Превратности судьбы

Никто из спящих людей не проснулся и не услышал, как над стоянкой пронесся дикий удаляющийся хохот, принесенный из леса ветром.
  
Глава 3
 
Врагу не сдается наш гордый 'Варяг' или Барсик выходит на охоту
 
Ночью мне приснился странный сон. Будто стою я на берегу широкой реки, а рядом на ее волнах мерно покачивается добротный деревянный плот, привязанный веревкой к коряге на берегу.
Поверх стеганки на мне надета кольчуга, а холщовые штаны заправлены в сыромятные сапоги до колен. На украшенном серебром поясе — булатный меч в ножнах, стою я такой себе Илья Муромец, плыть собираюсь. Вдруг позади меня раздается звонкий смех, и я оборачиваюсь. Ко мне бежит молодая девушка в легком голубом платьице, рыжая коса весело болтается у нее за плечами. Одной рукой она придерживает надетый на голову венок из ромашек, а другой машет мне. Почему‑то мне стало очень грустно, я видел ее перед собой и понимал, что я ее знаю, но ни имени, ни кто она вспомнить не могу.
Тем временем, девушка подбежала ко мне и начала что‑то говорить, но вместо слов я слышал лишь звон колокольчика и грустно улыбался. Она сняла с головы венок и достала из него зеленый листик. Взяв меня за руку, незнакомка положила его в мою ладонь. Это оказался четырёхлистный клевер. Через секунду он стал таять, как снежинка, и исчез, не оставив и следа. Знакомая незнакомка приблизилась и поцеловала меня в щеку, от нее приятно повеяло луговыми цветами и травами. Отстранившись, девушка весело засмеялась, а ее глаза на мгновенье из нежно–голубых обратились в золотые. Улыбнувшись ей, я взошёл на плот. Отвязав веревку и взяв в руки шест, я оттолкнулся им от илистого дна. Красавица махала мне рукой, а я просто смотрел на неё.
Плот медленно отчалил. Когда же он достиг середины реки, маленькая фигурка на берегу исчезла. Внезапно налетел ветер, поднялась волна, плот стало мотать из стороны в сторону, и я проснулся. За плечо меня тряс Толик.
— Рома, хорош дрыхнуть.
— Отвали, не видишь, мне плохо, — чувствовал я себя отвратительно, в голове шумело, а все окружающие звуки раздражали.
— Давай, приходи в себя, уже десятый час, — сочувствующе сказал Толик и поставил рядом со мной бутылку с минералкой.
Толик ушел, а я, сделав глоток, скривился: вода не принесла желаемого облегчения. Она была теплой и абсолютно безвкусной. Встав и подойдя к столику, на котором оставались следы вчерашнего пиршества, я плеснул из начатой бутылки в стаканчик грамм сто водки и залпом выпил. Теплая волна облегчения разлилась внутри. Еще пару минут, и все будет в норме. Запив огуречным рассолом и закинув в рот пару маслин, я осмотрелся. Андрей, что‑то насвистывая, протирал лобовое стекло, Леха, подпирая спиной ствол дерева, пил кофе, а Толик, собрав свой спальник, грузил его в машину.
— Эх, хорошо вчера посидели, душевно. Пора собираться потихоньку, — с сожалением вздохнул Андрей.
— Полянку надо бы привести в порядок, — сказал Толик, и мы, переглянувшись, приступили к уборке.
Собрав мусор в пакеты и засыпав землей кострище, мы погрузили оставшиеся вещи в багажник. Окинув напоследок взглядом поляну, я забрался в салон, и машина тихонько поехала по просеке, немного подпрыгивая на кочках.
Толик все никак не мог наиграться с кинжалом, то и дело крутил его в руках. Надо будет все‑таки подарить ему это чудо оружейного искусства. Вот только его еще назад забрать нужно у этого маньяка, ведь день рождения у Толика еще только через два месяца.
— А что, если сделать так? — произнес Толик и, прокрутив на рукоятке кольцо с символами по часовой стрелке на несколько позиций вперед, нажал на выступающий из рукоятки зеленый цилиндр.
Раздался глухой щелчок, и стержень полностью погрузился в ручку кинжала. Затем, внутри него начал зарождаться пламенный вихрь. Внезапно, все вокруг стало очень четким, как будто кто‑то добавил контрастность в окружающий мир, время замедлилось и яркая вспышка света залила все вокруг. На секунду я ослеп, когда же зрение и чувство времени вернулись в норму, я понял, что все вокруг изменилось.
Просека и лес исчезли, а наша машина, все еще двигаясь, оказалась окружена низкорослыми людьми в странных домотканых одеждах. Они в ужасе разбегались в стороны, бросая луки и колчаны со стрелами. Не успев затормозить, наша машина зацепила одного из них, и он, истошно крича, кубарем покатился вбок.
Все происходило настолько быстро и было настолько нереально, что никто из нас даже не успел испугаться. Мне казалось, что все это происходит с кем‑то другим, а я лишь со стороны наблюдаю за происходящими событиями.
— Какого черта?! — воскликнул Леша, бешено вращая головой по сторонам.
— Вроде бы жив, — наблюдая за кувырками визжащего человечка, сказал Толик голосом, абсолютно лишенным эмоций.
Андрей чтобы не врезаться в убегавшую от нас толпу, вместо того, чтобы затормозить, резко повернул влево. Машина не успев проехать и пяти метров, нырнула вниз. Теперь стало понятно, почему карлики побежали в другую сторону, но нам уже было все равно. Склон, по которому мы покатились, оказался очень крутым. Одной рукой схватившись за ручку двери, второй я уперся в кресло, в которое сел Толик. Сердце бешено колотилось, адреналин разгонял кровь все быстрее и быстрее.
— Тормози! — заорал Леха, вцепившись обоими руками в спинку кресла.
— Не могу, если я сейчас попытаюсь это сделать, мы перевернемся, — сказал сквозь зубы напряженный Андрей, и на его лбу выступили капельки пота.
Еще сильнее разгоняясь, мы неслись к концу склона, где более пологий участок заканчивался и поднимался небольшим холмом. Несколько раз казалось, что задний мост машины вот–вот оторвется от земли и мы перевернемся, но слава Богу, этого не произошло.
Говорят, что в таких ситуациях сердце уходит в пятки. Ничего подобного. Оно застряло в районе кадыка, и я судорожно пытался вздохнуть. Мельком взглянув на ребят, я поразился: от тряски и напряжения Леша позеленел, Андрей был бледным, особенно выделялись пальцы рук, которыми он вцепился в руль, Толик же от напряжения стал красным, как рак.
'Какие мы разноцветные', — пришла в голову дурацкая мысль. И тут включился мой защитный механизм. Я мгновенно успокоился. Сейчас я никак не мог повлиять на происходящие события, поэтому, запретив себе паниковать, я просто стал наблюдателем.
До холма оставалось метров сто, когда мы заметили на нем группу людей, одетых в черные балахоны. Попробовав свернуть на той скорости, что развила машина, мы бы попросту перевернулись, поэтому Андрей лишь зажал клаксон. Некоторые из стоявших фигур на холме повернулись на звук сигнала нашего автомобиля, остальные же продолжали стоять на месте и не обращали на нас никакого внимания.
От группы быстрым шагом отделились трое, у каждого в руке был черный резной посох. Немного спустившись с холма, они остановились. Нас разделяло метров десять, когда практически одновременно с направленных на нас посохов сорвались два огненных и один голубой шар. Каждый из несущихся навстречу нам сгустков был размером с баскетбольный мяч. Через секунду они с громким хлопком врезались в автомобиль.
Пламя охватило лобовое стекло, и казалось, снаружи разбушевался огненный вихрь. Синий же шар, рассыпался сотней ручейков электрических разрядов, которые заструились по стеклам и корпусу машины. Ни огонь, ни молнии не нанесли ни нам, ни 'Барсику' никакого вреда, но из‑за бушующего пламени было абсолютно не видно дороги. Мы продолжали нестись вперед, но теперь еще и вслепую.
Наверное, не такого результата ожидали атаковавшие нас маги, поэтому стоявший по центру замешкался всего на одну секунду, но она стоила ему жизни. После удара тело неудачливого 'пиротехника', кувыркаясь, улетело вбок.
— Минус один, — невольно опережая события сказал я, пытаясь сквозь сполохи пламени рассмотреть полет уже мертвого тела.
Сверкая, как новогодняя елка, задев кенгурятником дерн, машина взлетела на холм. Пламя на лобовом стекле наконец‑то угасло, но Андрей лишь успел опять зажать клаксон. Прямо по курсу, кругом стояло человек десять, а в его центре бородатый дед в красном балахоне размахивал кривым ножом над небольшим камнем. Вокруг группы легкой фиолетовой дымкой светился воздух, четко прорисовывая на земле окружность. Никто из стоящих впереди людей даже не попытался отойти с пути несущегося автомобиля.