Морок над Архемом (СИ)
— Джим! — позвал он мужа, устало прислонившись к стене.
Тишина, навалившая на него, стала казаться угрожающей. Он испугано бросился в комнаты и увидел лежащего на диване мужчину: глаза закрыты, рука безвольно свисает и грудная клетка не двигается.
— Джим! — он бросился к дивану, падая на колени, пытаясь проверить пульс супруга.
— Боунс, ну ты чего? — сонно отозвался вдруг тот.
— Напугал, — выдохнул Леонард, целуя не соображающего и сонного Джима.
— М-м-м… — Джим закинул руки на его шею. — Где тебя носило? Фу-у-у… — скривился он. — Чем это от тебя несет?
— Полагаю, что трупом.
— И корицей, — уточнил Джим, отпуская его. — Вали в душ. И не приближайся к нашей кровати, пока от тебя воняет.
— Ладно, — Маккой вздохнул. И встал, разглядывая оставшегося лежать Джима.
— Купайся, а я пока накрою. Ужин. Все то, что ты любишь, Боунс.
— А ты на десерт? — усмехнулся Маккой. — Я весь день хотел пообжиматься.
— Пообжимаешься, только не смей мне ничего рассказывать про свою работу! Ни слова!
— Ну разумеется, детка, — Леонард кивнул и направился в ванную.
Их новый дом ему нравился: большой, высокий и просторный, и двор со старыми раскидистыми платанами. А на заднем дворе Джим уже собирался разбить небольшой огород. В следующем году. После штормов и прочего… Маккой вздохнул. И на него впервые накатило осознание того, что этот город хоть и замечательный, как нарисованная яркая картинка, все-таки с какой-то сильной внутренней гнилью. И он слышит, может ощутить этот странный вкус, но не видит ничего необычного.
Кроме чудного напарника и старушки-оккультистки.
Леонард обернул полотенце вокруг бедер и вышел из ванной. Еда ждала на столе, Джим разливал вино и красноречиво скользнул взглядом по его почти обнаженному телу.
— Первый день, и так… — улыбнулся он. — Я уже люблю этот город. Тут странно, — красиво склонил голову Джим, вино завораживающе медленно наполняло бокалы.
Маккой подошёл к нему ближе, обнимая со спины.
— Да.
— Но мне нравится, разве что птицы немного раздражают.
— Птицы? — Боунс коснулся губами шеи Джима.
— Да. Они целый день верещали, и… кажется, в подвале что-то сдохло. Мне туда идти страшно. Боунс, я серьезно. Может, там дохлый енот? Надо найти и выкинуть…
— Все потом, даже рассказы про мертвых зверей не могут отвлечь меня от того, что ты такой красивый и весь мой.
Джим повернулся лицом к нему и ласково потерся носом о щеку.
— Да? То есть ты рад, что женился на мне?
— О, я дико счастлив, что ты согласился быть моим мужем.
Джим провокационно подергал его за полотенце и усмехнулся:
— Так мы будем ужинать?
— Я голоден в несколько ином плане, — Маккой прижал супруга к себе. — И ты тоже.
— Да-да-да… Можешь трахнуть меня прямо на столе, но я бы предпочел кровать, Боунс. Или хотя бы диван?..
— Но на столе… — прошептал Леонард и подхватил Джима, усаживая на стол.
— Но ужин! — пискнул тот.
— Мы аккуратненько, — простонал ему в шею Маккой, Джим покорно выгнулся, позволяя Боунсу стащить с него джинсы. Леонард огладил член любовника, вырывая глухой стон.
— Можешь не нежничать, — прошептал Джим. — Я без тебя развлекался, так что ты можешь отыметь меня грубо и без прелюдии…
— Ах ты развратник, — выдохнул Маккой, опрокидывая Джима на стол, тот сильнее сжал его бока ногами, без лишних слов намекая, чего именно он хочет.
Боунс сбросил полотенце, потираясь о любовника:
— Негодный мальчишка…
— Да, — простонал Джим и сильно укусил его за шею. — Я думал о том, как мы с тобой будем заниматься сексом прямо в нашем саду и размышлять, видят ли нас новые соседи?..
— Только я могу тебя видеть без одежды, — прорычал Маккой, толкаясь.
Кирк выгнулся, практически становясь на лопатки и совершенно теряясь в ощущениях. Боунс огладил его бедра и, набрав средний темп, дотянулся до бокала с вином. Рывком осушил его и, жадно прижавшись к губам Джима, принялся делиться вином. Кирк обхватил его руками за шею, жадно глотая, лаская его язык своим. Наслаждаясь тем, как они синхронно двигаются, тем, как Маккой имеет его, так сильно и правильно.
Маккой был всегда жаден до его тела, но сегодня, сейчас, после чертовски хренового дня, он почти слетел с катушек. К тому же Джим любил пожестче, и у него в общем-то не было никаких ограничений. Именно поэтому Кирк жарко дышал, стонал, хрипел, просил еще, совершенно потерявшись в ощущениях, зная только то, что с ним Боунс и что ему охренительно хорошо.
Пустой бокал печально звякнул о нетронутую тарелку, и Маккой вжался в мужа до упора, сотрясаясь в глухом удовольствии. Джим лениво скользнул по его спине руками, отпуская его, раскинувшись на столе, словно готовый к употреблению ужин.
— Ох, Джимми… — выдохнул Маккой, со странным чувством удовлетворения глядя на супруга, лениво водящего пальцами по животу, размазывающего по коже собственную сперму, зрелище нелогично завораживало, Джим всегда был прекрасен.
— Боюсь, мне не до ужина… — выдохнул Кирк и мягко улыбнулся. — Ты будешь есть, м-м-м?
— Я бы тебя съел…
— Это звучит немного неправильно, — разулыбался Джим.
— Зато честно, — усмехнулся Маккой. — И это все от большой любви.
— Ага, — фыркнул Джим, легко отпихивая Боунса и вставая со стола. — А нормально мы есть будем?
— Да, — улыбнулся Леонард. — И спать, и есть, и обжиматься.
***
Маккой проснулся среди ночи, чувствуя, что чертовски замёрз. Он сел на кровати, автоматически провёл ладонью по половине кровати, где обычно спал Джим, и удивился, что постель пуста. Нет, Джим любил выбираться из теплого семейного гнезда покурить или попить воды, но сейчас одеяло было откинуто и постель успела выстыть, значит, Джим встал с полчаса-час назад.
Но куда…
— Джим? — позвал Маккой, прислушиваясь к тишине дома. — Джимми!
Тихо выругавшись, он встал и осторожно обошел дом, второй этаж — может, ему в ванной плохо стало? — затем спустился на первый, успев заметить, что гараж вроде как закрыт, и от шума заведенного двигателя он бы проснулся раньше.
— Джим! — Леонард все же вышел на улицу, зябко ежась на ветру.
И чуть не подпрыгнул, когда увидел мужа: тот совершенно недвижимо замер рядом с платаном, отбрасывающим странную, слишком резко очерченную тень. Тихий шипяще-вибрирующий звук издавала сверкающая на него глазами птица, вцепившаяся в плечо Джима когтями так, что Боунс рассмотрел тонкую струйки крови, казавшуюся черной в этом слабом освещении.
— Господи, Джим… А ну, кыш! — Маккой подошёл ближе, стараясь согнать птицу с плеча мужа.
Джим иногда бродил по ночам. Очень редко и, как правило, просто шёл в кровать, стоило позвать его по имени. Козодой зашипел, раззявив отвратительный клюв и встопорщив крылья, скользнув маховыми перьями по безэмоциональному лицу Джима, тот напоминал красивую античную статую.
— Свали от него! — Боунс целенаправленно схватил птицу, но ощутил только порыв воздуха и пустоту.
Козодой вдруг пронзительно закричал в ветвях платана.
— Джимми?.. — негромко позвал Боунс, приобняв мужа. — Идем домой.
— Домой? У нас нет дома… Земля, кажущаяся такой безопасной, — отмер Джим и шагнул ближе, так что Маккой ощутил холод его кожи. — Они здесь. Всегда будут и всегда были. Ктулху зовет нас, Боунс. Почему только мы его слышим?
— У нас есть дом, Джим, — все происходящее пугало. — Здесь ты и я. Ктулху — просто глупая сказка. Ты весь ледяной. Идем, — Маккой медленно повёл супруга к дому.
Джим покорно шел, но двигался изломанно, словно забыл, как ходят люди.
— Сейчас ляжем спать, да, Джим? — Леонард завёл его в дом и провёл в спальню. — Вот так. В кровать.