Разыскивается миллионер без вредных привычек (СИ)

— Доброе утро, — поздоровалась соседка.
И смотрела так на меня — заинтересованно. Я даже испугался, вдруг, они с Настей обе неадекватные? Дружат же. А дурак дурака, как говорится…
— Доброе, — сипло ответил я.
— Вам что-то нужно?
— Нет.
И только сейчас понял, что стою посреди дороги, с ключами своими и на соседский дом смотрю. Развернулся, вернулся к себе. Колено не болело. Значит буду бегать — мой маршрут, как раз мимо малой Покровки проходит. Но это ни о чем не говорит — просто совпадение.
По сути, мне пора уже было в офис. Но работы там сегодня толком нет — последние дни переезда. В страховую я поеду днем, а компьютеры они пусть сами как-нибудь таскают, не начальственное это дело. Я переоделся и отправился на пробежку. На пригорок, мимо церкви, потом вниз, до Покровки. Бежал мимо деревни специально медленно, вдруг, Настя покажется? Я бы пробежал мимо её дома, но это совсем ни в какие рамки.
Настя не показалась. Я отбежал от деревни и сел на поваленное бревно — оказалось, что бегать не очень-то и хотелось. Уже думал обратно, когда Настю увидел. Она была ещё далеко, лица не различить, но я узнал. И в футболке этой розовой её уже видел. Шорты короткие, волосы, убранные в хвост качаются на бегу туда сюда, словно маятник. Точно она.
— Колено болит? — спросила она подбежав.
— Нет. А вы бегаете тоже?
Настя кивнула и хвост снова покачнулся. Я показал в сторону реки и побежал не оглядываясь, но она быстро отстала. Притормозил. Так и бежал, себя сдерживая, чтобы успевала. Остановились у реки. На завзятую бегунью Настя похожа не была — запыхалась. Спустилась к воде, умылась. Вода наверняка холодная, все же май только. Я к ней, в три шага по крутом берегу, чуть ногу не сломал.
Кончик хвоста свалился в воду и тоже промок. С него капает на грудь. Расплывается мокрое пятно, сосок под ним ощутимо заметен. Кстати — они розовые. Но тёмные, так контрастируют с белой кожей… я сглотнул.
— Я хотел сказать, — начал я, мучительно вспоминая, что же сказать хотел. Никак не вспоминалось. Соски вспоминались, заготовленная речь нет. — Черт.
— Ага, — снова кивнула она и хвост снова покачнулся.
С берега раздалось громкое блеянье. Мы синхронно повернули головы. С крутого овражка на нас смотрела белая коза. Крутые рога, длинный обрывок верёвки свисает.
— Опять Глафира сбежала! — и для меня пояснила — это соседей коза. Она верёвку перегрызает и в лес. В прошлый раз три дня искали. Помоги, пожалуйста.
И вскарабкалась наверх. Я стоял и снизу смотрел на её попу. Начальственное ли дело коз ловить? А, черт с ним. И полез следом. Я бегал быстро, но следовало признать — Глафира меня сделала. Догнать её мы сумели лишь загнав в кусты и то, через добрых полчаса.
Теперь мы стояли растопырив руки, Глафира — напротив. В глаза смотрим, кто кого. Лично я, после получасового забега по пням и кочкам в своей победе больше не уверен.
— Она дурная, — шепчет Настя, словно коза нас понять может, — но добрая. Бодаться не будет. Сейчас давай на счёт три прям на неё прыгай, а я за верёвку её схвачу. Раз! Два!
Я хотел крикнуть — я не готов! Да к такому никогда готов не будешь! И вообще, надо сначала предупредить, потом считать! Мысли пролетели в секунду, а сам я на счёт три полетел на козу. Уклонился от рогов, пусть и добрых, но пугающих, навалился на белый бок. Он был тёплым, пах терпко, как те носки, что мама нам с Никитой вязала, а мы их не носили. Я слышал, как бьётся её сердце. Чувствовать бы мне себя глупо, а я чувствовал себя победителем. Что за нелепость!
— Дааа! — крикнула Настя потрясая обрывком верёвки. — Мы это сделали!
И засмеялась. Я тоже, помимо воли. Она споро привязала конец верёвки к суку дерева и упала на траву, руки раскинула.
— Устала, — призналась она. — С Глафирой вечно так, потом хоть на олимпиаду.
Я сел рядом. Вся моя футболка облеплена длинным белым пухом, шорты тоже. Снимаю медленно, одну ворсинку за другой, бесполезно. Хотя сейчас это волнует меня меньше всего.
— А что ты сказать хотел? — вдруг спрашивает Настя.
Она смотрит лукаво, улыбается глазами. Садится вдруг, и одним движением свою дурацкую футболку стягивает. Правильно, без неё гораздо лучше.

— Что между нами ничего общего и…
Слова снова разбрелись в разные стороны. Кто в лес, кто по дрова. Я тоже в лесу и Настя полуголая тоже…
— Совершенно ничего, — соглашается она и снимает шорты.
Трусы на ней ничего общего с тем лифчиком кружевным не имеют. Белые, без швов, без какого либо декора. Грудь вздымается, живот плоский, трусики эти… Помню, у меня была голова, в ней определённо имелись мозги. Вспомнить бы, где все это сейчас.
— Один раз, — строго говорю я.
Настя согласно кивает, её хвост тоже. Думаю намотать бы его на кулак и… но наверное с Настей такое неможно никак. А, хрен бы с ней, с этой речью. После секса скажу. Воровато оборачиваюсь — я не фанат развлечений на лоне природы, люди тут встречаются, козы вот… Но вести её домой, хоть к себе, хоть ко мне, это же минимум полчаса времени! А между тем эти полчаса можно потратить на куда более приятные вещи…
— За те кусты, — командую я. — Они гуще.
Настя смеётся и бежит за кусты. Я следом, на ходу раздеваюсь. Настя тёплая. И солёная на вкус. Пахнет козой, и это нисколько не мешает. Да я и сам, наверное, ею пахну… Подминаю под себя. Злополучный хвост не даёт покою, наматываю его на кулак, тяну, совсем легонько.
— Можно? — спрашиваю я.
— Не знаю… я не пробовала.
Оказывается, Настя не пробовала очень многого. Надо непременно все с нею распробовать! Потому как с ней выходит совершенно иначе, чем с остальными, вот загадка. И можно, оказывается, очень многое — главное, чтобы не слишком больно.
Настя верещит в моих руках, причём от удовольствия. Её вскрики, сиплое дыхание заводят меня ещё сильнее, хотя казалось бы, куда больше. Где-то краешком сознания я понимаю, что лучше бы сношаться потише — лес практически общественное место. Солидные и серьёзные дяди тридцати лет в кустах не трахаются. Но тело мозга не слушает. Вдруг и правда, этот раз последний?
В коленку впивается сучок, я на мгновение трезвею.
— Презервативы!
— У меня есть!
— Ты всегда их с собой на пробежку носишь?
Смеётся. Тянется ко мне, кусает легонько за кончик носа — вот же глупость… к её спине пристали крупинки земли, сухие травинки и листочки. Ставлю на четвереньки, отряхиваю проводя ладонью. Настя тянется куда-то в сторону брошенных шорт, наверное, там презервативы и есть. Собирается покинуть меня на целых несколько секунд!
— Стоять! — мой голос суров и решителен. — Вот так и стоять, на четвереньках! А презервативы… не важно уже. Я успею.
Не успел. И даже не удивился этому факту. С Настей оргазмы были другими — Ну как куда успевать если мозг взорвался вместе с членом? Потом смотришь — все на месте. Даже странно.
Я лежу на земле. Голый. Земля прохладная, зато Настя сверху на моё лежащая — тёплая. Солнце светит сквозь прорехи листвы, птички поют. Мои руки — на её попе. Легонько сжимаю, напоследок — отрываться не хочется. Остаться бы в этом лесу на целый день… Поворачиваю голову — Глафира смотрит на нас из куста меланхолично, склонив голову на бок. Жуёт мою футболку.
— Блядь! — кричу я, выкатываясь из под Насти и лечу спасать футболку.
Коза тянет футболку в одну сторону, я в другую. Ткань нашей борьбы не выдерживает и рвётся с громким треском. Настя смеётся, а я думаю — докатился. Сейчас ещё и до посёлка четыре километра, и по нему идти полуголым. А я же взрослый серьёзный дядя!
Так и идём. Я без футболки, Настя козу везёт за верёвку. У неё в волосах веточка сухая, я все хочу убрать её и не решаюсь — вроде, как, все уже. Чужая. И да — неадекватная. Не стоит об этом забывать.
— Это последний раз, — вполне серьёзно заявляет Настя.
— Да, — соглашаюсь я.
И расходимся. Она ведёт козу в малую Покровку, я, полуголого себя в большую. Мне кажется, что абсолютно все встречные, даже из проезжающих машин, меня разглядывают.