Нам нельзя (СИ)

— Голову не поднимай. А лучше вообще глаза закрой, — злилась Сонька, подталкивая плечом Савинова.
Она нажала кнопку звонка.
На пороге появилась удивлённая Маргарита Петровна в толстом махровом халате, что подчёркивал её худобу, и в тапочках.
Трэш стоял с закрытыми глазами. Это хорошо, потому что эта обдолбанная образина не выдержала бы вида тапочек похожих на розовых зайцев. Даже мне весело стало.
— Ребята, — Марго удивлённо нас рассматривала. — Что случилось? Проходите.
— Нет, — отрезала Сонька. — Маргарита Петровна мы пришли вам сказать, что очень вас ценим.
— Это не я рисовал гадость, — он старался. — Но мы найдём, кто это сделал.
— Маргарита Петровна, не уходите от нас, — попросила я. — Мы вас очень любим. Савинов не причастен, никто бы из нашего класса не посмел бы оскорбить вас.
— Да, — брякнул позади Шишков, хотя ему было велено молчать.
— Спасибо ребятки, — расчувствовалась Марго. — Проходите, я вас чаем угощу.
Трэш было дёрнулся вперёд, но мы с Лядиной быстро его вытолкали и, улыбаясь литрухе, начали прощаться.
Пиная парней с лестничной площадки, мы спустились этажом ниже. Где Трэша и Шишу пробило на дикий хохот.
— Нахрена, Кис, ты это придумала? — смеялся Трэш.
— Теперь сдашь экзамены без проблем, — сказала я и ответила на телефонный звонок.
Сонька стала читать лекцию, что парни имбецилы и полные ушлёпки, а я отошла в сторону.
— Катька, ты, где шляешься, такая погода? — ругался отчим.
— Егор, у меня велик украли, — жалобно простонала я.
— Ты где?
— В центре.
— Я приеду сейчас, заберу тебя, — ответил отчим.
Шишков сваливал. Вид у него был унылый после Сонькиного монолога. Он, похоже, вкурил, во что чуть не вляпался.
— Катюх, спасибо, — сказал он мне. — Реально спасла.
Он пошёл вниз, а мы так и остались стоять.
— Руки покажи, — приказала Лядина.
Трэш усмехнулся, но нарвался на мой требовательный взгляд. Это было его испытанием — доказать нам, что он не наркоман, а так, безмозглый идиот.
Он медлил, а потом снял кожаную куртку, кинул её на подоконник и стащил с себя толстовку.
Лядиной хоть бы хны, а меня в жар кинуло.
Раздетый по пояс Трэш был… Классным!
Не хватало мышечной массы, но то что было, играло крепкими мощными жгутами на руках и плечах. У него была широкоплечая фигура с узкими бёдрами и впалый живот с волосатой дорожкой. На предплечьях выступали вены. Никаких отметин от уколов не было.
— А теперь ноги показывай. Видала я вашего брата, когда санитаркой работала, — строго сказала Сонька.
— Кис, что засмущалась? — усмехнулся Трэш, расстёгивая свой ремень. — Привыкай, давай.
— Быстрее, мне домой надо, — рычала Лядина.
— Трусы снимать? — посмеивался Трэш.
— Не впечатлишь, — без капли сарказма рыкнула Сонька.
Савинов спустил штаны.
Полностью доверившись Лядиной, я отвернулась и медленно стала спускаться с лестницы.
— Кис, подожди! Эй, Лядь, а деньги за стриптиз?!
Сонька меня догнала, и мы вдвоём вышли на улицу.
Дождь со снегом прошёл. Было мокро, холодно и темно.
— Знаешь, Тугара. Если бы не ты, я б наплевала на всё. На этих лохов и на Марго. Ты реально кипиш умеешь поднимать. За тобой приедут?
— Да, сейчас отчим прикатит. Бывай! Спасибо за помощь!
Сонька минуту меня изучала, а потом кивнула и быстро направилась за угол дома. А я пошла, прогулочным шагом ближе к арке.
— Киса!!!
— Достал, — сквозь зубы прошипела я.
Прибавила шагу. А потом и вовсе побежала. А, как известно, от хищника не убежать и лучше не поворачиваться к нему спиной.
Трэш догнал меня в арке и с силой откинул к кирпичной кладке. В этом месте было темно, свет фонарей не доставал. После непогоды, на улице не было ни души, и я ощутила всем телом колючий холод. И въедливый страх.
Страх хищники тоже чувствуют.
Лицо Трэша с ядовитой насмешкой. Взгляд в полутьме отражал своим стеклом тусклые отблески дальних фонарей и был колючим.
Парень навалился на меня, потом чуть отпрянул и опять навалился. Он делал поступательные движения, обтираясь об меня. Заставлял дрожать от страха.
— Ты вся мокрая, Кис. Пойдём ко мне, раздену, высушу.
Я не отвечала. Ни в коем случае нельзя было отвечать. Сейчас приедет Егор, и весь этот страшный вечер закончится.
— Ты моя, Катька. Моя крашиха, — зверем шипел Трэш. — Никому не отдам. И пошёл я в притон только потому, что ты не ответила! Потому что Котов позвонил мне и сказал, что сегодня ты будешь с ним! Всё! Это был конец моей жизни, такой боли я не испытывал ни когда. Только от одной мысли, что ты меня игнорируешь и бежишь к нему…
— Кому поверил?! — мне стало обидно, что он так обо мне думает. — Я даже не собиралась туда ехать!
— Моя девочка, — он попытался поцеловать меня в шею, но я брыкалась.
— Нарик, — огрызнулась я.
— Ни о какой наркоте я не слышал. Но допускаю, что Арбузов меня не просто так привёл, и всё бы кончилось совсем плохо. У меня никого нет кроме тебя! Никто меня не спасал, никто не заботился!
Он неожиданно перестал напирать и постарался отдышаться. Нюхал мою шею и всё-таки поцеловал.
Я вытянулась и замерла, затаив дыхание. А парень поднял голову и, посмотрев в мои глаза, тихо добавил:
— Ты мой ангел. И я тебя буду охранять и беречь. Навсегда.
Трэш накренился за поцелуем. Я завертела головой, не отдавалась. Его жёсткие пальцы ухватили меня за подбородок, зафиксировав голову.
— Ты не протрезвел. Трэш, не делай мне больно! Хватит руки, она опухла.
Он остановился, рассматривая моё лицо. Потом выловил мою правую руку и неожиданно стал зацеловывать вспухшее запястье.
Губы скользили по моей коже с невероятной нежностью.
Меня всю воспламенило неведомое возбуждение. От его жарких поцелуев, ноги подкашивались, и воздуха не хватало.
— Ты меня в пах ударила, поцелуешь? — нагло глянул свысока.
— Трэш… Вот нафига ты такой? — с горькой обидой спросила я.
— Всё, пошли ко мне, — он волоком меня потащил за собой. Я сопротивлялась, хотела вскрикнуть, а он опять прибил к стене. Закрыл мне рот своим.
Я стиснула зубы, губы сомкнула с силой. Не пуская его язык в себя. Почувствовала, как его руки забрались под мокрую куртку и кофту. Голый живот обожгло холодом. Пальцы уже хозяйничали в моём лифчике, и это при том, что Трэш пытался меня поцеловать.
Не знаю, как я смогла его от себя оторвать.
— Никита, не насилуй меня, — заплакала я от страшного испуга, что он не в состоянии остановиться.
— Киса, я тебя люблю. Я тебя ж все равно своей сделаю, чего ждать? Когда ты, дура, по глупости загремишь под какого-нибудь мажора?
— А что после мажоров, я уже буду вторым сортом?
— После мажоров, я сяду за мокруху. Убью любого кто тебя тронет!
— Никита, остановись, — хотела сказать строго, но голос сорвался. — Сейчас отчим приедет.
Он резко вытащил нож. Нажал на кнопку.
Я вздрогнула, когда вылетело лезвие.
Одержимый.
Пришлёпнутый невсебяшка!!! И всё началось с дёрганья за косички, а чем закончится страшно представить. Он шёл к своей цели семимильными шагами с маниакальным настроем.
— Это тот, которого ты боишься? Он к тебе приставал? — Савинов зло прищурился.
— Нет, он нормальный, — тело колотило, ноги дрожали.
— Киска, какая же ты красивая, — он провёл рукой по моему лицу, смотрел пристально на губы, — ты моя.
А у меня зубы стучали, и губы дрожали. Я с ужасом смотрела на лезвие ножа.
Машина проехала мимо арки. Потом притормозила и дала задний ход.
Воспользовавшись замешательством Трэша, я кинулась бежать навстречу отчиму, который выскочил из машины.
— Папа!!! — во всё горло закричала я, понимая, что таким словом утешу Савинова и остановлю Егора от радикальных действий.
Я с разбега налетела на отчима, и запрыгнула на него с ногами.
— Ты в порядке?! — испугался за меня Егор, прижимая к себе.