружелюбной, – ответил Дариус. – И потребовалось довольно много времени, чтобы прийти с этой леди к взаимопониманию. – «Впрочем, мы едва ли достигли согласия», – мысленно добавил граф.
Он отложил свою прогулку с Кендейлом, чтобы побеседовать с мисс Фэрборн, явившейся, как ему подумалось, только для того, чтобы сообщить о своей капитуляции. Но оказалось, что она приехала упрекать его, хотя обычно женщины не осмеливались на это, даже если речь шла о недовольных любовницах, надувавших губки или докучавших ему своими ласками.
Но в этот раз Дариус все же не остался внакладе, хотя гостья и высказала свои претензии. Дело в том, что он кое-что узнал об Эмме Фэрборн… Узнал, что улыбка в отношениях с ней гораздо действеннее угроз, и отнюдь не возражал против улыбок, так как ему очень хотелось узнать, куда все это приведет. Ее удивительная отвага, проявленная сегодня, едва ли могла укрепить его первоначальное намерение оставаться к ней равнодушным. И в ответ на ее дерзость ему ужасно захотелось подчинить мисс Фэрборн своей воле. Ему представлялись разные варианты воздействия на нее, по большей части – эротического характера, и все эти соблазнительные картины представали перед ним, когда они беседовали. Впрочем, даже сейчас отголоски этих эротических фантазий все еще тревожили его, отвлекая от других дел.
В ее поведении он уже заметил некоторые признаки своего воздействия на нее, – например, то, что время от времени она вспыхивала или начинала, смутившись, запинаться. И это давало надежду на то, что капитуляция мисс Фэрборн возможна.
Кендейл прошелся по комнате и проворчал:
– Выходит, ты пренебрег своими обязанностями из-за женщины? Ты отложил дело, имеющее огромное значение для королевства, только ради того, чтобы позабавиться с одной из своих любовниц? – Виконт выругался, не в силах сдержаться. – Но ты ведь сам говорил, что Таррингтон хочет встретиться с нами сегодня.
– Разумеется, мы с ним встретимся. Я улучил всего полчаса, а ими мы вполне можем пожертвовать. И эта женщина вовсе не моя любовница. Поэтому воздержись от того, чтобы распускать слухи.
– Но я же не знаю ее имени… Как в таком случае распускать слухи? Что же касается получаса, то мне случалось видеть, как люди умирали и из-за меньшего промедления.
Дариус открыл дверь, предлагая другу выйти и направиться к лошадям. Планы на сегодня были важными, но не столь значительными, как полагал Кендейл. Зато встреча завтрашним вечером должна была окончательно определить давно назревшие и постоянно откладывавшиеся планы стратегии, дабы закрепить уже достигнутый успех.
Но Кендейл, возможно, этого не понимал, хотя и побывал в армии.
– Наша задача – независимые наблюдения за передвижениями по побережью, – проговорил граф. – И это не боевой маневр. Никто не умрет, даже если мы опоздаем дня на два, не говоря уж об отсрочке на час или полчаса.
– Не так уж много ты знаешь о боевых маневрах и небольших отсрочках, часто становящихся причиной смерти, – пробурчал Кендейл.
Глава 7
Угостив Саутуэйта ложью о том, что теперь в «Доме Фэрборна» верховодит Обедайя, Эмма столкнулась с необходимостью совершить кое-какие махинации, чтобы выполнить свои обязательства перед аукционной компанией. И она ужасно боялась, что граф пожелает выяснить, какова судьба его инвестиций. При всей своей уверенности в собственной правоте она понимала, что не смогла во время этой встречи добиться согласия Саутуэйта не вмешиваться в дела компании. Скорее могло произойти нечто прямо противоположное.