Полночная любовница

– А ты думала, я позволю, чтобы тебя увидели здесь в такой час? – спросил он, не выдавая лицом никаких эмоций. – Должно быть, и в самом деле считаешь меня сущим дьяволом? Я отправил Арама в постель. Идем в мой кабинет.
Он и есть дьявол, если предложил такое абсурдное время. Полночь, словно они какие-нибудь шпионы.
Лоретта последовала за Коном к темному коридору, ступая по черно-белым плиткам, похожим на шахматную доску. Она и чувствовала себя в некотором роде пешкой, но ей необходимо стать белой королевой. Кон не должен узнать, в каком она отчаянии.
Хотя он наверняка подозревает.
Кон открыл дверь и отступил в сторону, пропуская ее вперед. Эта комната была убежищем Кона. Ее наполняли предметы, которые он собирал в те годы, когда его не было в стране и в ее жизни.
Лоретту уже вызывали сюда однажды днем, год назад. Сегодня она лучше подготовлена. От предложения Кона присесть Лоретта отказалась.
– Как пожелаешь, – пожал он плечами, усаживаясь за стол. Взяв в руку графин с бренди, он спросил: – Составишь мне компанию? Мы могли бы выпить за старые времена.
Лоретта покачала головой. Ей понадобится светлая голова, чтобы пройти через то, что ей предстоит.
– Нет, спасибо, милорд.
Она чувствовала, что между ними все еще существует нить влечения, слабая, но ощутимая. Но теперь-то она не так молода и глупа, как раньше, чтобы рассматривать то, что будет, иначе чем деловое соглашение. Едва только увидев размашистые строчки его записки, она поняла и приняла ее скрытый смысл. Ей скоро тридцать – прошло почти полжизни с того момента, как Коновер соблазнил ее. Или, быть может, она его соблазнила? Он оставил ее давным-давно, хоть и не сразу...
Треск поленьев в камине напугал Лоретту, и, повернувшись, она увидела, как искры летят на мраморные плиты. В комнате было чересчур тепло для этого времени года, но, говорили, маркиз Коновер в своих странствиях по экзотическому Востоку полюбил жару.
– Я взываю к твоей добродетели, – сказала Лоретта, чуть не поперхнувшись немыслимой фразой.
– Я нахожу добродетельных мужчин скучными. Как и добродетельных женщин.
Кон встал из-за стола и направился туда, где Лоретта стояла как вкопанная, не в силах сдвинуться с места, ибо ноги отчего-то сделались невозможно тяжелыми. Он улыбнулся, став вдруг похожим на того мальчишку, которого она знала когда-то.
Лоретта надеялась показаться привлекательной, несмотря на прошедшие годы, но ее план осуществлялся что-то уж слишком хорошо и быстро. Она оттолкнула его с чуть большей силой, чем намеревалась.
– Что вы знаете о добродетельных мужчинах, милорд? – Она убрала дрожащими пальцами непослушную прядь и подколола ее шпилькой. Не годится и дальше искушать Кона. Или себя. О чем она только думала, когда решила прийти сюда?
– Я знавал нескольких. Однако не уверен, что твой брат вписывается в эту категорию. Приятный, серьезный молодой человек при определенных обстоятельствах. Студент богословского факультета, не так ли? Но с другой стороны, боюсь, его теперешние пороки делают юношу неподходящим для избранной профессии. Помимо всего прочего, он еще и настолько бесчестен, что отправляет вместо себя сестру. Твое письмо было вполне впечатляющим. Ради него ты готова пойти на многое, но я не понимаю, почему должен простить его долг. – Кон сложил на груди руки и наклонился вперед. – Убеди меня.
Пропади он пропадом. Хочет заставить ее умолять. Они оба знают, чем это закончится.
– Он понятия не имеет, что я здесь. Он ни о чем не догадывается, – быстро проговорила Лоретта и отступила назад.
Кон снова придвинулся к ней, своим теплым, пропитанным бренди дыханием рассылая трепет по ее позвоночнику. Она повалилась назад, в кожаное кресло. Немногим лучше. Что ж, по крайней мере, она не упадет как дура к его ногам.
Лоретта прикрыла глаза, вспоминая себя в такой позе. Голова Кона откинута назад, пальцы запутались в ее волосах. Как давно это было...
Она подняла глаза. Судя по морщинке на щеке, ее неуклюжесть позабавила его.
– Он не поблагодарит тебя за вмешательство.
– Я не вмешиваюсь! Мой брат слишком юн, чтобы пасть жертвой твоих гнусных махинаций.
Кон вскинул черную изогнутую бровь.
– Какой мелодраматичный выбор слов! Он не так уж и юн, как ты знаешь. Гораздо старше, чем была ты, когда старалась быть такой уверенной в себе. И, называя меня гнусным, ты вредишь самой себе, Лоретта. Я ведь могу оскорбиться и отказаться сотрудничать. Возможно, я слишком добродетелен, чтобы отговаривать его от азартных игр, которые он едва ли может себе позволить. Но я получу свое. – Он наклонился вперед, положив ладони на подлокотники кресла Лоретты. Глаза его были темными, непроницаемыми, но намерения ясны.
Лоретта почувствовала, что краснеет, и откинулась на спинку кресла. Она заставила себя сохранять спокойствие. Давя на нее таким образом, Кон ее не напугает.
Она чуть-чуть приподняла подбородок:
– Он не может... то есть я хочу сказать, в настоящее время мы стеснены в средствах. Наш опекун... – Она замолчала, потому что никогда не умела убедительно врать. Зато прекрасно научилась хранить тайны.
Кон резко оставил ее и вернулся к своему столу. Лоретта наблюдала за ним: он плеснул бренди в хрустальный стакан и оставил его нетронутым.
– Чего ты хочешь, Лоретта? – спросил он бархатным голосом. – Чтобы я порвал расписки твоего брата и в следующий раз, когда мы встретимся, сделал бы вид, что не знаю его?
– Да, – дерзко отозвалась Лоретта. – Сумма, которую он должен, для тебя наверняка пустяк. А его общество скучно. Даже если этим ты сейчас оскорбишь его чувства, в конечном итоге это будет только ему на пользу. Однажды он это поймет. – Она оглядела комнату, обставленную с изяществом и роскошью. Медные ручки блестят в свете свечей. Толстый персидский ковер лежит под потертыми подошвами ее туфель. Кабинет лорда Коновера – это логово мужчины изысканного вкуса, от дешевых меблированных комнат, в которых обитает Чарли, он отличается как небо от земли.
Лоретта стиснула руки, ожидая следующих слов Кона.
На его лице промелькнул слабый след улыбки.
– Ты приписываешь мне то, чего нет. Я не настолько благороден и, несмотря на то, что ты тут видишь, не настолько богат, чтобы простить долг такого размера. Нам всем нужны наличные, чтобы пускать пыль в глаза. И исполнять обязательства.
Лоретта точно знала, чего ему стоило его обязательство перед ней, и придержала язык.
Кон откинулся на спинку кресла – само воплощение уверенности.
– Если я не могу получить деньги, то должен иметь что-то взамен. Думаю, ты знаешь, что доставит мне удовольствие.
Лоретта кивнула. Ей это тоже доставит удовольствие, да простит ее Бог. Ее голос не дрогнул.
– Когда, Кон?
Он взял свой стакан и осушил его.
– Сейчас. Признаться, я не могу дождаться, когда снова заполучу тебя в свою постель.
Лоретта напрягла память. За время их короткой любовной связи постель была весьма редким атрибутом их встреч. Предаться с ним любви в постели... да, в этом есть определенная прелесть новизны. Однако она не готова; баночка с губками все еще надежно спрятана в ее маленьком сундуке в комнатах брата. А она все-таки надеялась, что вечер не закончится таким образом. Но у нее только что закончились месячные, так что она наверняка в безопасности.
– Очень хорошо. – Лоретта поднялась из спасительной гавани кресла.
На лице Кона отразилось удивление. Прекрасно. Вот ей удалось выбить его из колеи.
– Тебе не кажется, что ты принимаешь свою судьбу достаточно спокойно?
– Но разве не ты все устроил так, чтобы к этому пришло? – тихо спросила Лоретта.
– По-твоему, это я заставлял твоего брата играть, делая высокие ставки? Клянусь, такая мысль даже не приходила мне в голову, – ровным голосом отозвался Кон. – Как, должно быть, ты презираешь меня, если говоришь такое. – Он жестом подозвал ее к себе.
После нескольких неловких мгновений Лоретта подошла к Кону и позволила усадить себя на колени. Его плоть была неоспоримо твердой, полностью возбужденной.