Князь Благовещенский (СИ)

— Ты мне можешь помочь? — спросил я вместо этого.
— Да.
— Что хочешь в обмен?
Самойлов замолчал надолго. То ли формулировал свои условия, то ли просто не знал, чего требовать за помощь. Потом осторожно проговорил.
— Я выйду. Буду работать по делу с тобой. Когда его раскроем, ты работаешь по делу со мной.
— По какому? — напарник в виде следователя мне совсем не помешает, но ведь он не про кражу печенья с полки говорит! А это, выходит, что из одного блудняка он мне выбраться поможет и тут же втравит в другой.
— По моему делу. Потрошители.
— Это ты похитителей так называешь?
— Их так по всему миру называют! — внезапно повысил голос следователь.
— Так закрыто же дело?
— Это я его закрыл. Я и открою.
— Глеб, я не следователь...
— Мне не следователь нужен, а именно ты! Ниточки от местной ячейки этих тварей идут очень высоко! Один я ничего не сделаю. С тобой — шансы неплохие.
— Ты раскрываешь, а я прикрываю?
— Да. Такие условия. Решай сейчас. Или проваливай.
  
Витя-памагай
 
Очень быстро выяснилось, что парковать машину у входа в жандармскую управу боярину нельзя, а вот вытащить из ИВСа — запросто! И даже особо с бумагами возиться не пришлось. Так, пара подписей.
Генерал-аншеф и его присные, конечно, возражали. Но не активно, а так — для галочки.
— Как же так, Игорь Сергеевич! Есть же решение суда о содержании заключенного! И что мне говорить, если кто спросит?
— Валите все на меня, Федор Георгиевич. — посоветовал я ему в ответ. — С князем я сам все решу.
И покинул управление, вместе с переодетым в цивильное Самойловым. С князем я и правда решу. Ему же результат нужен? Так я и работаю на результат!
Забрал ключи и еще раз поблагодарил Марьина, уселся за руль и спросил:
— Куда?
— Любой ресторан. — откликнулся Глеб. — Очень хочется приличной еды.
Он не выглядел человеком, который радуется освобождению. Как и человеком, который хочет в ресторан. Такой же собранный, серьезный "ботан", каким был и в камере. Разве что отрешенность пропала. И в серых глазах проглядывала угрюмая решимость.
— А потом к жене не отвезти? — с издевкой уточнил я.
— Ни в коем случае! — не заметив сарказма, отозвался бывший следователь. — До поры, лучше ей не знать, что я вышел. В целом, чем меньше людей будет об этом осведомлено, тем лучше.
Паренек мне нравился, с некоторой, правда, оговоркой. Дерзкий он был. Совершенно не улавливал, кто тут главный и кому он обязан. Складывалось впечатление, что он меня считает своим помощником, а не наоборот. И это немного раздражало. Но не устраивать же скандал на ровном месте в первые пять минут сотрудничества? Подождем полчасика. Пусть покушает.
— Как скажешь. — выдал я. И повез его в "Даурию". Другого общепита в городе я не знал.
Наблюдать за тем, как Самойлов есть, оказалось очень интересно. Потому как делал он это неторопливо, обстоятельно и с таким искренним наслаждением процессом, что сразу же хотелось к нему присоединиться. Он отрезал от бифштекса небольшой кусочек, аккуратно обмакивал его в соус, клал в рот и, закрывая глаза от удовольствия, неспешно его пережевывал. Я так в армии котлету ел — единственную за два года срочной службы. Растягивал удовольствие от этого подарка судьбы, благодарил приехавших в часть с проверкой генералов и дождался-таки, что мясо-хлебное изделие остыло до состояния полной непригодности. И все равно съел.
— Не хочешь рассказать про Потрошителей? — прервал я молчание, когда Глеб расправился с бифштексом и принялся за пирожное. — Что случилось во время задержания?
Мы же напарники теперь. Нужно знать, чего ждать от человека с даром и тремя трупами за спиной. Я ведь понимал уже, что в его истории с нервным срывом все не так просто. Точнее, предполагал.
— Я их убил.
Десертная вилка отрезала еще кусочек и понесла бисквитно-кремовую массу ко рту.
— Просто так? Вспылил?
Белая чашка с чаем поднялась к губам. Я не надеялся, что он ответит, но ошибся.
— Нет. Так нужно было.
— Зачем? Кому нужно было?
Салфетка с хирургической точностью убрала пятнышко крема из уголка рта.
— Мне. Чтобы дело считалось закрытым и ответный ход Потрошителей не ударил ни по кому, кроме меня.
— То есть, ты инсценировал нервный срыв, чтобы все решили, будто следак устроил самосуд?
— Да. Я поел. Поехали к Вите.
Манера Глеба отвечать на вопросы меня тоже раздражала. Особенно, с учетом того, что здесь ко мне все относились, как к птице очень высокого полета. Я даже привыкать уже стал. И тут этот заморыш с раздутым самомнением. Как человеку удается давать ответ и одновременно посылать сообщение "не лезь ко мне"?
Витей оказался китаец — посредник триады. Средних лет, у азиатов возраст довольно трудно определить, черноволосый и с белым пятном на смуглом лице. Какая-то кожная болезнь с частичной потерей пигментации. Я не помнил ее названия, но людей с очертаниями материка на лице уже встречал.
Нашли мы его на рабочем месте, за прилавком с золотыми и серебряными украшениями, который располагался на первом этаже огромного торгового центра на набережной Амура. Хорошее прикрытие: люди всегда подходят, прицениваются, вопросы задают. Не знаешь, так и не догадаешься, что тут заказы на преступления принимаются.
— Глеба? — многие китайцы, даже неплохо говорящие на русском, так делают — заканчивают гласной непривычные имена. Хотя, мне всегда казалось, что они издеваются, а не испытывают сложности с языком. — Твоя... Отпустили? Свободна?
Хитрые черные глазки Вити перебегали с него на меня. Вероятно, он пытался понять, зачем его знакомец притащил на встречу еще одного человека.
— Сбежал. — ровно ответил Самойлов. — Только что. Ты сильно занят? Разговор есть.
Непонятно, принял ли китаец шутку Глеба. Он просто продолжил изучающе глядеть на нас обоих.
— Конечно. Давай, говорить.
— Не здесь.
— Ты знать — много людей ходи — никто не видеть! — на китайский лад исковеркал поговорку про лес и дерево посредник. — Тут говорить.
В принципе, он был прав. Но мне все равно было немного не по себе говорить об убийстве с посредником триады, стоя возле прилавка с ювелиркой. Понижая голос каждый раз, когда мимо проходили люди.
— Человек хочет сделать заказ. — следователь кивнул на меня. — Триада напала на него, хотела убить. У него нет претензий к исполнителям. Он хочет купить информацию о том, кто заказал нападение.
Взгляд китайца вновь остановился на мне, сделавшись сразу очень холодным. Что-то мелькнуло в глубине черных глаз. Что-то похожее на удивление. Что тебя удивило, раскосый?
— Прости, Глеба-друга! Никак нельзя. Не могу памагай. — говоря это, Витя продолжал смотреть на меня. Никаких эмоций больше не проявляя.
— Заказчик оплатил запрет? — теперь удивление продемонстрировал Самойлов. Сделал шажок к прилавку: — Серьезно?
— Такой умный человек! — восхитился Витя. Он перестал буравить меня взглядом и расплылся в неискренней улыбке торговца. — Видит все! Знает все! Хочешь кольцо жене купить? Минское золото! Высшая проба!
— До свидания, Витя.
Моментально потеряв интерес к разговору, Глеб ухватил меня за локоть и потащил к выходу.
— Скидка хорошая! Потом приходи!
Уже на улице он резко толкнул меня в грудь и прижал к стене здания. Прошипел, как рассерженный кот:
— Ты зачем мне врал?
— В смысле? — я опешил настолько, что даже забыл о сопротивлении.
— Витя тебя знает. Ты к нему приходил. Как заказчик приходил! Что за игра, Игорь?
Так вот в чем причина пристального взгляда китайца. И этой неуловимой тени удивления, которую я заметил. Он узнал меня. В смысле — Игоря. Здешнего. Ну, двойник! Не устает оставлять мне подарки! Найти бы и прибить сволочину! А то наворотил дел и смылся в неизвестном направлении!
Оторвав от рубашки руку Глеба — сильная хватка у задохлика — я попытался выиграть время, задав встречный вопрос.