Платиновый обруч (Фантастические произведения)

Леб поразился, когда некоторые его идеи вдруг нашли применение в седьмом серийном. О них он не говорил с Крузом, и потому приписал все гению профессора. Он был рад, что додумался до этих вещей вместе с таким выдающимся кибернетиком. Леб никогда не осмеливался что-либо посоветовать Крузу, даже в тех редких случаях, когда профессор интересовался его мнением, Только уродливому роботу поверял Леб свои мысли, Не пользовался ли этим Круз? Леб вдруг почувствовал слабость во всем теле, и ему невольно захотелось опустить голову на стол. Мысли смешались, и некоторое время Леб провел в каком-то полузабытьи, чувствуя, как кровь отливает от лица и неприятно холодеют руки. В памяти всплыл вопрос, который он не раз задавал Малышу: «Как ты думаешь, скоро наш старик присоединится к большинству?» Неужели и это Малыш передавал Крузу?
А память подсказывала новые изречения. «Пора бы старику освободить место для молодежи» или «Дорогой Малыш, я тебе обещаю райскую жизнь на земле, если старик уйдет в рай». Было время, когда Леб так и рвался к самостоятельности, но самым близким путем к ней была смерть учителя.
С трудом преодолевая головокружение, Леб медленно поднялся, налил в стакан воды из сифона. Значит, Круз знал все, что говорилось в лаборатории. И несмотря на это, старый профессор и лабораторию и работы завещал ему. Все это не укладывалось в затуманенном мозгу Леба.
Леб вспомнил, как однажды Малыш передал просьбу Круза срочно вызвать врача. «Не помрет», — коротко бросил тогда Леб и, пока не кончил опыт, не сдвинулся с места. Врач, вызванный с опозданием, застал Круза в бессознательном состоянии. Потребовался месяц, чтобы поставить профессора на ноги. Леб добросовестно ухаживал за ним. Может, поэтому Круз простил? Малыш наверняка в курсе!
Голова продолжала кружиться, но Леб побрел в лабораторию. Он намеревался сейчас же услышать, что знает робот. Дверь была приоткрыта, и Леб, еще не войдя, заметил Малыша в дальнем углу помещения.
Робот стоял к нему спиной, неестественно низко наклонив уродливую квадратную голову. Из-под руки виднелся край откинутой дверки контрольного люка на груди. Малыш копался в своих внутренностях. Леб замер от неожиданности. Такое он видел впервые. Роботам категорически запрещались подобные действия, а на механизмах движения стояли ограничители! Леб невольно попятился назад. Может, в другое время он бы вошел и крикнул от негодования, но сейчас… Несколько секунд он колебался. Потом громко кашлянул и демонстративно ударил по ручке двери. Реакция Малыша была мгновенной — за считанные доли секунды он привел себя в порядок.
Леб не вошел в лабораторию. Стоя на пороге, он долго рассматривал робота, потом захлопнул дверь и побрел назад. Самочувствие его было паршивым. Добравшись до кушетки, Леб устало расслабился и прикрыл глаза.
«Только Круз на старости лет мог снять все ограничители движений у робота. Завтра же надо привести его в порядок».
Но и завтра, и послезавтра Лебу не хватило времени заняться Малышом. Вдруг появилась масса неотложных дел, с которыми можно было справиться, не заходя в лабораторию. Только вечером, когда он давал себе отдых от сложных теоретических выкладок, и мысли возвращались к самым реальным житейским делам, нет-нет да приходил на ум Малыш со всеми его странностями, Шли дни.
Раньше Леб все обсуждал с роботом и сразу проверял в эксперименте. Работалось легко, результаты появлялись сразу. Сейчас же он зашел в тупик. Необходимо было проверить теоретические выкладки на практике, а он медлил. Его почти оскорбляла эта зависимость от Малыша, «Неужели нельзя обойтись без этой железяки? — думал Леб. — Кто, в конце концов, конструирует — я или он!» В конце концов Леб решил использовать для испытаний серийного робота. Но эксперименты длились недолго: работа, обычная для Малыша, оказалась не под силу серийным, и Леб вынужден был отказаться от них.
Не без волнения появился он в своей собственной лаборатории. Несмотря на долгое его отсутствие, запустения здесь не чувствовалось. Малыш поддерживал идеальный порядок, поливал цветы и проветривал помещение. Старинные часы с трехдневным заводом беззаботно покачивали маятником, и календарь на столе показывал сегодняшнее число. Было даже слишком уютно. Или это только показалось Лебу после холодной заводской лаборатории?
Малыш стоял на обычном месте, у питания. После серийных красавцев он казался отвратительным уродом, и Леб поморщился, осматривая его нескладную фигуру.
Малыш мигнул сигналом и сделал едва уловимое движение, как застенчивый паренек, на которого вдруг обратили внимание. Леб насторожился. Что еще надумал этот урод?
— Ты готов к работе, Малыш?
— Да, профессор.
— А как твои неполадки, исправил?
— Я бы не хотел, профессор, менять что-либо в старой схеме, это абсолютно не мешает работе.
— Ты опять за свое! Если кто-нибудь узнает, что ты не демонтирован при таких бесконтрольных схемах, не простят даже мне. Нет-нет, завтра возьмемся за твой дефекты. — Сам не зная почему, Леб опять решил отложить все это на завтра. — Подойди сюда!
Малыш тронулся с места, и механизм зажужжал.
— Ну и шумливый ты, — Леб поморщился. После длительной работы с серийными он отвык от особенностей Малыша. — Скрипишь, как несмазанная телега. Неужели не можешь привести себя в порядок?
— Могу, но на это не было задания.
«На то, чтобы копаться в себе, ты задания не требуешь», — подумал Леб, а вслух сказал: — Хватит посторонних разговоров, получай программу.
Начав эксперимент, Леб забыл о всех своих опасениях и волнениях. Малыш работал великолепно. Казалось, у него были заранее подготовлены ответы на все случаи.
Сколько времени потерял Леб с этими безмозглыми серийными, которые на виду у заводских зевак выставляли на посмешище себя и его тоже! Леб неторопливо закончил записи в журнале и потянулся, разгоняя приятную усталость.
— Хватит на сегодня, Малыш, а то на завтра не останется. Приведи себя в порядок и отдыхай до утра. — Леб был очень доволен и позволил себе шутку: — Только сам не копайся в своих внутренностях.
— Я знаю, это строго запрещено, профессор, но я прошу не исправлять дефекты схем.
«Опять начинается. — Леб насторожился. От хорошего настроения не осталось и следа. — Что же он еще скажет, этот робот?» Но Малыш молчал…
Весь вечер Леба не покидали мысли о Малыше и Крузе. Лишь теперь начинал он понимать, какими странными были отношения этой пары. Человека и робота.
Кем они были друг другу? Что соединяло их?
Неожиданно в коридоре раздался какой-то шум. Леб не сразу распознал характерное жужжание робота.
Малыш шел на жилую половину дама. Что это могло значить? Лязг железной руки, коснувшейся ручки двери, заставил Леба вздрогнуть.
— Я пришел пожелать вам спокойной ночи, — Малыш сдержанно поклонился и, не дожидаясь ответа, снова зажужжал по коридору.
Леб продолжал смотреть на дверь, пока шум в коридоре не затих.
Утром он поднялся рано. Бесцельно бродил по городу часов до одиннадцати. Почувствовав голод, наскоро перекусил, закончив легкий завтрак стаканом вина.
«Вчера он пришел пожелать мне спокойной ночи, а что будет сегодня, завтра?.. Быть может, он захочет рассказать кому-нибудь историю своей жизни или своих хозяев? Передать их мысли, поделиться воспоминаниями… А может, уже делился?»
Леб заторопился домой. Какой-то смутный страх подгонял его. В подъезде он столкнулся с одним из своих коллег.
— Дорогой Леб, целый час дожидался тебя, но не жалею. Малыш замечательный собеседник. Он намного превосходит последние модели. Поздравляю тебя. Однако обрати внимание на слишком обширную память Малыша. Он вспоминает такие моменты, о которых можно было бы и не говорить.
Леб почувствовал, что бледнеет. Под его напряженным и пристальным взглядом коллега опустил глаза и поторопился распрощаться. Леб не стал задерживать гостя.
Напустив на себя безразличный вид, он поднялся к себе. Нарочито неторопливо разделся и сразу прошел в лабораторию.