Совершенный ум
Итак, читая <Гром> таким образом, чтобы, за держивая внимание на частностях, не упускать из виду целостности памятника, внутренних связей, скре пляющих текст, приходим к следующим умозаключе ниям и предположениям.
Контрастность во всем - композиционно-стили стическом строе произведения, его содержании - не только не разрушает единство, напротив, создает и утверждает его. Текст, будучи по форме монологом, по сути дела строится на отношениях между провоз глашающей его и теми, к кому обращена речь. Само определение говорящей (род самопознания), спрово цированное существованием <других>, тех, кому гово рящая открывает себя, собственное отражение в их сознании, в свою очередь воспринятое ей,- эта игра отражений, подобий и искажений, эффект зеркала, хорошо знакомый по документам из Наг-Хаммади (ср. очерк, посвященный Апокрифу Иоанна),- все это делает связь между говорящей и слушающими столь тесной, что обе стороны, перебрав всю гамму отношений - от взаимного отталкивания до тяготения, в конце произведения предстают в единении.
Но единство говорящей и слушающих ощутимо не только в последней части, где контрасты как бы сходят на нет. Оно есть также там, где наиболее отличаются друг от друга самоопределения говоря щей и где односторонне восприятие слушающих, неспособных увидеть единства в противоположных явлениях.
Наконец, контрастность, подчиненная цельности, есть и в композиции памятника. Первая часть с ее противоположными определениями говорящей усту пает место заключительной, где речь держит единое. Это еще одно проявление принципа, пронизывающего <Гром>: единства в противоположностях.
Поэтому, отдавая должное Мак Раю и Киспелю, чьи исследования во многом продвинули понимание памятника, мы не можем во всем согласиться с ними. Нам трудно принять интерпретацию Мак Рая, который считал, что <Гром> написан в духе апофатики, что памятник провозглашает полную запредельность бо жества, от имени которого ведется речь, и все само определения первой части имеют в виду не реаль ность, но только мнения людей. Мы думаем иначе: и первая часть, и заключение говорят о реальности, но разных уровней. То начало, от имени которого ведется в <Громе> речь, заявляет о своем присутствии и на одном уровне - во множестве противоположных явле ний, и на другом - лишенном этих контрастов. Это уровни реальности, единые наличием одного начала. <я есмь> в сочетании с противоположными определе ниями повторяется с первых же строк, <я есмь то, что одно существует>,- слышится в финале произве дения.
Поэтому думается, нет оснований применительно к <Грому> говорить о <фундаментальной дуалисти ческой перспективе гностика> ". Вырисовывается иная картина. Двойственность мира человеческих ценно стей, которую в их единстве до поры до времени не воспринимают люди, отвечает реальности первого уровня, в котором являет себя божество. Эта реаль ность существует, покуда она не осознана. С ее осо знанием, ее <заклинанием> появляется возможность перехода к реальности иного уровня, открываемой <отрезвленными> людьми.
Единство задается памятнику не только говоря щей, но и людьми, на первом уровне - ошибающи мися, наставляемыми, прозревающими и на втором обретающими жизнь.
Единство сообщает <Грому> и тема знания (не знания), пронизывающая его. Самоопределения дер жащей речь должны помочь слушателям узнать себя. Это все та же властно заявляющая о себе в гности ческих документах, основная для Апокрифа Иоанна тема знания как самопознания. Напоминающий закли нание, текст подчинен тому, чтобы направить людей, раскрыть цельность того, что в их сознании разобщено и противоречиво, перевести их на новую ступень восприятия - реальности. В этой преобразующей чи тателя установке памятника своеобразно отражается его социальная природа.
Если попытаться кратко определить суть и пафос памятника, думается, можно сказать следующее. Это очень далеко простирающаяся, образно выраженная мысль о единстве во множестве онтологических, гносеологических, социальных, культурных противопо ложностей. Причудливое сочетание в тексте кусков, явно имеющих разные истоки, переплавка этого разнородного материала в одном горне, приравнива ние многообразных образов и понятий друг другу в духе поздней античности, поклонения тысячеименной Исиде, стремления Филона Александрийского сблизить Платона и Библию, обращения христианских бого словов к античной мифологии и философии и т. д. Эти явления принадлежат эпохе, когда памятник мог существовать и был переписан в собрание рукописей Наг-Хаммади.
Что же касается этого собрания, <Гром> не одинок там. Божество, от имени которого ведется речь в документе, в некотором смысле сродни Софии Эпи нойи из Апокрифа Иоанна. Разумеется, можно гово рить лишь о каких-то чертах сходства, подсказанных неоднородностью этого образа, совместившего в себе знание и незнание. Другой памятник из собрания ино го характера, чем Апокриф Иоанна, - <Толкование о душе>, где влияние христианских идей весьма ощу тимо, также напоминает <Гром> мучающейся своим падением и раздвоенностью главным действующим ли цом произведения - душой: Несомненная близость, отмеченная всеми комментаторами, есть у отрывка из <Грома> с двумя текстами из второго сборника Наг Хаммади - пятым и четвертым. Как ни далеки могут быть по своему происхождению эти памятники, для определенного уровня сознания, в большей или мень шей степени окрашенного влиянием гностического умонастроения, для составителей сборников, их заказ чиков и читателей они обладали известным единством. Недаром в шестом сборнике вместе с <Громом> ока залось несколько памятников, близких христианской традиции, а также герметических, не говоря об отрыв ке из <Государства> Платона. В этом пестром наборе издателями английских переводов в аннотациях к текстам было справедливо отмечено влияние гности ческого мировосприятия в идеях и образах ".
Упоминая о связях <Грома>, как феномена поз днеантичной культуры, с документами, близкими по времени, не стоит забывать о жизни выраженных в нем мыслей в будущем - даже таком отдаленном, как Возрождение. Пусть мифологизирована речь памятни ка и ведет ее некое женское божество, эта речь отста ивает то единство мира, которое со временем вдохно вит и Фичино, и Джордано Бруно, и многих других.
Гром. Совершенный Ум
[13]
(1) Гром. Совершенный Ум.
(2) Я послана
(3) Силой. И я пришла к тем, кто
(4) думает обо мне. И нашли меня
(5) среди тех, кто ищет меня.
(6) Смотрите на меня те, кто думает обо мне!
(7) Те, кто слушает, да слышат меня!
(8) Те, кто ждал меня, берите меня
(9) себе. И не гоните меня (10) с ваших глаз! (11) И не дайте, чтобы ваш голос (12) ненавидел меня, ни ваш слух! (13) Да не будет не знающего меня (14) нигде и никогда! Берегитесь, (15) не будьте не знающими меня! (16) Ибо я первая и последняя. Я (17) почитаемая и презираемая. (18) Я блудница и святая. (19) Я жена и (20) дева. Я мать (21) и дочь. Я члены тела (22) моей матери. Я неплодность, (23) и есть множество ее сыновей. Я (24) та, чьих браков множество, и (25) я не была в замужестве. Я облегчающая роды (26) и та, что не рожала. Я (27) утешение в моих родовых муках. Я (28) новобрачная и новобрачный. (29) И мой муж тот, кто (30) породил меня. Я мать (31) моего отца и сестра моего (32) мужа, и он мой отпрыск. (33) Я раба того, кто (34) приготовил меня. Я госпожа
[14]
(1) моего отпрыска. Но он тот, кто породил меня
(2) до времени в род
(3) рождения. И он мой отпрыск (4) во времени, и моя сила (5) от него. Я опора (6) его силы в его детстве, [и] (7) он посох моей (8) старости. И что он желает, (9) случается со мной. Я молчание, (10) которое нельзя постичь, и мысль, (11) которой вспомятований множество. (12) Я глас, который многогласен, (13) и слово, которое многовидно. (14) Я изречение (15) моего имени. Почему те, кто ненавидит меня, (16) вы, кто любит меня, и (17) вы ненавидите тех, кто любит меня? (18) Вы, кто отвергает меня, признаете (19) меня! И вы, кто признает (20) меня, отвергаете меня! И вы, кто говорит (21) правду обо мне, лжете обо мне! И (22) вы, кто солгал обо мне, говорите правду обо мне! (23) Вы, кто знает меня, станете (24) не знающими меня! И те, кто не (25) знал меня, да познают они меня! (26) Ибо я знание и (27) незнание. Я (28) стыд и дерзость. (29) Я бесстыдная, я (ЗО) скромная. Я твердость и (31) я боязливость. Я война (32) и мир. Почитайте (33) меня! Я презираемое (34) и великое. Почитайте мою