Ледяная Кровь (ЛП)

В дверном проеме аббатства появился Аркус. — Заходи внутрь, — приказал он.
Больше не было времени сомневаться или ждать, пока мое тело заживет. Любая участь была лучше, чем оказаться в тюрьме.
Я уеду сегодня вечером.
  
Глава 6.
 
В лазарете было тихо — густая, затянувшаяся тишина, которая заставляет вас фантазировать, что вы слышите невозможные вещи, такие как движение паука на подоконнике или шорох мышиного хвоста, волочившегося по полу в темноте.
Я лежала на своей кровати, притворяясь спящей, пока Брат Тисл и Сестра Пастель дремали на соседних койках. Аркус выбрал кровать, ближайшую к двери, словно тень, охраняющая аббатство от моего опасного присутствия.
Сначала я боялась, что Аркус планирует не спать всю ночь, и будет приглядывать за мной, но посмотрев на меня каменным взглядам и приказав мне спать, он успокоился и лег на кровать. Он не стал благодарить за помощь в спасении Сестры Пастель, или возможно считал, что это я начала пожар. А может, в этот момент ему было все равно. Он двигался медленно и, казалось, очень устал, словно тушения огня отняли у него все силы.
Когда дыхание у всех было медленным и ровным, и только кашель, иногда нарушал тишину, я подняла кожаные сапоги, которые были отброшены Братом Тислом. Взяла толстый плащ, весящий на стене и босиком, на цыпочка подошла к двери.
Когда я повернула ручку, она слегка скрипнула. Я застыла и резко взглянула на массивное тело Аркуса. Он спал на боку, капюшон все еще плотно прикрывал половину его лица. Разве не трудно так спать и дышать? Я стала ждать, затаив дыхание. Наконец, когда он не сдвинулся с места, я повернула ручку и открыла дверь.
Я шла на ощупь по тёмным коридорам аббатства до восточной двери, прежде чем надеть сапоги, и выйти на улицу, чтобы дойти по мерзлой земле до кухни. Там я нашла кожаную сумку и наполнила её яблоками, твердым сыром, немного вяленым мясом, горсткой орех и семян, также я взяла острый нож с деревянной ручкой и фляжку.
Я знала, что у Брата Гамута, есть небольшая коморка, примыкающая к кухне, где он высушивает и измельчает травы. Стеклянные бутылочки выстроились вдоль полок. Осмотрев каждую, я выбрала те, которые сочла наиболее ценными. Если бы у аббатства были какие-нибудь серебряные или золотые украшения — подсвечники или хоть что-то, что можно было бы продать — я бы взяла их вместо этого. Но я не видела ничего достойного воровства.
Я нашла ещё одну сумку и наполнила её до отказа стеклянными бутылочками, тщательно заворачивая каждую в льняные бинты.
Когда я добралась до конюшни, лошади взбудоражились, возможно, они все ещё ощущали дым, который задерживался в воздухе от церковного огня. Один из них был массивным, яростно белым жеребцом Аркуса. Он фыркнул, затопал и сверкнул на меня горящими глазами. Его я, не за что не стану брать. Вместо этого я подошла к кобыле с желтой шерстью, которая встретила меня мерцающим взглядом ее мягких, карих глаз. Я погладила её и почувствовала облегчения, когда она не уклонялась от моего тепла. Через несколько минут я оседлала ее.
Мы покинули конюшню и поехали на запад. Когда кобыла чуть привыкла ко мне, а я уселась удобнее, я удлинила вожжи, и мы поскакали быстрее. Ощущение свободы пронзило меня, пьянящая и прекрасная легкость.
А затем мы пересекли западную границу, которую установил Аркус, и тихий лес сложился вокруг меня, словно руки старого друга.
***
Кобыла шла сквозь высокие сосны и голые дубы, я позволила ей самой выбирать путь.
Я хотела найти портовый город Теврос, где могла бы прокрасться на корабль. Но я не знала как далеко он отсюда, единственное, что мне было известно так это-то что Теврос был к северо-западу от Темпезии. Когда я думала, в каком направлении двигаться, мой желудок заурчал напоминание о более насущных проблем.
Я наклонилась, к кожаной сумке, в которой лежали продукты — и проклятье. Её там не было! Должно быть, она выпала, когда я позволила кобыле скакать быстрее, а сейчас было слишком трудно найти ее в темноте. Я изо всех сил старалась не паниковать.
Если бы я могла лучше контролировать мой дар, то можно было бы использовать его для охоты, чтобы поджарить белку или зимнего зайца, прямо на мести. Но такое преднамеренное использование огня было далеко за пределами моего контроля. Мне больше повезет, если сделать ловушку, но у меня не было ножа для того, чтобы обрезать веток, поскольку он был в той же сумке, что и еда. Я могла только надеяться, что дорога придет к деревне.
На ночь мы остановились под навесом сосен. На следующее утро я смотрела, как восходит солнца, окрашивая лошадь в полосы золота, как масло, плавящееся на мягком ломтики свежевыпеченного хлеба.
- Я собираюсь называть тебя Баттер, — сказала я лошади. Она тихонько фыркнула в ответ.
В то время как Баттер ела ссохшиеся травы, которые, я надеюсь, не поцарапают её горло, я собрала несколько съедобных корней для скудной еды. Мое горло пересохло от жажды, но до второго дня не было никаких признаков воды, пока далекий шум не привлек внимание Баттер, и она повела меня к нему. Живая река протекала через скалы. После того, как мы вдоволь напились, продолжили путь по реки, пока она не уперлась в утес. Оттуда мы повернули на юг и шли по извилистой дороге, пока солнце снова не зашло.
Было жутко тихо. Ядовитый, горящий запах испортил чистый лесной воздух. Это был не запах свежее горящего дерева, а старого, затхлого, оставленного гнить.
Мы наткнулись на лабиринт деревянных зданий, домов и магазинов, которые были сломаны, обуглены и обрушились на себя.
Солдаты были здесь.
Я едва дышала. Даже если был шанс, что солдаты ещё где-нибудь поблизости, мы развернемся и уйдем так быстро, как сможем. Но я не могла позволить себе отказаться от еды, которая возможно, осталась в какой-нибудь заброшенной кладовой. Я уже была слаба от голода. И было ясно, что деревню бросили давно.
Один из домов был разрушен меньше, чем остальные. Внутри я нашла репы, несколько картофелин, заплесневевший сыр, — и металлическую флягу. Я быстро все собрала и перезапрягла Баттер, ехать ещё час, прежде чем можно будет отдохнуть.
На следующий день мы обнаружили тонкий поток реки, покрытый льдом. Я разбила, поверхность и наполнил флягу. Съела немного сыра, но репы и картофель были слишком твердыми и нуждались в приготовлении, чтобы их можно было съесть. На следующем участке скалистой земли было мало жилья, и мы продолжили путь без отдыха, пока не наступила ночь.
***
Я ужасно устала, и все тело болело из-за синяков, к тому времени, когда вдали вспыхнули огни. Они появлялись и исчезали между деревьев словно игривые духи.
Подойдя, ближе я увидела поляну, где дюжина вагонов были устроены кругами вокруг костров. Я соскользнула со спины лошади и подошла чуть ближе к поляне, а чтобы меня не заметили, спряталась, между деревьев обложившись сосновыми ветками.
Люди сидели во круг огня и готовили зайцев на вертеле. Мой рот наполнился слюной, когда сок от кожуры зайца капал в огонь с шипением. Они разделили богатое запахами мясо на части, но, к моему разочарованию, не стали уходить в свои вагончики после того как поели. Вместо этого они собрались в центре поляны, толкаясь за лучшее место на одном из упавших бревен, которые были вытащены поближе к костру. Женщина с каштановыми волосами, и лицом, старым, но сильным, вышла вперед и подозвала девочку лет девяти или десяти, чтобы та выбрать сказку.
Я сидела на земле, на подстилке из сосновых игл, прижавшись спиной к стволу дерева. Баттер стояла в несколько метрах позади меня, довольствуясь отдыхом.
Девочка выбрала историю происхождения, то как появились Ледокровные и Огнекровные. Положив руки на колени, старуха, казалось, стала выше и красивее в танцующих язычка оранжевого пламени. Все лица склонились к ней, их волнение было ощутимо, когда она начала рассказ.